Близкая душа

Судебный процесс над виновной в подрыве ангара Храма джедаев, повлекшего гибель многих людей, завершился ожидаемым приговором. — Именем Галактической Республики, падаван Баррис Оффи приговаривается к смертной казни — заключил свою речь обвинитель и все взгляды присутствовавших в зале суда устремились на стоявшую за решётчатым ограждением Баррисс. Молодая мириаланка спокойно выдержала прицел этих глаз и ничуть не смущаясь, глянула в ответ, спокойно, невозмутимо, и...с презрением. Да, именно с ним. И всем сразу стало понятно, что Баррисс не только не сожалеет о своём поступке, но даже, что ещё хуже этого, гордилась им. Даже скорая смерть не пугала её, казалось, ей не было до неё никакого дела, как и всем, видевшим суд, до судьбы подсудимой. Всем, но только не одной женщине, до этого всегда бывшей возле Баррисс, но в тот роковой день умышленно вставшей подальше. Так не хотелось ей даже визуально подчеркивать наличие чего-то общего с этой девушкой, помимо расы. Ведь, как ни крути, от рождения эта женщина так же являлась мириаланкой, только старше на целую жизнь, на долгих восемнадцать лет, меньшую часть из прожитого ею,...без дочери и мужа. И теперь эта самая раса была последним, что объединяло их, ведь узы ученичества разорвал Совет джедаев, когда исключил Баррис из состава Ордена, а другие, родственные, разорвала уже она сама. Она, Луминара Ундулли, Магистр джедай, генерал Войны клонов. И по-своему несчастная, а в прошлом счастливая женщина. И стоя сейчас на суде, она смотрела в огромные голубые глаза своей дочери-ученицы и вспоминала всё, связанное с ней. Весь двадцать один год горько-сладкого осадка. Сладкого от любви её отца, Рыцаря джедая Квай-Гон Джина, с которым они состояли в тайной связи, но это не мешало им любить друг друга от всего сердца, отдавая всю свою любовь. Луминара была счастлива тем, что он ответил на её тогда ещё робкое и юное чувство, несмотря на разницу в возрасте, составлявшую более тридцати лет. Исходом их любви стала маленькая хрупкая девочка с нежным чёрным пушком на голове. Они любили её, оба. Вот только один из них меньше... Квай-Гон погиб, едва Баррис исполнилось восемь, и она так и не успела узнать о том, как сильно любил её отец. Но ведь и он не успел узнать, каким чудовищем выросла его девочка. Всё осталось одной только Луминаре, на неё одну и свалился этот тяжкий груз. И смерть любимого человека, и обучение дочери, и то, что она проглядела момент, когда Баррис стала превращаться в преступницу. И до сих пор не знала почему. Но это было уже не важно, ведь сделанного не вернуть. И никогда уже больше не будет той тихой, прилежной Баррис, радовавшей свою маму-наставницу успехами, а будет только вот эта, холодная и ко всему равнодушная убийца, в которой никто не увидит её прежнюю и даже не попытается найти её в ней... Боль в душе поднималась со дна и мешала думать о процессе, который уже заканчивался, но где-то там, на глубине этой боли ещё продолжала жить маленькая надежда на чудо. На то, что не всё ещё потеряно для дочери. Что, может быть, Баррис как-то сумеет объяснить зачем она это сделала? Не суду, не Совету, а ей. Матери, самому близкому человеку из всех. И когда всё завершилось, Луминара, под покровом вечера, прошла к одиночной камере, где ждала приговора её дочь. Но всё надежды были разбиты, едва она увидела её глаза. Холодные, безжизненные, полные всё того же самодовольства и превосходства над всеми. И даже над ней. И даже для неё, для родной матери, не нашла она ничего, кроме того же самого, что и для всех. Ничего. Ничего не осталось в душе Луминары, кроме обиды и горького разочарования. Пустое сердце встречало пустую душу и словно желая наказать одну из них или даже саму себя, Луминара свершила самосуд, пронзив Баррис активированным мечом. И до самой последней секунды смотрела в её глаза, такие же, как у неё, но меркнувшие с каждой секундой. С последней искоркой их жизни, она потухла и для Луминары. *** Вот уже много дней минуло со дня приговора, жизнь Ордена постепенно вошла в прежнее русло. Всё было по-прежнему, миссии, задания, медитации. Для всех, кроме одной. Магистр Ундулли по-прежнему работала в Ордене и даже в скором времени должна была войти в Совет, но мало радости было от этого. Да и вообще единственным чувством из всех, оставшихся у неё, была одна лишь пустота. Чёрная и ко всему безразличная. Как глаза покойной Баррис. Она и прежде была не особо общительной, а теперь и вовсе закрылась в себе, разговаривая лишь по необходимости. А всё свободное время проводила на одной малоизвестной планете, где был её собственный уголок, в котором Луминара могла побыть наедине со своими мыслями. Каменная скала над холодным зеленовато-серым озером, волны которого ударялись о прибрежные камни, там, над ними, в глубине скалы, была небольшая пещера, вход в которую скрывали листья местного растения. А внутри виднелись остатки костра, и сиреневая косынка, висевшая на стене. Не те же самые, конечно, что были здесь при первом визите сюда, но стараниями Луминары здесь поддерживалась обстановка именно того дня. Так ей было проще поверить в то, что последних двадцати лет попросту не было, а есть только день, где Квай-Гон узнал про её чувство, но не оттолкнул, а принял и подарил не менее ценный дар. Взаимное чувство, большую любовь. Тогда это всё было впереди, пусть же так будет и всегда, хотя бы только в мыслях. И как только могла, Ундулли прилетала на эту неведомую планету, названия которой так и не узнала, и долго сидела в пещере, слушая шум воды и закрыв глаза, представляла себя юной, семнадцатилетней девочкой, когда счастье ещё только предстояло ей, а не было потеряно навечно. Так произошло и в тот день, когда был День её рождения, юбилейный, сороковой. И подарок себе она готовила особый — воссоединение с теми, кого отняла у неё судьба. *** Её звали Бэтти. Она прибыла в храм джедаев совсем недавно, всего лишь месяц назад, когда погибла её семья. Маленькой тогруте было всего двенадцать, но жизнь уже послала ей много испытаний, хотя поначалу она была вполне благополучной. У неё было всё, о чем только может мечтать любая девочка — уютный домик на Шили, любимые мама папа и самое главное, уверенность в завтрашнем дне. Бэтти гуляла в поле, купалась в озере, а вечерами читала любимые книги. Казалось, что так будет всегда. Но в двенадцатый день её рождения весь этот тихий, уютный мирок неожиданно рухнул. Ночью в их дом ворвались бандиты и начали рыскать там, словно у себя, но только вот искали они совсем не деньги и даже не драгоценности. Им нужны были дети, особые только, чувствительные к Силе. Зачем они им, никто не знал, ни на пути к поиску никто не останавливался. Бэтти, успевшая спрятаться в подпол, слышала как кричали её родители, но так и умерли, не выдав того, что их ребёнок особенный. Девочка потом долго не могла выбраться, боялась, даже когда всё стихло. Вдруг бы преступники вернулись. Сколько времени она так просидела, питаясь сырыми овощами и вареньем, неизвестно, но месяц назад её, совершенно обессиленную от волнения и сырого холода подвала, вызволили нежданные визитёры. Уже потом Бэтти поняла, что это джедаи, ведь только у них были световые мечи. Две мириаланки, учитель и ученица. Младшая не очень понравилась ей, за то к старшей, державшей её на руках, Бэтти сразу прониклась доверием. Она показалась ей доброй и ласковой, несмотря на внешнее спокойствие. И сидя на её коленях, таких тёплых и уютных, ощущая рядом биение её сердца, Бэтти снова понемногу оттаивала и в душе её зарождалась надежда на лучшее. Но увы, Луминара видела лишь свою ученицу Баррис и не замечала никого других. Весь месяц Бэтти ловила возможность ещё раз взглянуть на необычную женщину и прикоснутся к ней. А потом, когда Баррис не стало, Бэтти подумала, что возможно теперь именно она станет новой ученицей Ундулли. Но та не захотела принимать другого ученика. Вообще. У женщины были другие планы. *** Луминара медленно встала с колен и в последний раз посмотрев на обстановку пещеры, начала спускаться вниз. Небольшой деревянный плот уже ждал на берегу озера и женщина, спустив его в воду, легла на него и оттолкнулась руками от кромки. Плот тронулся и плавно поплыл по течению, достигая середины. Луминара смотрела в серое небо неизвестной планеты, которую в мыслях продолжала называть только так, как назвал её Квай-Гон после первой их близости — Мир для двоих. Настоящего же названия она так и не узнала, ведь едва доплыв до середины озера, Ундулли резко перевернула плот, который, накренившись, накрыл её собой и опускаясь на дно, не позволил выбраться. Да она и не хотела этого, её желание уже сбылось — соединиться с семьёй там, где она и зародилась. На маленькой неизвестной планете. *** — Планета Роднария — прочитал Мастер Аген Коллар в памяти бортового компьютера звездолета, на котором всегда летала Ундулли, но сейчас тот был неисправен и женщина взяла другой. Посмотреть же на старый вынудила его одна маленькая девочка, что с самого утра ощущала тревогу, относительно Магистра Луминары. Как только она может её ощущать, не являясь ученицей Ундулли? Непонятно, но ощущение было и некуда от него было деваться. Оно и привело их двоих, девочку и взрослого забрака на эту затерянную в космосе маленькую планету, название которой вычислили только по координатам. Агену передалась тревога Бэтти и они вылетели вдвоём, а девочка словно бы знала куда идти после посадки, сама Сила говорила через неё и вела к озеру, где и нашёлся корабль, а на поверхности, в самой середине воронка. И не успел Коллар подумать о том, что может быть, как маленькая тогрута с разбегу нырнула под воду и поплыла туда. Она плыла к той, кого любила всем сердцем, не надеясь на взаимность, рискуя утонуть и уже нахлёбываясь воды. Прямоугольник плота уже летел ко дну, когда схватив Луминару за рукав, Бэтти вытянула её и потащила к берегу, где ждал их старший Магистр. Ундулли была ещё жива, но без сознания. Пришлось перевернуть её на живот, выпуская лишнюю воду и принеся на корабль, завернуть в три одеяла, чтобы согреть. Бэтти отказалась уходить и весь полет сидела рядом с кушеткой, стараясь помочь Магистру прийти в себя. Она держала руку Луминары и приподнимала ей голову, при этом не переставала приговаривать: — Магистр Ундулли, я очень рада, что вы остались живи, ведь никого, ближе вас, у меня нет больше в этом мире. Да, я знаю, я не в силах заменить вам Баррис, ведь я вовсе не ваша дочь, но, если вы позволите, то я сделаю всё, чтобы вы поверили в меня и никогда не были разочарованы...скажите мне, дайте понять, если согласны. Луминара не ответила, она была ещё слишком слаба, чтобы говорить, но, чтобы не оставлять без внимания эту привязанность, чтобы не разрушать надежду на лучшее, слабо коснулась пальцами маленькой руки девочки, вкладывая в это касание всё то, что ощущала сейчас. Тепло. Благодарность. Веру в новое будущее. Без боли. Без предательств. Без смерти. Её нет, есть большая Сила.