Я видел твои слёзы

                   В ночной тени он выделялся своими резкими сумбурными движениями на фоне серой равнодушной толпы, словно укрывшийся нескончаемым сплошным зонтом от плачущий природы. Мужчина в чёрном плаще пробирался к обочине, где стояли такси, создающие хоть и небольшой, но заметный контраст с еле освещенной улицей. Я сразу заметил его и, затушив очередную сигарету, выбрался из машины, чтобы взять этого странного клиента.        «А ведь сейчас действует ночной тариф, лишние деньги никогда не помешают».       Когда чёрный плащ приблизился, стало видно, как он судорожно сжимал в руке закрытый зонт, открыть который, вероятно, не нашёл в себе сил, несмотря на разыгравшуюся непогоду. При свете мелькающих автомобильных фар, то и дело обливавших подошедшего ярким светом, открылось бледное бородатое лицо, из впадинок которого на меня покосились глаза, излучавшие какой-то неестественный, смешанный с сумасшествием блеск. Осунувшись, я все-таки подумал, что он выпил, такое не раз уже встречалось в моей практике. — Здравствуйте, мне нужно на Еллоу стрит. Довезете? — донёсся отчетливый голос, не выдававший совершенно никаких признаков опьянения. — Да, конечно, — спокойно ответил я и жестом указал мужчине на дверную ручку, быстрее желая вернуться в тёплый и сухой салон машины.       После свежести дождя с асфальтом в салоне ощущался горький запах табака, никогда неуспевающего выветриться, разбавленный нотками сладкого цитруса, определенно позволяющего находиться среди этих ароматов, не задохнувшись. Но пассажир не обратил никакого внимания на царящую здесь атмосферу и с усталостью облокотился на сиденье, в ожидании условился в окно.       Путь до места назначения составлял около часа времени, что сначала немного разочаровало меня, но потом, вспомнив о том, сколько можно выручить денег, я отсек все эти мысли и тронулся.       Из колонок звучали типичные хиты с радио, подпевать которым могла бы каждая девчонка, но не я. Сейчас по крайней мере… На заднем сиденье сидит уже взрослый мужчина, задумчивость и печаль которого, казалось, передается воздушно-капельным путем.       Я видел, что тот человек сзади не отличался ни особой разговорчивостью, ни улыбчивостью, что изредка бывало в других пассажирах, но его напряженность и подавленность вызывали что-то вроде сочувствия, ложащегося на меня в виде чуть чувствуемой минутной тяжести на сердце. Моему непозволительному любопытству не было предела, когда я время от времени устремлял свой взгляд на зеркало заднего вида, чтобы попытаться раскрыть всю палитру чувств, заключённую в этом отягощённом чем-то выражении чужого лица, кажущегося уже совсем знакомым и не таким странным. К счастью, моя персона была совсем не интересна ему. Его внимание было занято экраном телефона, отдающим металлическим отблеском в темных глазах. Мне казалось, что каждый его мускул посекундно приводился истощённой нервной системой в непроизвольное движение, даже малейшее, искажающее каждую черту мужественного лица.       Внезапно оно словно осветилось каким-то невидимым светом и прояснилось, как будто мужчину окатили ведром ледяной воды, восстанавливающим временное моральное равновесие, точнее, полное забытье о внутренних тревогах. Но это мимолетное просветление сразу же улетучилось, сменившись еще более трагичной маской. Я не мог поверить своим глазам: по щекам мужчины полились настоящие слезы. В меня словно ударила молния от всплывшего во мне чувства жалости. Но мужчины просто так плакать не могут. Только тогда, когда уже нет мочи сдерживать сочащийся из глаз соленый секрет. Тихие нагнетающие всхлипы доносились сзади, явно не желая впутывать посторонних людей в вечный круговорот своих проблем, из которых вдруг выскочила одна, самая горькая, волнующая, засевшая теперь противной колкой занозой в самом сердце. — Люсиль!.. Люсиль!.. нет!.. — тяжелый сдавленный стон вырвался из груди мужчины, оголяя всю его беспросветно затаившуюся душу, обессиленно рвущуюся на части сейчас.       Я посматривал на него, потихоньку успокающегося, но не терявшего всей своей разбитости, через зеркало еще долгое время. Но ему было совершенно все равно на то, кто на него смотрит и как. Видимо, он потерял кого-то очень дорогого, а теперь утратил самообладание и забылся, устремив свой взгляд в темные проспекты, мелькавшие за мутным стеклом.       Резкое торможение на автомате внезапно вывело меня из транса, но посчастливилось каким-то образом избежать аварии, которая могла бы произойти из-за моей минутной рассеянности. Это происшествие заставило меня поглотить все увиденное и словно пережитое, запрятав его в сундук с чужими негласными тайнами, хранившимися в моих воспоминаниях. Больше я на него не смотрел. Впоследствии я благополучно довез его до нужного места, а он вышел как ни в чем ни бывало, максимально вежливо поблагодарил, отдал деньги и поплелся своей дорогой.       Я думал, что больше никогда не увижу этого человека, показавшегося мне тогда очень слабым и потерянным. Но как же я ошибался. Это была самая большая ошибка в моей жизни.