Феликс лежал рядом с Хенджином на большой кровати младшего, бурно обсуждая сюжет фильма, который они смотрели уже второй час. Хван комментировал каждый момент, воодушевляясь работой режиссера, и полностью погрузился в сам фильм, в то время как Фел рассматривал старшего. На таком расстоянии, совсем вблизи, Ли заметил милые родинки на шее Хенджина, небольшие шрамики на щечке, оставленные собачкой парня, а профиль чуть ли не убивал своей идеальностью. Хван идеален, немного дурак, конечно, но он идеален. Для Феликса, естественно.
—
«Интересно, чувствует ли он ко мне что-нибудь? Или я для него просто друг?» — мыслил в своей голове младший, держась за ручку Хвана. —
«Было бы круто иметь всегда рядом такого человека, как Хенджин: добрый, милый, невероятно красивый, вечно поддерживает и успокаивает, если становится трудно или же обидно из-за чего-то. С ним правда хочется порой так валяться и смотреть фильм, нежели плакать в подушку от безысходности ситуации.»
— Ты чего? — выводит из мыслей Хенджин, внимательно наблюдающий за задумчивым Феликсом. Он аккуратно поворачивается на бок, дабы не сделать больно своему другу, и убирает мешающуюся челку за ушко. — О чем задумался?
— Я сплю на самом деле, — тихо смеется Фел и потирает пальцами усталые, слегка покрасневшие глаза, морща свой веснушчатый нос. — Слишком хорошо провел этот день.
— А все потому что ты его провел со мной, — Хван щелкает друга по носу и смотрит в чужие глаза, будто бы наблюдая за звездами. — Ничего не болит? Может неудобно лежать?
— Все в порядке, просто устал, — Ли садится на кровати, приложив свою руку к груди, и тяжело выдыхает из-за неудобного бинта, обвитого вокруг его туловища, который мешал ему нормально поглощать воздух. Хенджин устраивается рядом следом и обнимает младшего, заодно придерживая того за спину. — Спасибо, что пришел сегодня. Мне приятно, что ты согласился тут торчать с больным, еле дышащим, парнем.
— Дурак ты, Феликс. Конечно я с удовольствием с тобой посижу, ты ведь мой друг, — улыбается мило Хван и ерошит волосы Ли.
Друг. Это слово словно въелось в грудь младшего, принося ему еще большую боль, нежели это делали побои. Может он и вправду для Хенджина просто друг и не большее? Может Хенджин ничего не чувствует к Феликсу, лишь считает того младшим братиком? Ликсу стало обидно в душе из-за себя, Хвана он винить не мог и не собирался, ведь нельзя насильно заставлять человека любить тебя. Будет больно обоим.
— Ну вот ты снова задумался, солнце, — мило бурчит Хенджин, надувая свои губы уточкой, и приближается к лицу парня. Они касаются кончиками носа, смотрят друг другу в глаза и между ними пролетает словно электрический заряд, после чего Хван кладет ладонь на щеку парня и целует его в губы.
Феликс долгое время не понимает, что с ним происходит. Его целует? Сам Хенджин? Тот человек, которого он крашит уже не первое время? Эмоции переполняли парня, готовые вырваться из хрупкого тела и распространиться по всей территории. Настоящие искренние чувства, возникшие в его душе, наконец-то смогли полностью раскрыться в этом поцелуе, наполненным теплом. Феликс ощущал себя легким пером, вьющимся на бескрайнем васильковом поле, с теплым июльским ветром, уносящим его далеко-далеко. Абсолютно все проблемы резко исчезли из виду, был только Хенджин, ворвавшийся в жизнь Феликса.
Чужие руки оказались на талии Ли, они вели выше, забираясь под огромную безразмерную футболку, которую младший стащил однажды у Чана, и проходились по бинтам, окутывавшим тело Феликса. От этих прикосновений ему не было больно, даже приятно в какой-то степени. Фел подсел ближе к старшему, оказавшись после вообще на его коленях, и положил ладони на шею, проводя большими пальцами по нежной мягкой, словно бархатной, коже и очерчивая ими же небольшую венку. Поцелуй становился напористее, более мокрым, но не переставал казаться для них чувственным и нежным. Хенджину хотелось сжать чужое тело, прижать к своей груди как можно ближе, но понимал, что может сделать так больно малышу, испытавшему и так множество страданий. Он разрывает поцелуй и смотрит на умиротворенного, немного смущенного Феликса, сидевшего на его коленях с закрытыми глазами. Хван рассматривал веснушки на щечках Ли и улыбался от неземной красоты парня. Тот выглядел, как маленькая фарфоровая куколка, с бледной кожей, с выделяющимися на ней рыжими крапинками, длинными ресницами, слегка подрагивающими, пухлыми розоватыми губами, которые так и хотелось целовать. Несмотря на все царапины и синяки, Феликс оставался красивым. Его малыш тянулся за еще одним поцелуем, что заставило Хвана тихо рассмеяться и поцеловать младшего снова.
— Слушай, Феликс, я тут…ой, — Чан заходит в комнату без стука, из-за чего Феликс и Хенджин резко отрываются друг от друга. — Простите, я вам тут помешал. Извините.
Чан тут же уходит, а Ликс начинает паниковать. Он осматривается по сторонам, но главное — не смотрит на Хенджина. Феликс осознает, что целовался со старшим, при этом сам лез за вторым поцелуем, который прервал его же брат. Паника нарастала с каждым разом все сильнее и сильнее, пока Хенджин не положил ладони на чужое лицо и не заставил посмотреть в глаза.
— Эй, успокойся, покемон, — успокаивающим голосом просит Хван, глядя в испуганные глазки напротив. — Все хорошо, не бойся. Никто ругаться или смеяться над тобой не будет. Иди ко мне, — он притягивает младшего ближе и аккуратно чмокает того в щечку, умиляясь с покрасневшего лица. — Чудо ты маленькое.
— Не маленькое, — отвечает тому Ли и ударяет маленьким кулачком по коленке, не переставая смущаться от происходящего. —
«Твою мать, я поцеловался с Хенджином. Мне пизда.»
***
Крис заходит в свою комнату и заваливается на кровать, довольно улыбаясь из-за того, что спалил брата. Он несомненно был рад тому, что у Ликса кто-то появился, а Хенджин вызывал огромное доверие, поэтому Чан сразу же взял телефон в руки, открывая нужную вкладку.
Чан (14:03):
Привет, Уджин. Я пришел домой, если что. Просто ты просил предупредить тебя.
Чан (14:04):
А еще я спалил мелкого, ахах. Видимо, он начал с Хенджином мутить. Это тот парень, которого ты вчера видел.
Уджинни (14:05):
Можно спать спокойно, ахаха.
Уджинни (14:05):
Зачем смущаешь бедного ребенка, а? А если бы тебя спалили с тем, как мы целуемся?
Чан (14:06):
Бу-бу-бу, мы целовались один раз (*/ω＼)
Уджинни (14:07):
Но ты все равно был тогда смущен: 3
Чан (14:08):
Не напоминай, я отвратительно выглядел тогда («ಡωಡ»)
Уджинни (14:09):
Ты всегда выглядишь прекрасно, Чан. Особенно, когда смущаешься. Прям булочка такая тт
Чан (14:10):
Еда…есть хочу, блин.
Чан (14:11):
Так
Чан (14:11):
О чем это я
Чан (14:12):
КИМ УДЖИН, Я НЕ МИЛЫЙ И Я НЕ БУЛОЧКА
Уджинни (14:13):
Нет, ты булочка, а еще самый прекрасный и милый парень на свете, которого я покусаю и тяпну своей медвежьей лапкой, чтобы заграбастать в объятия
Чан (14:14):
(⁄ ⁄>⁄ ▽ ⁄<⁄ ⁄)
Уджинни (14:15):
Встречаюсь с японской школьницей, родом из Австралии, которая говорит на английском и корейском, а еще имеет горячее накаченное тело. Круто
Чан (14:16):
УДЖИН, БЛИН
