Когда наступает ночь

Когда в человеческом мире наступает ночь, небесный слой темнеет и нависает древним чудовищем над беззащитным городом, а большинство людей расходится по своим маленьким домам и засыпает, Нейро не следует их примеру. Иногда бывают ночи, когда он спит. Около трёх часов, порой — больше, если достойной пищи давно не появлялось в стенах их агентства, а силы медленно утекали через поры в его коже с мучительной карамельной тягучестью. Но, когда Нейро был полон сил, Загадка накануне была сытной и достаточно большой, чтобы заполнить его желудок на ближайшие полдня; а в его офисе — пусто, скучно и тихо, он выбирается на улицу. Ночь — время Демонов. Так было в далёкие времена задолго до развития людей, в качестве отдельного разумного вида, так есть и сейчас, когда темнота насильно погружает мир в своё царство, ни у кого не спрашивая разрешения и мгновенно устанавливая свои правила и порядки. «Теперь это — моя территория», — бескомпромиссное утверждение властелина душ. Нейро гуляет по крышам и стенам зданий, сканируя мир вокруг него. За что, пожалуй, ему нравится Токио — этот город никогда не спит. Тут всегда происходит что-то. Тут всегда происходят события, которые могут оказаться достаточно съедобными для него, или — достаточно интересными, чтобы понаблюдать за ними. Нейро знает, что Яко иногда задавалась вопросом, как проводит своё свободное время Нейро, когда она уходит домой досыпать свои пропущенные из-за расследования часы. Но она никогда его не спрашивала об этом, видимо, в итоге приходя к выводу, что она бы не хотела этого знать. Но что бы этот глупый человек себе не думал, Нейро не делал в это время ничего сверхординарного. Для себя. Если он не нащупывал кончиками своих рецепторов тонкий запах зарождающейся Загадки, то он просто бродил по улицам города в его поисках. Часто — это была первостепенная цель его прогулок, но куда чаще его главной целью было развеять скуку и куда-то потратить переполняющую энергию. На самом деле переизбыток сил нередко мог стать куда более проблематичной ситуацией, нежели их недостаток. То, чего не хватает, всегда можно добрать, а вот то, что уже есть, но что некуда потратить… Нейро старался не давать своим ресурсам слишком долго пылиться в закромах тела и разума. Это было мучительно, как застоявшаяся в реке вода, не способная проложить себе путь через валуны и выходящая за свои берега, из мерной и дружелюбной стихии становясь бедствием, разрушающим всё на своём пути, затапливая и скручивая в свою расширяющуюся глубину весь мир. Ты силён, у тебя в руках есть всё, чтобы перевернуть с ног на голову мир, поменяв местами небо и землю, — и при этом совершенно нечем заняться. Нейро поморщился. Словом, то, что он полон сил и возможностей, которые совершенно не на что потратить, не доставляет демону такого уж большого удовольствия, хотя Яко нередко в начале их знакомства не понимала, почему ему неймётся. Казалось бы — сыт, цел и силён, так что же ещё тебе нужно? Но Нейро не любил стоять на месте. Даже когда проявление должного терпения и усидчивости было необходимостью, которую Нейро мог обеспечить и гарантировать, это не доставляло ему ни удовлетворения, ни счастья — это могло принести лишь итоговый результат. Чем дольше он стоял на месте, тем больше он хотел вырваться за границы своей клетки и пойти вперёд, навстречу чему-то ещё неизвестному и намного более сложному, способному на вызов. Несмотря на всю любовь к своему желудку и чувству наполненности в нём, Нейро нередко признавал, что небольшое чувство голода даже полезно. Пожалуй, без эха этого ощущения он бы даже не смог полностью ощущать себя самим собой. Сытость заставляет лениться, и, хотя сам Нейро не видел ничего ужасного в том, чтобы дать себе побездельничать время от времени, он не желал превращать это в свой образ жизни. Нередко он думал о том, что же его ждёт, когда Идеальная Загадка настигнет его — или он её — и тогда Сытость наконец-то поселится в его желудке, заполнив сосущую дыру в ней. Исчезнет ли его потребность в разгадывании Загадок? Нейро любил Загадки, но не только потому что это было его единственным способом насытиться, но и из-за того, что распутывание завязанных в тугой узел событий разжигало его азарт. Хорошие головоломки занимали его ум, развивали его и без того впечатляющий интеллект, позволяли двигаться вперёд, а не застрять в собственном… канале. Да и в конце концов — это просто было очень интересно. Узнать, на что способно пойти живое создание, чтобы совершить задуманное; до какого уровня может развиться по природе своей ничтожное существо, чтобы дотянуться до гордых, всеохватывающих полётов в бесконечной высоте — и всегда проваливающаяся в своих попытках, потерявшаяся в собственных иллюзиях величия. Эволюция… Интригующее явление. Нейро, неожиданно для него самого, стало приятно наблюдать за тем, как заполняющие его окружение люди растут над собой и находят свою тропу к настоящей высоте; где они раскрывают крылья и демонстрируют себя с новой, неизведанной до этого стороны, выписывая такие фигуры в своей линии парения, какие больше не сможет повторить никто; но не столько потому что эти фигуры сложны и запутаны, а сколько из-за того, что они — индивидуальны для каждого существа, наполнены частичкой их сути и умений, опутывающие их сердца и умы в рукописном, неповторимом узоре. У любого живого существа свой узор потенциала и способностей — одни Нейро могут не нравиться, а другие интриговать, но каждый без исключения отличается от другого. Поэтому изучение чужих возможностей — это интересно. И куда интересней способствовать их развитию тем или иным способом — особенно когда этот нелёгкий труд в итоге вдвойне окупается. Люди, нередко ловил себя на мысли Нейро, — существа, завораживающие тем, что способны не стоять на месте и вместе с этим — не меняться. Хотя люди, как и всё живое, тоже бывают весьма нелепыми. И разочаровывающими. Но наблюдение за их развитием того стоило. Нейро не терпелось увидеть мир, который они способны построить, если всё же смогут эволюционировать в нечто большее, чем они есть сейчас. Вряд ли Нейро откажется от этого, даже если когда-нибудь навеки насытиться. Когда его мысли натыкались на эти рассуждения, он отметал их, решив, что он будет думать об этом тогда, когда настанет время. Сейчас его главной задачей было — не позволить своему желудку переварить самого себя. И всё. Может, бесконечная Сытость и заставляет лениться, и, возможно, она вынуждает Нейро быть более спокойным и неспешным, это не значит, что раздирающий на части Голод — многим лучше. Нейро часто и много думал о самых разных вещах, но ночью его размышления становились более открытыми и интенсивными. Возможно, это было одно из множеств влияний, какие оказывает на всё живое ночной воздух. Нейро мог часами гулять по зданиям и по узким переулкам, погрузившись в мысли, пока искрящееся ощущение оказавшейся поблизости Загадки не пронизывало его позвоночник, находя путь к желудку. Если же такого не происходило — а Загадки выпадали отнюдь не каждую ночь, — но бесцельно бродить уже надоедало, Нейро… искал способы развлечься. Одним из способов неизменно были пытки. Если Яко полагала, что сон спасёт её от скуки Нейро, то она всё ещё оставалась той наивной девчонкой, какая повстречалась голодному демону несколько лет тому назад. Бесшумно пробираясь в квартиру Кацураги, Нейро начинал свою деятельность, не скрывая удовольствия и предвкушения. Всё более и более изощрённые ловушки паутиной начинали опутывать каждую поверхность комнаты: над кроватью, в которой Яко на тот момент видела третий по счёту сон, зависал предмет, почти наверняка превышающий вес в сотню килограмм, и удерживающая его веревка крепилась к спусковому механизму, который хитросплетёнными соединениями крепился к ещё нескольким аналогичным ловушкам. Они мгновенно активируются в момент, когда Яко встанет с постели. Если всё сработает, как надо, то, как только Яко поставит на прикроватный ковёр свои ноги, верёвка сожмётся вокруг её щиколоток и подвесит к потолку, пронеся её через всю комнату на пару кругов и зацепив ею стоящий на столе кактус, приложив животом об упомянутый тяжеловесный предмет, активировав арбалет и кинув пару дротиков в голову раба. Чем сложнее и многофункциональней была ловушка, тем было интересней смотреть, как она активируется. И не менее интересно было её создавать! Поначалу, когда Нейро только осваивался в человеческом мире, он тщательно изучал устройство и принципы работы всего, до чего мог дотянуться, разбирая на мельчайшие детальки механизмы и изучая каждый по отдельности. Иногда, если ему не было лень — он их собирал обратно. Со временем это позволило ему лучше понять физику этого мира и принцип его работы, чтобы начать создавать собственные схемы, которые могли бы хорошо послужить ему. Это было не только хорошим развлечением, но и полезной охранной системой от всяких нежелательных гостей. С довольством отряхнув руки и оглядев растянувшийся на всё комнатное пространство труд свой, Нейро выдыхал и покидал комнату Яко также незаметно, как и прокрадывался в неё. Её утро, без сомнений, начнётся весело. Наблюдение за незнакомыми людьми тоже было неплохим способом убить время. При условии, если эти люди были интересны. Случилась как-то одна забавная ситуация, когда местные мелкие воры старались обчистить Нейро, застав его врасплох в одном из переулков между домами. Нейро слегка посмеялся над их попытками выглядеть устрашающими, после чего, насколько ему помнится, он подвесил их за ноги под фонарными столбами, как милое уличное украшение. Конечно же, о личности, совершившей с ними это, несчастные ничего не могли сказать или вспомнить. Живущие ночной жизнью люди могли напоминать демонов. Крадущиеся в темноте, как любопытные жуки, они могли быть даже забавными. Нейро с лёгким презрением проводил взглядом влюблённую парочку, прошедшую прямо под уличным фонарём, на котором Нейро восседал. Они, естественно, его не заметили, увлечённые друг другом. Хотя, насколько Нейро сейчас мог разбираться в человеческих эмоциях и мотивах, молодой парень скорее был заинтересован в физической стороне встречи, так как он не отрывал своего взгляда от форм идущей рядом с ним леди. Та, казалось, не была против, строя из себя дурочку и визгливо хихикая. Пфу. В этот час подобных парочек становилось много — достаточно для того, чтобы начать раздражать. Со временем Нейро начал лучше понимать концепцию любви. Он все ещё плохо ориентировался в разных оттенках чувств и привязанностей, но, если он что-то и мог различить сейчас, так это искренность определённых эмоций в человеке. За время его прибывания в этом мире, Нейро повстречалось порядочно убедительных лгунов и обманщиков, впечатливших его своим умением держать лицо и скрывать настоящие эмоции, положив на их место фальшивку; поэтому он вполне способен отличить качественную эмоциональную подделку от всплеска искренности. Впрочем, Нейро, несмотря ни на что, тоже хороший словесный манипулятор, и всё равно переиграет их в партии, в которой они, в отличии от Нейро, не видят настоящего лица своего оппонента, обманываясь невинным округлым лицом девушки-детектива. Тем не менее, Нейро не мог отрицать, что люди в плане обмана… более тонкие, чем демоны. Демоны в большинстве своём, на памяти Нейро, всегда были более прямолинейными, и ложь их выходила кривой и неуклюжей, как у ребёнка — они отрицали очевидное только ради того, чтобы отрицать, путались в собственных показаниях и попадались на простые уловки. Например, когда Нейро упоминал какой-то факт из совершённого преступления, о котором мог знать лишь преступник — и они смело отвечали с полным пониманием того, о чём ведётся речь. Первое время это вызывало у Нейро самодовольные смешки, граничащие с гордостью за то, что он может так легко вывести на чистую воду любого оппонента, но со временем возрастающая тупость преступников была обратно пропорциональна сложности и продуманности Загадок, и это приносило Нейро кислое разочарование и недовольство. Одна из причин низкого уровня рождаемых в Аду Загадок. Хотя на каждого червя найдётся свой достойный противник или достойный обед. Если демон ставил себе целью научиться убедительно лгать, и был достаточно умён для этого, то из него мог выйти не только хороший преступник, создавший вкусную Загадку, но и даже сильный противник. Всё это, впрочем, уже позади. Группа шумных подростков заулюлюкала, проходя мимо кафе, на крыше которой восседал Нейро. Они что-то активно обсуждали, и, кажется, в их взбудораженной гормональной среде ходила какая-то противозаконная мысль, Нейро, впрочем, ни капли не интересовавшая. Наверняка какое-то мелкое хулиганство. Ничего стоящего. Говоря о чувствах… В этом мире Нейро, без сомнений, смог ощутить такую палитру чувств и эмоций, какой до этого не знал в Аду. Пожалуй, это был бесценный опыт не только в понимании принципа создания Загадок, но и в понимании самих людей. И, возможно, понимании самого себя?.. Нейро не был бесчувственным, как бы о нём не думали, или даже он сам о себе не думал. Он не понимал многих вещей, но никогда не стыдился этого, не ощущая в себе потребности разбираться в рыхлых, неустойчивых импульсах, которые людям, как представителям биологического вида, казались важной частью их жизни. Но это не значит, что Нейро тоже не испытывал горячую злость в своём горле, когда с трудом проклюнувшаяся на свет Загадка ускользала у него из-под носа, затонув в чёрной толще воды. Или горечь, разлившуюся в его теле от утери кого-то, кого он уважал и ценил, как достойного и проницательного человека — одного из немногих, известных ему; и чьи способности не раз выручали демона или даже заставляли восхититься находчивости и быстроте реакции человека, который тоже, как и Нейро, не любил долго стоять на одном месте. Или разочарование, скрутившие его внутренности, когда кто-то, оперившийся и окрепший на своих тоненьких ногах, едва набрав высоту, камнем устремился вниз, и любые действия Нейро не могли прекратить этого неизбежного фиаско, которое следовало за падением с большой высоты, разбивающего все его труды в пыль. … Или вспыхивающих искр в животе от предвкушения новой Загадки — более сложной, чем предыдущая. Омывающей его волнами облегчения и штильного спокойствия, когда он понял, что все его старания не были напрасны и результат закрепился. Или тёплой, странно непривычной радости в груди от мысли, что кто-то будет ждать его возвращения. Взорвавшегося в его мозгу Счастья, когда он вернулся и увидел собственными глазами — Мир людей претерпел изменения и… не изменился. И ещё не до самого конца осознанное им чувство, которое он мог описать, как что-то похожее на не-одиночество, ворочающееся под мышцами, когда надёжные руки людей, ставших тебе небезразличными, готовы вытянуть тебя из самых глубин океана — даже когда они знают, кто ты; даже когда они видели тебя и в моменты пика силы и в моменты крайней точки слабости; когда они находились рядом с тобой в самые сложные моменты твоей жизни на Поверхности и поддерживали тебя — по своей воле в конечном итоге. Искреннее наслаждение, яркими пятнами вспыхивающие и сияющие в мозгу, от понимания, что ты кому-то правда стал дорог, как целостная личность и целостное существо; и что восхищение и уважение могут существовать без соседства с ненавистью и презрением, что неизменно преследовало его в Аду. В родном мире его уважали, но боялись; восхищались и стремились убить. Эти чувства были неотделимы друг от друга, как сиамские близнецы, жизнеспособность которых в отдельности стояла под угрозой. Нейро это всегда устраивало и это было нормой вещей. В этом же мире… Можно было даже подумать, что его любят?.. Первые лучи рассветного солнца сверкнули в глубоких зелёных глазах Нейро, оторвав его от мыслей. Свет замер греющими отпечатками в его расширившихся зрачках. Медленный, сонный рассвет вытеснял глубокую ночь, объявляя утро. Мир должен проснуться. Губы Нейро слегка дёрнулись в чуть изменившемся оттенке чувств его улыбки. Он медленно поднялся, слегка хрустнув шейными суставами, немного затёкшими, и в один мощный прыжок перешагнул на соседнее здание — а затем на следующее, и на следующее. Когда наступала ночь, демон выходил на охоту, наблюдая и разыскивая, веселясь и думая; много думая — изучая происходящее снаружи и происходящее внутри. Но сейчас начинался день, и пора было вернуться в офис.