The best memories will live forever

— Знаешь, солнце, я всегда мечтал провести этот день вместе с тобой. Именно этот день, день всех влюбленных, которыми являемся и мы. Конечно, сейчас я уже не особо уверен, что ты даже в глубоком сне любишь меня, но я-то тебя люблю. Бесконечно, безумно люблю и готов проводить с тобой каждые день и ночь, забыв о себе и своих нуждах. Я верю, что ты помнишь обо мне. Я хотел бы провести этот день так, как это делают все влюбленные парочки: пойти в кино и купить билет на последний ряд, чтобы там долго и нежно целоваться до самого включения света и делить большой стакан попкорна на двоих, потом пойти прогуляться по тихим улочкам нашего города, крепко держась за руки и соприкасаясь плечами, разговаривая обо всем на свете и тихо смеясь, зайти в небольшой ресторан, занять столик на двоих и пялиться друг на друга вместо того, чтобы заглянуть в меню и сделать заказ. Ты мог бы угостить меня мороженым, как ты часто это делаешь. Своим любимым — вишневым с шоколадной крошкой. А все, что любимое для тебя, становится и моим любимым тоже. Я всегда так рад видеть твою счастливую улыбку. Хочу, чтобы она никогда не сходила с твоего лица, хочу чувствовать ее своими губами, срывая с них твой сладковатый вкус. Особенный вкус. Ты всегда был и будешь для меня особенным. А помнишь, как мы впервые познакомились? Я понятия не имею, слышишь ли ты меня, слышат ли меня те, кто за дверью, слышит ли меня здесь хоть кто-нибудь. Сейчас мною управляют эмоции вместе с отчаянием. Но главное, что ты здесь, передо мной, а я в мельчайших деталях помню тот самый день. Наверное, самое время вспомнить о нем вслух сегодня. Мне бы хотелось, чтобы четырнадцатого февраля исполнялись желания. Помнишь эту холодную морозную ночь, когда ты и твоя группа до костей продрогли на улице, пока не добрались до нужного кафе? Это была зима, но не самая суровая, которая у нас обычно бывает. Подумаешь, ночные заморозки. Но вы, кажется, летели из Флориды, где зимы уж точно не бывает, и были совсем легко одеты. Я сидел в том кафе вместе с одним своим другом, Остеном, у которого был целый свой дом, и он согласился приютить вас на ночь. Он знал вашего гитариста, Майка, а я не знал никого, просто пришел с ним за компанию зачем-то. Почему-то мне не спалось в ту ночь. А потом вы вбежали в это пустое кафе с сумками в руках, Остен подорвался с места, тут же со всеми здороваясь, пожимая всем руки, безостановочно болтая, как он это всегда делает. Я тихо стоял в стороне, сказав вам всем простое "привет". Но ты. Я помню, как испугался тебя сначала. — Тихо смеется. — Я, конечно, высокий, но ты был выше меня на пол головы, с красными от мороза щеками, усталым взглядом и торчащими в разные стороны растрепанными волосами. Ты протянул мне руку, я коснулся ее, чтобы пожать, и тут же обжегся — она была такой холодной! Ты заметил мое смятение и тихо извинился, а потом непроизвольно улыбнулся вслед за мной. Так я впервые по-настоящему понял, что значит влюбиться в кого-то с первого взгляда. Я помню, мы все сидели за одним столом и потягивали свои горячие напитки, пока ночной мороз за окном продолжал крепчать. Все разговаривали: о музыке, о группе, о планах, о будущем, о новом знакомстве. Я тихо сидел в углу и осторожно любовался тобой, в случае чего тут же пряча взгляд в своей чашке. Ты был красив, даже находясь не в самом лучшем состоянии. Ты разговаривал с остальными, будто не обращая внимания на меня. Но потом, когда Остен решил, что всем пора бы расходиться, а то так может и ночь закончиться за нашими разговорами, а мы даже не заметим. Ты что-то тихо сказал всем своим согруппникам перед самым выходом, а потом подошел ко мне. Я собирался идти домой, но ты спросил, могу ли я пустить тебя переночевать к себе. Я удивился, ведь ты должен был ночевать у Остена, но ты сказал, что передумал. Что хочешь поговорить со мной. Я помню, как улыбался всю дорогу домой. Я говорил тебе о твоих мешках под глазами, об уставшем взгляде и дрожащих пальцах, но ты меня не слушал, отмахиваясь одним единственным словом: "бессонница". Неприятное слово. Не люблю его. В какой-то момент мы оказались на одном диване плечом к плечу, пересматривая любимый для нас обоих фильм "Назад в будущее". Мы по ходу обсуждали его, иногда переключаясь на абсолютно другие, не связанные с фильмом темы. В какой-то момент ты перестал отвечать на мои вопросы. Я помню, как немного испугался. А потом твоя тяжелая голова упала на мое плечо, твои веки были закрыты. Я выключил телевизор и улыбнулся. Одинокую обычно квартиру теперь наполняло твое мерное дыхание. Несмотря на свою бессонницу, ты смог уснуть рядом со мной. Я до сих пор помогаю тебе с ней бороться. Я не хотел будить тебя тогда, поэтому просто положил свою голову поверх твоей и прикрыл глаза. С тобой было уютно, хоть с утра и жутко болела шея. Я помню твой печальный взгляд, когда вам нужно было ехать дальше в тур, как ты всё пытался расспросить меня обо всем на свете до той последней секунды, когда нам пришлось бы попрощаться. Помню твои долгие объятья и обещания писать мне, бумажку с номером телефона и твое простое, но такое искреннее "спасибо". Мне показалось, что ты специально отвернулся и быстрым шагом двинулся прочь, чтобы я не видел твоей печали и сильного желания остаться. Но я видел. Мы как будто были потерянными соулмейтами. Это был первый день, когда мы познакомились, когда мы впервые увидели друг друга и после буквально нескольких слов поняли, что влюбились. Оба. Одновременно. Но не в этот день я понял, что ты тот человек, с которым я хочу провести всю свою жизнь. Тот, кого я каждый день хочу видеть рядом с собой. Видеть твое сонное лицо рано утром, готовить тебе завтрак и делится планами на день, вместе ходить в душ, а вечерами смотреть фильмы, лежа в обнимку, засыпать, чувствуя твое тепло рядом с собой. Я понимал, что влюбляюсь в тебя все больше и больше, бесповоротно, влюбляюсь в каждую черточку твоего лица и маленькую деталь характера. А наши долгие расставания из-за твоих туров только подогревали это чувство. Мы переписывались. Так много, что нашу переписку можно было бы листать несколько лет, чтобы добраться до начала, до первого моего сообщения с одним единственным словом: "привет". Я помню день, когда проснулся рано утром от очередного кошмара и сразу написал тебе. Тогда я ворочался все утро в своей постели, пытаясь провалиться в сон, но у меня ничего не вышло. Ты не отвечал. Я встал, позавтракал, досмотрел свой любимый сериал, немного прибрался, а ты так и не отвечал на мои сообщения, даже не читал их. Был в сети вчера в десять вечера. Поначалу я просто ждал, был уверен, что ты занят чем-то и не можешь сейчас ответить, но потом волнение стало брать надо мной верх. Я не выдержал и позвонил тебе несколько раз, но все разы мне отвечали тем, что номер недоступен. Мне стало страшно. Ты никогда не пропадал вот так, совершенно внезапно. Когда в дверь постучали, я буквально подпрыгнул на месте, слишком сильно нервничал. Я не имел никакого желания открывать дверь кому-то незнакомому, потому что из знакомых я никого не знал, но все же на автомате толкнул ручку от себя. Дверь распахнулась. Я застыл на месте. Ты стоял передо мной, как всегда в своих светлых, немного помятых джинсах и длинной белой футболке, надетой поверх лонгслива, с большой сумкой в руках. Ты смотрел на меня и широко улыбался, будто был уверен, что я буду дома, что я пущу тебя к себе, что я, в конце концов, буду рад тебя видеть. Знаешь, так и было. Мы ничего не говорили, пока я забирал тяжелую сумку из твоих теплых крепких ладоней, когда я взял тебя за запястье и завел к себе в квартиру, закрывая дверь за твоей спиной. В твоих синих как лед Байкала глазах было немного удивления, улыбка не сползала с твоих тонких губ. Я не сдержался, улыбнулся в ответ и тихо засмеялся, чувствуя, как все чувства накатывают на меня огромной волной, от которой не укрыться, не спрятаться. Мне кажется, в моих глазах появились слезы. Слезы счастья. Помню, как сказал тебе вместо приветствия "иди сюда, солнце", а потом притянул тебя к себе, обвив твою шею руками, и нежно поцеловал. Я не забуду вкус твоих губ в тот момент — карамельный латте, сладкий и приятный. Но это все еще не тот самый момент. Мы потом долго целовались, ты был безумно счастлив, как и я. Я позволил тебе переодеться во что-то более легкое, поскольку твоя одежда была в сумке, я дал тебе свою. Футболка не подошла по размеру (ты слишком, слишком высокий), поэтому у меня появилась прекрасная возможность полюбоваться твоим открытым телом. Ты был просто прекрасен. Я утянул тебя на кровать, крепко обнял, сжимая в своих руках. Почему-то только в этот момент все происходящее стало казаться мне слишком хорошим сном. Но ты обнимал меня в ответ, целовал в лоб и тихо что-то рассказывал. Все было так идеально. А вечером я пошел готовить нам ужин (я не привык готовить на двоих), и ты увязался вместе со мной, хотя не был обязан. Боже, я тогда думал, что ты приехал на пару дней, а потом мы снова расстанемся. Такие, знаешь, отношения на расстоянии. Тяжелая штука. Ты во всем помогал мне, иногда подсказывал, что делать, мы вместе поели, и ты даже перемыл всю посуду, помог прибраться на кухне. Ты сказал, что не знаешь, насколько приехал. Может быть, насовсем. И где-то в тот момент, когда ты стоял около раковины с полотенцем на плече, опираясь бедрами о столешницу (футболку ты всё же достал), где-то между твоими плавными движениями и спокойным голосом я понял: это насовсем. Помню, как сказал тебе о том, что ты просто не сможешь больше от меня уехать, подошел ближе и обнял, утыкаясь носом в твое крепкое плечо. Я чувствовал твои большие руки, защищающие меня от остального мира, стук твоего сердца, которое стало для меня почти родным, твое дыхание, касающееся моих волос. Я был уверен, что ты улыбался в тот момент. Я чувствовал все это и все больше осозновал, что хочу каждый день быть рядом с тобой вот так. Вместе делать какие-то домашние дела, ужинать, обсуждая прошедший день, лежать в обнимку, а утром просыпаться и видеть напротив себя твое милое лицо. Я чувствовал, что никогда и ни за что ни на кого тебя не променяю, потому что ты такой единственный. И самый важный. Ты сказал мне, что любишь меня, и я ответил тебе тем же. Самая лучшая правда в моей жизни. Райан тихо всхлипнул, вытирая кулаком свободной руки свой нос, и печально улыбнулся, стараясь сдерживаться. — Я люблю тебя, Даллон. Черт возьми, прошло столько времени, а я все так же люблю тебя и хочу тебя в своей жизни как можно больше. Ты явно был послан мне судьбой, — Рай сжал в своих руках большую теплую ладонь, склонив голову и судорожно вздыхая. — Прошу, пусть мое одно единственное желание исполнится сегодня. Прошу... Он сидел на потрепанном стуле в маленькой белой комнатке, от стены до стены которой было шагов пять, за ее окнами бушевала суровая метель. Февральские морозы уже вступили в свою силу, ветер старался сдуть людей с лица земли, а снег покрывал их могилы. Но здесь, в этой маленькой комнате, все было тихо, недвижимо и спокойно, будто мертво. Тонкий писк аппарата отражался от стен. Поначалу он давил на уши, но Райан уже успел к нему привыкнуть. Его стул был почти вплотную придвинут к больничной кровати, в удобстве которой легко можно было усомниться. Но выбирать не приходилось. На ней, по пояс укрытый сероватым плотным одеялом, лежал Даллон. Тоненькие провода со всех сторон тянулись к его беспомощному телу, приковывая его к этой кровати, этой комнате, этой больнице. Веки с тоненькой сеточкой синих вен были опущены, губы потеряли свою былую яркость. Райан сжимал его теплую руку и молил судьбу, чтобы он очнулся. Рай понятия не имеет, как это произошло. Он был дома, к его большому сожалению. Далл ушел в магазин недалеко от дома, чтобы прикупить кое-чего для очередной кулинарной идеи Райана, а потом просто не вернулся. Только из телефонного звонка из больницы он узнал, что на пешеходном переходе Даллона сбил пьяный водитель, практически насмерть, но с ним все будет в порядке. Рай забыл обо всем окружающем их мире и себе в том числе. Все, что он видел сейчас — это крепко спящую любовь всей своей жизни на кровати перед ним. В какой-то момент что-то вокруг незначительно, неуловимо изменилось, так, что Райан даже не сразу понял, что именно произошло. Он приподнял голову и прислушался, замерев на месте. Частота сердцебиения Даллона чуть-чуть увеличилась, прибор стал пищать чаще. Рай широко распахнул красноватые глаза. А потом он почувствовал, как ладонь в его руках будто ожила, пальцы слабо схватились за его собственные, пытаясь удержать. Райан глубоко вдохнул, стараясь сдерживаться. Ему нужно быть сильным, прямо сейчас. Почти в тот же момент Даллон распахивает глаза, медленно обводит взглядом комнату вокруг себя, останавливает его на Райане, пытаясь сфокусироваться, и хрипловатым голосом тихо зовет его. Райан, Райан. Райан больше не справляется с напором эмоций, прижимает широкую ладонь к своим губам и беспорядочно целует ее, судорожно всхлипывая. Ему хочется выплеснуть из себя абсолютно все, все, что накопилось, но сейчас нельзя. Не время. — Далл? Боже, ты наконец-то очнулся. Господи, — Рай покрывал легкими поцелуями его руку, заглядывая в синие испуганные глаза. — Рай? Где мы? Что случилось? — казалось, Даллон абсолютно потерялся в реальности, он не сводил глаз с Райана и все крепче держал его за руку, тяжело дыша. — Я не понимаю. Рай, мне страшно. — Чшшш, тише, все в порядке, слышишь? Смотри на меня, — Райан отпустил его руку и аккуратно положил ее поверх одеяла. Он подошел к изголовью и присел на краешек кровати, обхватывая руками голову Далла и поглаживая его лицо кончиками больших пальцев. Он выдавил из себя немного натянутую, но все же счастливую улыбку, глаза блестели от скопившихся в них слез. — Мы в больнице, солнце. Ты попал в аварию. Но все будет в порядке, поверь мне, — Рай наклонился и оставил нежный поцелуй на лбу Даллона, задержавшись на пару секунд на одном месте. Тот прикрыл глаза, делая глубокий вдох, его грудная клетка приподнялась. — Я тебе верю. Но можешь прилечь рядом, пожалуйста? — он жутко хотел бы коснуться Райана, обнять его и не отпускать, но тело было ещё слишком слабым, и он не мог поднять даже руки. — Да. Конечно, — Райан привстал, опираясь руками на матрас, чтобы сесть чуть дальше, а потом и вовсе лечь на кровать рядом с Даллоном. Он осторожно обнял его теплое после сна тело, стараясь не задеть важные провода. Рай положил голову ему на плечо, выводя пальцами узоры на больничной одежде. Рядом с ним Райан и сам постепенно успокаивался, лишь одна слезинка оставила дорожку на его щеке и растворилась где-то на ткани под его лицом. — Так лучше? — Да, — Далл облегченно выдохнул, явно расслабляясь рядом с Райаном. Он закрыл глаза, стараясь сконцентрироваться только на дыхании и сердцебиении Рая, чтобы не думать ни о чем лишнем. — Я помню, как потом поздравлял тебя с праздником, а ты грустил, что не можешь зацеловать меня с ног до головы, а потом покормить мороженым, смотря хороший фильм на диване в гостиной. — Но ты-то мог! Что ты в принципе и сделал. Ну, почти. — Могу повторить, — Райан развернулся в крепких объятьях и хитро, но все так же мило улыбнулся. Даллон давно научился распознавать все миллионы оттенков его улыбок. — Ну давай. Только тогда не жалуйся, если тебе придется быть сверху, — он слегка оттянул голову Рая за волосы назад и оставил дразнящий поцелуй на его губах, тут же улыбаясь в ответ, сверкая глазами. — Ну уж нет, я не согласен. Ты же знаешь, что делаешь это гораздо лучше меня, — Даллон откинул с них большое теплое одеяло и перекатился, одним махом оказываясь сверху Райана. Тот обнял его за талию, прижимая ближе к себе. — И все же, утренний секс был бы неплохой идеей, — произнес Далл уже куда-то в шею Рая, неспешно оставляя на ней поцелуи. Тот зажмурился от удовольствия, запрокидывая голову назад и позволяя ласкать себя. — А как же мое мороженое? А фильмы? А где моя валентинка, в конце концов? Даллон улыбнулся. Райан часто вёл себя как малое дите, и это веселило их обоих. Если немного присмотреться, то можно понять, что Рай и является этим самым ребенком где-то в глубине своей души. Он искренне не понимает несправедливости этого мира, больше жизни любит близких для него людей (ну и покушать конечно же) и вечно смотрит на все с горящими глазами. Наверное, первое, во что влюбился в нем Даллон — это вот в эти самые карие глаза, которые так красиво сужаются, когда Райан смеется или даже просто улыбается, и переливаются золотом на солнце. — Будет тебе валентинка, так уж и быть, — Далл оставил еще один поцелуй на щеке Райана и поднялся с кровати. Покачивая своими оголенными бедрами, он вышел из комнаты и скрылся за углом. Рай, полюбовавшись любимой задницей, раскинул руки и ноги в стороны, наслаждаясь тем, что теперь на небольшое время кровать полностью в его распоряжении. Он наслаждался и этим безмятежным утром: четырнадцатое февраля, солнечные лучи стучатся в окна, а в их общей квартире всего два человека: он и Даллон. Никто не мешает, нет никаких дел и планов, только они наедине друг с другом. В этот момент из-за двери комнаты послышался голос Далла: — Рай. Можешь сесть на краю кровати, пожалуйста? Райан послушно присел, подвинувшись к краю и свесив ноги. — Закрой глаза. Только честно! Он закрыл их ладонями, чтобы не подглядывать. Секунда. Две. Три. Четыре. Пять. Шесть. — Райан. Ты выйдешь за меня? Рай отнял ладони от лица, распахивая огромные от удивления глаза. Перед ним открывался прекрасный, он бы сказал, самый лучший вид за всю его жизнь. Даллон, не надев на себя даже нижнее белье, ничем не прикрыв наготу, стоял, упираясь одним коленом в деревянный пол их спальни. Он немного приподнял голову, смотря прямо в глаза, на лице не было ни капли сомнения, только волнение и надежда, а в волосах путались солнечные лучи. В руках, вытянутых вперед, была маленькая, совсем маленькая бархатная коробочка с серебряным кольцом внутри. Райан не знал, как реагировать. Он смотрел то на Даллона, то на кольцо и никак не мог произнести ни слова. — Это... невозможно. Просто невозможно. Далл, я... — Просто скажи, да или нет. Пожалуйста, — его руки немного подрагивали, может быть, от долгого нахождения на весу, а может быть от волнения. — Боже, да. Да. Да-да-да, — Рай схватил Даллона за запястья и потянул на себя, заставляя подняться. Тот счастливо улыбнулся, синие глаза поблескивали от слез. Он осторожно достал кольцо из коробочки и надел на безымянный палец Райана, тут же целуя костяшки. Рай уже крепче обхватил руки Далла своими и утянул за собой на кровать, крепко обнимая его и утякаясь носом в широкое плечо. — Я не могу поверить, боже, Даллон, я так люблю тебя. Просто безмерно, — он прикоснулся пальцем к кольцу, чувствуя прохладу благородного металла. А следом он почувствовал поцелуй на своей голове и теплое дыхание. Райан знал, что Даллон улыбается. — Я тоже люблю тебя, мое солнце. Самое яркое и самое важное солнце. Понятия не имею, где бы я был без тебя. Ты всегда помогаешь мне, что бы ни случилось, всегда поддерживаешь меня. Ты всегда рядом, даже если я почти умираю. Ты не представляешь, как ты важен для меня и как... Просто... Боже, я люблю тебя. Далл обхватил свою главную любовь и руками, и ногами, крепко его обнимая и широко улыбаясь от счастья. Он почти всегда счастлив рядом с Райаном, но сейчас особенно. Сегодня особенный день. — И я тебя, Далли. Райан немного отстранился, нежно коснулся пальцами подбородка Даллона и притянул его к себе для долгого, но самого нежного поцелуя, в который была вложена вся их любовь. — Знаешь, солнце, мне кажется, мы могли бы вспоминать этот день вечно. До самого конца наших дней, когда наши тела иссохнут, а жизненная энергия наших душ подойдет к концу. Я верю, что наша любовь никогда не умрет, даже когда нас самих не станет, а мир вокруг рассыпется в прах. Мы будем вместе навеки, рука об руку идти на свет, не оглядываясь по сторонам. Я никогда не оставлю тебя, что бы с тобой ни приключилось, я согласен протянуть тебе руку помощи, даже когда сам буду тонуть. Я готов верить каждому твоему слову, только прошу, будь честен со мной. И я сделаю то же самое. Я буду заботиться о тебе больше, чем о ком-либо другом, и любить. Всегда любить. Я люблю тебя, солнце.