A New Wind Blows

Её сотрудничество с Диего было одноразовым делом. Прошло не так уж и много времени с трагического финала гонки Стального Шара, где Диего чуть не переехал поезд, а Хот Панц едва выжила после отчаянного прыжка из окна. Они оба также потеряли след Джонни, который лишился лучшего друга в процессе ожесточенной битвы. После неё Святой Труп захоронили где-то в очень безопасном и очень надежном месте, поэтому Хот Панц не жаловалась и не беспокоилась. Во всяком случае, она не охотилась за деньгами. Как это делал Диего. Он выглядел несколько потерянным, когда понял, что не одержит победу в гонке. Даже несмотря на то, что он все ещё занимал довольно высокое положение в списке участников, урезанных выигрышных денег для Брандо было недостаточно. Партнёры разошлись немногословно, пусть и более дружественно, чем в самом начале их отношений, с благодарственным кивком от него и кратким «прощай» от неё. Оба были уверены, что судьба больше никогда не свяжет их вместе. В конечном итоге, Хот Панц решила, что больше никогда не вернется в Италию и тем более в монастырь. Она прошла через огонь и воду во время гонки: встретила много людей, узнала больше о мире, который решила исследовать, и пришла к выводу, что если Бог и простит её грехи, то это не значит, что она простит саму себя. И именно это принесёт ей настоящий покой. Какое-то время это было её целью. С крестом на шее она отправилась на поиски всепрощения, и Хот Панц начала с отчего дома. Признаться семье и давним друзьям в том, что она сделала ещё ребенком, было... довольно сложно, но прощение, которое она получила, было неожиданным, но желанным. Отец взял её в лес, где погиб младший брат, и вместе они выследили медведя, которого после застрелили. Никто не знал, был ли это, что очень маловероятно, тот же медведь, потому Бог вряд ли бы одобрил столь бессмысленное убийство. Хотя, оно всё же дало Хот Панц долгожданное чувство завершения кровавой истории детства. Она всё ещё не могла простить себя, да и вряд ли Хот Панц когда-нибудь удастся это сделать. Отец одобрял подобные чувства, приговаривая, что ей всегда следует помнить об этом случае, как напоминание о трудностях в жизни, которые в любой момент могут произойти. И боль больше не была такой глубокой. Теперь она могла вспоминать лицо своего брата с легкой улыбкой. Хот Панц двигалась дальше, путешествуя по стране на верном Гетс Апе в поисках направления жизни. Где-то выше Среднего Запада судьба вновь связала её с Диего. Она останавливается на ипподроме ностальгии ради. Прошло несколько лет с окончания гонки, и, конечно, обычная трасса не выглядела так величаво и привлекательно, но все же навевала воспоминания. Но сейчас, кого, если не самого Диего Брандо, она могла видеть на спине крепкого скакуна? Хот Панц была на мгновение шокирована и почти уверила себя, что это видение было плодом её воображения, но всадником действительно являлся Диего Брандо. Хот Панц наблюдала за гонкой и даже не удивилась в победе старого товарища, но что-то в его поведении изменилось. Она помнила, как он излучал высокомерие и обаяние, как источают запах тела некоторые мужчины, и как не мог не хвалиться собой. Даже завязанные с утра ботинки становились поводом для хвастовства. Сейчас же Диего любезно махал ликующей толпе, но не ликовал вместе с ними, не купался в овациях, как ящерица в солнечных лучах. Он принимал славу без возражений, но не выглядел так, словно заинтересован в этом. Его интервью с собравшимися вокруг победителя репортёрами было коротким и удивительно скромным, жокей говорил по существу, а после и вовсе сбежал со своей лошадью. Хот Панц следовала за ним до самых конюшен, где Диего ухаживал за своим скакуном. Какое-то время она стояла позади, внезапно осознав, что не может выдать и звука. Но Диего заметил её тень. — Я прекрасно понимаю, что репортёрам платят больше, если интервью отличаются ото всех остальных, но для этого должно быть что-то особенное в... Он наконец поднял взгляд, встречаясь глазами. — ...Хот Панц? Она тихо, немного нервно вздохнула. — Ну и как оно, Брандо? Диего стоял, растерянный. — Давно... не виделись. И он был чертовски прав. Следующие несколько дней Хот Панц провела в окружении жокея, выясняя, какими деталями своей жизни он готов поделиться. Она сделала вывод, что давний товарищ мало чем изменился. Он всё ещё остр на язык и невежлив при разговоре с людьми, но сейчас от него было меньше оскорблений в сторону Хот Панц и принижений её, как личности. Вероятно, когда Диего оставил карьеру жокея, его разум помешался, концентрируясь на поиске отца под одним наводкам Хот Панц. Он отказывался рассказывать, чем конкретно закончились безумные поиски, но Брандо рассказал одно: за всё это время ему удалось найти отца, сломленного и жалкого человека, не достойного какой-либо расправы над ним. После Диего ничем не занимался какое-то время, просто колесил по стране и жил на свои сбережения. Это напомнило Хот Панц саму себя после раскаяния семье. Она, однако, также поделилась с Брандо историями из жизни и заметила, что тот слушал её более заинтересованно, чем она ожидала. Недавно Брандо снова взялся за скачки, сосредоточившись больше на лошадях, чем на желании вновь стать успешным и любимым всеми жокеем. Что-то определенно смягчило его нрав за эти несколько лет. Возможно, увидев, в какого человека превратился его отец, Диего испугался, а испуг заставил задуматься: что, если гордыня и эгоизм сделают с ним нечто такое же? Брандо не был хорошим человеком, Хот Панц знала и не заостряла своё внимание на этом. Разговоры товарища о скачках теперь сводились только к уходу о лошадях. Этого было достаточно для Хот Панц, чтобы понять, что её бывший напарник изменился. Возможно, это была ностальгия, что ослепила Хот Панц розовыми очками, тоска по тем дням, когда она впервые почувствовала вкус свободы, благодаря этому мужчине. Возможно, это было простое желание понять то, что она упустила. В любом случае, именно Хот Панц предложила Диего разделить кровать на ночь. Она понятия не имела, почему он согласился, но посмела предположить, что Брандо, как повеса и дамский угодник, вряд ли мог отказаться от компании. Это был её первый раз, и он был прекрасным. Наконец, она почувствовала привлекательность Диего и даже не чувствовала себя грязной, как, по словам других монахинь, чувствовала бы себя любая другая женщина после этого акта. Ни от Хот Панц, ни от Брандо не последовало торжественного признания в любви, но этого и следовало ожидать. Она не любила его. По крайней мере, она так думала. Диего был удивительно нежен и внимателен к тому, чтобы каждый из бывших напарников остался довольным процессом. Вскоре они разошлись. Диего ожидала гонка в другом штате, а Хот Панц, как и всегда, начинала нервничать, когда задерживалась на одном месте. Вскоре после этого Хот Панц покинула Америку и вернулась обратно в Италию. Она не собиралась возвращаться в Ватикан или монастырь. Наоборот, она нашла местечко подешевле в маленькой, тихой деревеньке. Она также начала работать и добровольно помогать в местной церкви с благотворительной деятельностью. Хот Панц неожиданно для себя обнаружила, что чувствует себя полезной, нужной, когда безвозмездно помогает другим, как делала это раньше, в монастыре. Это была та жизнь, которую она хотела прожить, — жизнь во имя других. И этим она была довольна. Такую историю рассказывала Хот Панц любопытным местным жителям, когда те спрашивали, почему она переехала из такой прогрессирующей страны, как Америка. Но местные не знали другой, настоящей причины переезда в провинцию. В течение нескольких дней, пересекая Атлантический океан, Хот Панц чувствовала, что с ней что-то не так. Она испытывала слабость и сильную тошноту, которую Хот Панц списала на морскую болезнь. Но морская болезнь не могла преследовать её на суше. Затем, у неё началась задержка. Даже для этого Хот Панц нашла объяснение: неправильно рассчитала дни, которые всё шли, а месячные не начинались. По прибытии в Италию она решила игнорировать это и продолжать путешествие. Но на нижнем белье не было ни следа крови, даже спустя месяц. Хот Панц начала понимать, что к чему, а правда тяжелым грузом опустилась на плечи. Слова врача предопределили её судьбу. Хот Панц не до конца понимала, что она чувствовала в тот момент: было это проделкой Фортуны или же судьбой забеременеть в свой первый раз от такого мужчины, как Диего. Хот Панц осталась одна, наедине с ребёнком, которого, она уверена, не ненавидела. Она не могла его ненавидеть. Конечно, это не входило в её планы, также и не было смыслом жизни. Образ заботливой матери, воспитывающей ребёнка, с трудом представлялся Хот Панц. В любом случае, других планов у неё не было. Она думала о том, что стоило рассказать об этом Диего. Но он был на другом континенте, занятый другими делами. Зная его отвращение к собственному отцу, у Хот Панц были все основания сомневаться, что Брандо откажется принять участие в воспитании ребёнка. И это было в порядке вещей. Оба не влюблены, оба не женаты, обоих ничего не связывает. Хот Панц обойдется без него, но все равно скажет ребёнку, кем был его отец, перед которым он должен быть ответственен. Беременность стала для Хот Панц причиной переезда в итальянскую деревеньку. Она была тихим уютным и неплохим местом для воспитания ребёнка местом, достаточно отдаленным от Ватикана, чтобы Хот Панц не сторонились, как мать-одиночку. Главы местной церкви приняли её историю с сочувствием, уверенные в том, что мужчина, зачавший ребёнка и обещавший быть со своей избранницей, сбежал, чтобы избежать ответственности. Правда, Хот Панц было неловко выставлять Диего в таком свете, но местные не знали ни лица отца, ни имени, и это могло уберечь ребёнка от косых взглядов в будущем. Жители деревни были добры. Они всегда помогали и интересовались насчёт ребёнка, быстро растущего в её чреве. Другие, более опытные матери приняли Хот Панц в свой круг, давали ей советы; мужчины были вежливы и внимательны, а дети смотрели на живот с широко раскрытыми глазами. Как бы радушно её не принимали, Хот Панц сохраняла дистанцию. Она не привыкла к близости и точно к ней не стремилась. Внимание было удушающим для неё и, к счастью, местные это приняли как иностранную причуду или странность бывшей женщины Веры. Её сын родился ранним весенним днём, когда воздух только начинал наполняться теплом. Местный доктор, священнослужитель, несколько женщин, добровольно вызвавшиеся в акушерки, и ужасная боль были её единственной компанией. Когда роды окончились, Хот Панц чувстовала себя выжатой, как лимон. Потная, со сбитым дыханием на влажных простынях. Впервые, с самого начала этой пытки, она мечтала, чтобы Диего оказался рядом. Её мысли прервал плач, разрушивший тишину в комнате. Одна из женщин держала её дитя в белом мягком одеяльце. Он был красив. Можно даже сказать, идеальным. На голове было несколько светлых прядей, доставшиеся ему от отца, от воспоминания которого Хот Панц подавила всхлип. Но глаза ребёнка были, как у матери: теплые нежно-розовые. — Какой красивый мальчик! - вздохнула женщина. — Как его зовут? - спросила другая. Хот Панц задумалась на секунду. Она хотела дать ему американское имя или же британское, в честь отца. Но чем больше времени она проводила в Италии, тем сильнее влюблялась в эту страну. И если Италия станет домом для её сына, то имя должно отражать это. — Его имя Джорно... Брандо.

***

Хот Панц отдыхала в мягком кресле на крыльце своего загородного дома и наблюдала за Джорно, играющим с самим собой на просторном заднем дворе. Пятилетний ребёнок сидел в высокой желтой траве, которая покрывала большую часть территории их дома, и хихикал, когда видел очередную божью коровку, вылетающую из его руки прямо в голубое небо. Ребёнок поднимал с земли камешек, сжимал его в ладони и жмурился, концентрируясь. Когда он разжимал свои кулачки, из них вылетала ещё одна божья коровка и вызывала очередную порцию смеха. Чем дольше Хот Панц смотрела за сыном, тем шире становилась её улыбка. Мальчика процветал в итальянской деревне, его глаза были такими яркими и полными удивления этому миру, что иногда делали больно сердцу матери. Джорно был лучиком света в жизни Хот Панц, пример искренней невинности, которая делала этот мир лучше. Хот Панц любила Джорно очень сильно. Блондин отвлёкся от создания божьих коровок на превращение острых лезвий травы в цветочные лианы, переплетая их между собой и делая подобие изящных кос для венков. Открытие сверхъестественных сил было для обоих и сюрпризом, и чем-то ожидаемым, ведь и у матери был станд, и у отца тоже. Хот Панц ожидала чего-то... более разрушительного, но её малышу была дана способность творить чудеса. Все неживое становилось живым в его руках: камни становились лягушками, дудочки становились цветами, кирпичи — змеями. Хот Панц ничего не могла с этим сделать, только вспоминать чудеса Иисуса для своих последователей. Эта мысль рассмешила её, что не сделала бы с монахинями, которые тотчас же избили бы её розгами за сравнение своего отпрыска с Сыном Божьим. Но стоило Джорно улыбнуться и поднять на маму голову, озарённую нимбом из кучерявых волос, это сравнение приобрело смысл. — Мама? - спросил Джорно Хот Панц. — Можно мне пойти во фруктовый сад? — Конечно, но держись подальше от воды и не задерживайся, иначе не получишь десерт после ужина. — Хорошо! Мальчик широко улыбнулся и направился ко фруктовым деревьям на краю их владений. Хот Панц волновалась за убегающего вдаль Джорно. Он был смышленым мальчиком, умнее, чем его одногодки, но ещё не ходил в школу. Он знал, от чего стоит держаться подальше и где находится фруктовый сад, деревья которого знал, как свои пять пальцев. Хот Панц часто отправляла туда Джорно за фруктами на ужин. Тем не менее, Gold Experience был сильным стандом. Хот Панц иногда видела нечеловеческую золотую фигуру, молчаливого стражника рядом со спящим сыном и понимала, что пока у Джорно есть Gold Experience, тот будет в безопасности. Хот Панц вздохнула. Дневная жара смягчилась заходящим солнцем. Ей нужно готовить ужин. Но вялость проникла ленью в её кости, и подъем с кресла казался ей непосильной задачей. Она смотрела на неторопливые, как она сама, проплывающие по небу облака, и вдруг почувствовала, что её охватывает странное чувство ностальгии. Облака на ипподроме казались гораздо ближе. Диего посмеялся надо мной, будто высказывать свои мысли время от времени было чем-то похожим на детский лепет. В груди стало больно. Это болезненное чувство росло с каждым годом, когда Хот Панц думала о Диего. Когда она думала о каждом, прошедшем через гонку: Джонни, Джайро, Люси, мистер Стил; она понимала, что скучает по ним как никогда. Иронично, что Хот Панц начала чувствовать себя одинокой, когда наконец окружена людьми. Должна ли я попытаться найти его? Хот Панц отбросила эту идею. Диего не из тех, к кому можно обратиться за утешением; он помогал справляться с болью не хуже кактуса. Даже если она отследит его нынешний адрес и отправит ему письмо, кто сказал, что Брандо есть до неё дело? Их едва можно назвать друзьями, несмотря на весь пройденный путь. Этим отношениям нужно было пройти ещё очень длинный пусть, даже если какой-то момент они были физически связаны. Нет, Диего было все равно на неё. Может мне следует связаться с Джонни. Инвалид пропал без вести после окончания гонки. Через виноградную лозу Хот Панц узнала, что он приехал в Италию, чтобы похоронить Джайро на родине. Что он делал после этого, оставалось загадкой. Джонни был тем, с кем Хот Панц была не прочь воссоединиться, если чувство одиночества перерастет во что-то невыносимое. Из травы на склоне холма донесся шорох, и Хот Панц заметила золото волос Джорно, когда он поднимался вверх по склону к дому. Тоскливое настроение вмиг улетучилось. Даже если она не сможет связаться со старыми знакомыми, Джорно будет достаточно для неё. Она стояла и потягивалась, вытряхивая из себя остатки сонливости. — С возвращением. Идем ужинать? Мальчик подошёл ближе, и Хот Панц увидела, что не так. Джорно выглядел взволнованным, его волосы растрепались от бега и глаза расшились от страха. Сильный инстинкт охватил её, и она побежала вниз, навстречу к сыну. Хот Панц опустилась на колени, положив руку на плечо мальчика, который почти задыхался от быстрого бега. — Джорно? Что случилось? — Там- Там мальчик у реки. — У реки? Что ты имеешь ввиду? Кто-то рыбачит? Джорно затряс головой. — Он был- он был в реке. Хот Панц поднялась и быстрыми шагами направилась к саду. — Покажи мне, где он, Джорно. Мальчик перехватил инициативу. Он выглядел всё ещё взволнованным, но намного спокойнее, когда мама была рядом. Джорно вел Хот Панц по извилистой тропинке между рядами деревьев, пока не показалась река - широкая лента с быстрой водой, отмечавшая западную границу их владений. На камне у берега лежал мальчик, мокрый до нитки. Хот Панц подбежала к мальчику без сознания, опустившись на колени и проверив на наличие ран. Кроме царапины на лбу, он выглядел невредимым, но Хот Панц все равно приложила ухо к его рту, чтобы проверить дыхание. Она почувствовала легкое дуновение воздуха. Джорно опустился с другой стороны, неуверенный и растерянный. — Он все ещё дышит, это хороший знак. Джорно облегчённо вздохнул и заметно расслабился. — Выкашлял ли он воду? - спросила она. — Да, прокашлялся, когда я вытащил его из воды. Хот Панц замолчала, медленно повернув голову от мальчика без сознания к сыну, выражение лица которого выглядело робким и глуповатым. — Ты сделал что? — Я... Я видел, он тонул! Не было времени звать на помощь! — То есть, ты подверг себя опасности, когда я строго-настрого говорила тебе не делать этого? — Я не заходил в реку! Мой Gold Experience вырастил из камня ветку, чтобы выловить его. Хот Панц вздохнула, расстроенная мыслью о том, что её мальчик был ближе к опасности, чем она думала, но не способная на него злиться. Джорно, вероятно, спас жизнь этому мальчику без задней мысли, без обещания награды и похвалы. Гордился бы им Диего? Она отогнала эту мысль, ведь сейчас не время предаваться печали. Не теряя времени, она вытащила из-за пояса Cream Starter и залатала неглубокую рану на лбу мальчика, прежде чем перевернуть его на бок. — Ты сказал, он откашлялся, но мы не можем быть уверены, вся ли вода вышла. Она сделала несколько сильных хлопков по спине мальчика, напоминающие те, которые она делала маленькому Джорно после еды. И, конечно же, мальчик пришёл в себя, выплёвывая речную воду. После долгого кашля, Хот Панц боялась, что мальчик простудился. Он упал обратно на камень, в этот раз в сознании. Он устало моргнул, в глазах кружилось, поэтому он не мог напрячь зрение. Мальчик вздохнул и потёр рукой лицо. Хот Панц помогла ему подняться, осторожно придерживая за спину. — Все в порядке, ты в безопасности. Мальчик постепенно начал приходить в себя и наконец заметил Хот Панц и Джорно. Он напрягся, так как нервничал, будучи окруженным незнакомцами. Хот Панц мягко улыбнулась ему. — Неплохое выдалось приключение, да? Мальчик поднял на неё взгляд. — А... Что случилось? — Ты был в реке, - произнёс Джорно с другой стороны. — Я помог тебе выбраться, когда ты тонул. — Я... Я упал?! - воскликнул мальчик и удивился, что Хот Панц и Джорно вовремя оказались рядом. — Да, ты заставил нас немного понервничать, - добавила она, стараясь быть мягкой для обоих ребят. — Ты не помнишь, как упал? Мальчик нервно почесал затылок. — Наверное, я свалился, пока бежал, - глупая улыбка появилась на его лице. — Черт! Я и не знал, что здесь так скользко! Хот Панц старалась не смеяться, но хихиканье позади дало понять, что не одной ей эта ситуация показалась забавной. — Меня зовут Хот Панц, но ты можешь звать меня ХП. А это мой сын, Джорно, - она указала на блондина рядом, и тот кивнул в подтверждении её слов. — Представишься нам? Широкая улыбка вернулась на смуглое лицо мальчика, яркая и беспечная, с которой не могла сравниться даже улыбка Джорно. — Гвидо Миста. Рад знакомству!