***
Лю Цингэ снова смотрит на стол. Еда, которой он уставлен, и не думает исчезать под чуть сердитым взглядом лорда Байчжань. Как и записка, оставленная Минъянь. «Ушли с девочками в город. Твой ученик тоже с нами. Развлекись как следует. Приду — проверю. Обязательно!!! Обязательно не забудь пригласить наставника Му.» Лю Цингэ при взгляде на ровный почерк сестры охватывает раздражение вперемешку с чем-то, подозрительно похожим на признательность и даже благодарность. Не давая себе времени на раздумья, лорд Байчжань стремительно выходит на заснеженную улицу и летит прямиком на Цяньцао. Стучась в знакомую дверь, Лю Цингэ почти надеется, что лекарь, несомненно, уже празднует где-нибудь со своими учениками. Прислушиваясь к любым звукам, что могут донестись из небольшого домика, лорд Байчжань хочет верить, что лекарь не ушёл никуда. Скрип открываемой двери одновременно разрушает все его надежды и наполняет тело небывалой лёгкостью. — Шисюн? — в первое мгновение Му Цинфан застывает, с удивлением разглядывая Цингэ, но почти тут же спохватывается и отходит в сторону, пропуская лорда Байчжань в дом и аккуратно прикрывая дверь. — Что-то случилось? Пусть лекарь только спрашивает, его руки уже сами по себе тянутся к чужому запястью, находят пульс. Лю Цингэ ничего не отвечает, не успевает просто, вдыхая терпкий аромат трав, присущий, казалось, только лорду Цяньцао. Сердце на мгновение сбивается с ритма, и нестерпимо хочется утянуть Цинфана в объятья, зарываясь пальцами в его волосы, и не отпускать никогда. — Всё нормально, — с заминкой отвечает Лю Цингэ, не спеша, впрочем, вырывать своё запястье из тонких пальцев, и добавляет решительно. — Пойдём. На лице у Цинфана опять недоумение, и вообще он весь такой взъерошенный, мягкий… «Очаровательный», — думает Цингэ и буквально чувствует, как уже на его скулах разгорается румянец, и прогоняет, прогоняет глупые мысли из своей головы. Взгляд у Му Цинфана вдруг становится цепким, внимательным, будто он что-то понял, что-то заметил. — Пойдём, — настойчиво повторяет Лю Цингэ, не давая лекарю и рта открыть. — Иначе не успеем до фейерверков. И вот счастье! — Цинфан не отвечает ничего, лишь улыбается немного несмело и тут же отворачивается, будто пытается спрятаться. Но Цингэ всё равно успевает поймать его смущение, от которого теплеет в груди. На улице валит снег, когда они выходят из домика лорда Цяньцао. Лю Цингэ раскрывает зонтик и притягивает лекаря ближе к себе. Цинфан не протестует совсем, покорно цепляется за плечо шисюна. И Цингэ всё время, что они идут, мысленно повторяет из раза в раз, будто оправдываясь, хотя вины совсем не ощущает: «Просто зонтик слишком маленький, иначе бы пришлось мокнуть либо мне, либо ему».***
Му Цинфан украдкой косится на шисюна и машинально тыкает палочками во что-то, лежащее перед ним на тарелке — он бы при всём желании не смог вспомнить, что именно и когда туда положил. Есть не хочется совершенно, зато очень хочется оборвать, обрушить эту неловкую тишину между ними. Но слов ни Цинфан, ни Цингэ, упрямо отводящий взгляд, подобрать не могут. Лекарь вздыхает, откладывает в сторону палочки. Лю Цингэ тут же вздёргивает голову, смотрит на него как-то отчаянно-решительно, явно собирается что-то сказать. И Му Цинфан неожиданно расслабляется. — Я не собираюсь уходить, — мягко замечает он и устало трёт глаза. Лю Цингэ кивает отрывисто, снова отводит взгляд. Лекарь смотрит на его пальцы, напряжённо сомкнутые вокруг палочек, улыбается самыми уголками губ. И на удивление ловко подкладывает в тарелку Цингэ несколько клецек. — Попробуй. Иначе получится, что твоя сестра зря старалась. Цингэ наконец смотрит на Цинфана в упор. — Ты тоже, — и в тарелке перед лекарем так же оказывается салат и парочка клецек в придачу. — Минъянь ведь не только для меня старалась. Цинфан робко улыбается Цингэ и ловит ответную улыбку. И неловкость между ними пропадает. Они говорят обо всём и ни о чём сразу, пробуют разные угощения, что-то из них подкладывая друг другу в тарелки. Смеются. А после, хватаясь за руки как когда-то давно, в бытность свою ещё учениками, торопятся, почти бегут на крышу, чтобы смотреть вдвоём на фейерверки, что расцвечивают звёздное небо. Цинфан прижимается к шисюну, чуть щурится от ярких вспышек и чувствует себя неимоверно счастливым. Цингэ легко приобнимает лекаря за плечи, притягивает его ближе к себе, и ощущает разливающиеся в груди теплоту и умиротворение. Стоя на крыше рядом друг с другом, они совершенно не чувствуют холода. Ведь рядом есть тот, кто не даст замёрзнуть и всегда согреет в своих объятьях. Поцелуй, а потом ещё один под затухающие, одиночные уже вспышки фейерверков не кажется чем-то лишним и неправильным. Он — это что-то новое, удивительное. Идеально подходящее для завершения этой новогодней ночи.