Я буду вас защищать

      Мерзкий холодок прошелся по телу мужчины, когда первый его заместитель донес ему не шибко приятную весть: канцлеру плохо. Два единственных слова. И никаких подробностей. Никаких лишних эмоций. Ничего.       Это то же самое, как один человек передал откровенно бесполезную информацию другому, совершенно постороннему человеку. Они больше никогда не встретятся, никогда не услышат друг друга и не посмотрят друг другу в глаза. Это равно чтению газеты в вагоне метро ранним утром по пути на работу. Вы внимательно всматриваетесь в текст, изучаете красочные иллюстрации, пытаетесь даже вникнуть в смысл небольших статей, получаете вполне правдивую информацию, ваше сознание начинает кропотливую работу, пытается сопоставить старые факты с новыми явлениями и событиями, а потом вы внезапно отвлекаетесь на приятный голос из динамиков, который только что объявил название остановки, и понимаете, что пора выходить. Мозг тем временем уже начинает работать в ином русле, вы думаете уже совсем о других вещах, которые важны гораздо больше, чем те, описанные в газете. А к вечеру уже и не помните о том содержании этих ничего не значащих мелких статей и легких заголовках.       Так же, как и этот человек, сказал и забыл, выполнил дело и ушел по своим делам, потому что его не волнует жизнь канцлера. У него другой начальник и не перед канцлером он отчитывался за свою работу.       Мужчину эта новость озадачила. Не сказать, что нарисовалась очередная проблема. Ну, плохо. Ему тоже плохо. И всей охране плохо. И мимо него прошедшему врачу тоже плохо. В ПОРОКе* никому не хорошо, если уж говорить начистоту. Здесь всем плохо, но в разной степени. Кому-то совсем хреново, но он это умело скрывает, а кому-то более-менее нормально, потому что бояться особо нечего. Иммунитет. Этим все сказано. А кому-то вообще плевать, потому что уже который год нет никакой действительно положительной динамики в деле по созданию лекарства*. Зачем работать, если все в пустую?       Но, когда плохо канцлеру, главе всей организации — это совсем другое. Над этим надо если не задуматься, то хотя бы выяснить причину ухудшения здоровья. Потому что жизнь мужчины и абсолютно всех, кто работает в ПОРОКе, зависела от канцлера. Как бы это пафосно не звучало, но это так. Ее слово в организации не подлежало обсуждению. Все, что она велит сделать, должно быть выполнено в нужные сроки. Другого варианта не существует.       Мужчина принял к сведению полученную информацию и положил ее на самую дальнюю полку в своей голове, отметив про себя, что позднее узнает подробности. Этот раз являлся первым, когда он действительно задумался о состоянии здоровья канцлера. Не важно, что всего лишь на минуту. Задумался же! Наверное, этому была причина. Помимо банальной зависимости в рабочих вопросах. Да если канцлер не создаст сыворотку, мужчина просто умрет. Рано или поздно. Последний город* не может их всех вечно защищать от зараженных. Когда-нибудь придется сменить и это прекрасное место ради спасения человечества. И он к этому готов. Он всегда готов к переменам в своей жизни. Если он даст слабину, то смело может считать себя трупом. Естественный отбор как никогда берет свое в условиях нынешней жизни. Выживают только сильнейшие.       Несмотря на разруху за толстыми и мощными стенами Последнего города, жизнь каждого человека относительно можно считать хорошей, как до глобальной катастрофы. В городе есть все, чтобы каждый мог спокойно и кропотливо трудиться над созданием сыворотки. Почему относительно? Потому что только иммунные* застрахованы от риска проснуться одним днем и не оказаться в числе зараженных. Но таких сотрудников посчитать по пальцам.       Мужчина, к сожалению, не входил в их число. Он не из того молодого поколения. И именно поэтому для него было так важно, чтобы канцлер создала эту сыворотку до того, как он почувствует первую дрожь и ломоту в мышцах. Эта женщина для него, как спасительный трос для альпиниста, как надувной круг для утопающего, как сильная рука поддержки.       Канцлер действительно сильная. Сильнее женщины, чем она, он не встречал на своем веку. Мужчина не помнил, чтобы ей когда-нибудь было плохо. Она стойкая, уверенная в себе и в каждом своем слове, всегда просчитывает все на шаг вперед и знает, как поступить в самой сложной ситуации. Ну да, чтобы руководить такой огромной организацией, надо иметь не только голову на плечах, но еще вагон сил и терпения. У канцлера все это имелось, и порой мужчине думалось, что даже в избытке. Кажется, она с рождения имеет такой стойкий характер и выносливое сердце. Его нервы давно бы отбросили лапки, если бы он так по-доброму относился в свое время к маленьким субъектам*, как это делала будущий канцлер. Особенно к А-2. И что, что он одаренный мальчик, последний Кандидат и все такое? Нельзя же так нянчиться, будто его кровь такая особенная и могла стать источником для создания лекарства. Ну да, она женщина. И методы исследования у нее свои, женские. Наверное, поэтому мужчина имеет честь ей подчиняться и исполнять ее волю. И он не знал, как может быть по-другому.       Однажды он подумал, как это низко для него — быть настолько зависимым от постороннего человека, тем более от женщины. В ее руках его судьба. А она ему даже не друг, не приятель, не знакомый, не близкий человек, с которым можно откровенно поговорить и вылить душу. Она просто его начальница, с которой у него слишком напряженные отношения. Не сказать, что струна вот-вот лопнет, но натянута она почти до предела.       Удивительно, но порой на ее невозмутимом лице появлялась даже улыбка во время их коротких бесед. Очень редко. Праздников до катастрофы было больше, чем этой светлой эмоции на ее лице в нынешнее время. При этом он все равно считал ее неприступной крепостью с железными нервами, к которой лучше не подходить без надобности. Нет, мужчина не избегал канцлера. Еще чего? Бояться и опасаться ему надо зараженных, а не ее нареканий к его работе. Он не всесилен, и даже его войско не всегда способно справиться с народной массой, которая постоянно требует своего за стенами. А она будто не понимала этого. Он считал, что ей чихать на то, что у него дел тоже выше крыши. Главное результат, продукт. Он должен сделать все возможное, чтобы получить его. Идти только к одной цели. В этом они оба были солидарны.       Тем не менее и у этой крепости тоже появились трещины. И мужчина на своей собственной коже знал, каково это, чувствовать боль, сильную и колкую, от пули, которую ему всадили в плечо. Тогда ему тоже было плохо, и он знал, что война не закончилась. За свое ранение он еще жестоко отомстит всем этим жалким иммунам.       Когда он наспех надел на себя светло-серую водолазку поверх перебинтованного плеча и вышел из палаты в коридор, то встретился лицом к лицу с канцлером. Она посмотрела на него таким осуждающим взглядом, будто винила в смерти всей своей семьи. Мол, доигрался, что схлопотал пулю. Но в следующее мгновение это осуждение сменилось на сочувствие и даже легкую тревогу. Он сумел уловить ее в серых бездонных глазах. Тогда она задала лишь один вопрос:       — Все в порядке?       — Да.       И гордо ушла. Мужчина подумал, а зачем? Зачем вообще интересовалась, если ей все равно. Если он для нее тоже не друг, не товарищ, не дорогой человек, а обыкновенный подчиненный. И тут-то понял, что ее жизнь тоже зависит от него. Она, конечно, женщина сильная только в научных вопросах, но совершенно беззащитна перед лицом настоящей опасности — обезумевшими шизами*. Если что случится с городом, она точно станет первой мишенью и легкой жертвой для кровожадных тварей. А она ведь еще не совершила открытие, чтобы умереть.       Выходило, что полезны они друг другу, но от этого легче не становилось никому из них. По большей части такое положение вещей их обоих устраивало. В конце концов за столько лет совместной работы они привыкли к тому, что имеют, и с удовольствием разойдутся по разные стороны, когда все это закончится.       Мужчина примерно так представлял себе их последний разговор после того, как он получит свою дозу настоящего лекарства.       — Спасибо, — сквозь зубы скажет он лишь в память об их годах работы.       — Пожалуйста, — она с презрением посмотрит на него свысока и вызовет следующего для инъекции.       И то даже этих слов не будет. Зачем их произносить, если они пустые? Будут сказаны для того, чтобы что-то произнести, лишь бы не сидеть в гробовой тишине и ждать заветного укола.       Мужчина знал, что у чужих людей, которых связывает лишь одно общее дело, не может быть ничего общего спустя столько времени, раз не нашлось ранее. Поэтому он решил узнать подробности состояния канцлера, когда будет более-менее свободен. А, возможно, и узнавать не придется. Или узнавать просто не нужно. Это ведь не его дело.

* * *

      Женщина спала, когда настойчивый звонок в дверь прервал ее спокойствие. Она даже не сразу поняла, в чем дело, когда распахнула уставшие глаза. Не сразу сообразила, что кто-то по ту сторону квартиры хочет ее видеть.       Канцлер была вымотана до предела, чтобы быть готовой к встрече с тем, кто стоит за дверью. Единственный раз за много лет она позволила себе взять выходной, и то кто-то пытался нарушить ее отдых.       Сегодня утром, когда она села за свой рабочий стол, взяла документ с графиками в руки и принялась внимательно и тщательно вычитывать оттуда информацию, то поняла, что занимается мартышкиным трудом. Цифры заплясали веселый хоровод перед глазами, а строчки поплыли в неизвестный край далеко за пределы белой бумаги, и канцлер решила, что с нее достаточно мучений. Она и часа не выдержит, если продолжит так дальше мучить свой организм. На протяжении всей предыдущей недели она в глубокой ночи приходила домой и уже с раннего утра начинала работать. Последствия от постоянного напряжения и нагрузок дали о себе знать, поэтому нормальный сон для нее сегодня должен был быть сладким раем, если бы не незваный гость.       Женщина встала с постели и закуталась в белый байковый халат, потом сунула ноги в такого же цвета пушистые теплые тапочки. Хотя и пол, застеленный серой паркетной доской, был с подогревом, она не пользовалась этой умной функцией. Прошла мимо большого зеркала в гостиной, даже не повернув голову в его сторону, и подошла к двери.       — Кто там? — спросила она недовольным тоном.       — Дженсон, — коротко, но как всегда уверенно прозвучала его фамилия. Она даже не знала его имени. Он почему-то предпочел его скрыть без объяснения причин. Стыдился, наверное. Либо с ним связано какое-то гадкое событие в его жизни. Впрочем, интерес не разбирал канцлера настолько сильно, чтобы докапываться до истины.       Она выдохнула. Ее рука медленно потянулась к замку.       — Что случилось?       Первое, что мужчина заметил, это слегка небрежный вид женщины. Ее прямые волосы, которые всегда были убраны в пучок или заколоты черной заколкой, теперь прилично растрепаны, несколько светлых прядей выбивались на лицо без единой капли косметики. Так непривычно видеть ее без тонкого слоя пудры, идеально подходящей под цвет ее гладкой кожи, без тонких черных стрелок, эффектно подчеркивающих ее выразительные глаза, без яркой вишневой помады на губах и прочих средств ухода за кожей, которыми она пользовалась, чтобы выглядеть «с иголочки», как того требовал статус главы ПОРОКа.       Мужчина не мог припомнить того дня, когда канцлер выглядела как-то иначе: помятый воротник или складка на платье, потекшая тушь или неровно уложенные волосы — нет, эта песня не про нее.       Он помедлил с ответом. Ничего грандиозного не произошло, как он отметил про себя. Вот женщина стоит перед ним жива-здорова, даже нормально разговаривает. Но все ли так прозрачно, как кажется ему на первый взгляд?       Только он раскрыл рот, как канцлер распахнула дверь шире и пригласила пройти в квартиру.       — Захлопните только дверь посильнее, — крикнула она ему и скрылась за стеной, отделяющей гостиную от спальни.       Мужчина не стал отказываться от предложения разделить с ней ее жилплощадь и выполнил просьбу. Он никогда ранее не был у нее дома. Без надобности. Но тем не менее не удивился богатому интерьеру гостиной. В ней преобладали бежево-коричневые оттенки, однако светлая мебель очень красиво сочеталась с темным ковром и ночными занавесками. Он обошел невысокий стол, заметил на нем непонятной формы статуэтку из двух стеклянных камней, сел на кожаный диван у стены, напротив которого висел не очень широкий черный плазменный телевизор, которым женщина тоже не пользовалась, как и той функцией подогрева пола, и более детально стал изучать окружающую обстановку.       Чего еще делать в ожидании канцлера?       По обе стороны от дивана располагались два журнальных овальных столика, на которых в центре стояли маленькие ночники. А напротив столиков — две высокие узкие колонки с зеркальными дверцами. Под телевизором стояла низкая тумба бежевого цвета с двумя ящиками и изящными тонкими ручками. Вид из окна закрывал белый тюль с ненавязчивым рисунком дождя.       Канцлер появилась в гостиной спустя несколько минут уже переодетая в домашнее простое белое платье чуть ниже колен с круглым вырезом и убранными в низкий хвост волосами, но без привычной мужчине косметики. Он не рассматривал ее слишком долго, но отметил про себя, что и без всех этих средств она выглядит безупречно в свои года.       — Чаю? Или что покрепче? — предложила она, явно не рассчитывая услышать из уст мужчины что-нибудь шокирующее.       — Я за рулем, — снова коротко ответил он. — Ничего.       Она тоже не стала ничего себе наливать, хотя пара бутылок хорошего бурбона в доме у нее имелась, и женщина позволяла себе иногда расслабиться, когда было совсем невмоготу.       — Что случилось?       — Вас не было сегодня в комплексе... — начал он с небольшого вступления. Впрочем, им все и закончилось. Не будет же он ей говорить, что его серую душу тронула фраза о ее самочувствии. Женщина его просто не поймет.       — Еще не вечер.       Это была ее самая дурацкая и неуместная в данный момент шутка. Если бы она знала о душевных терзаниях своего заместителя, то точно ответила бы что-то иное.       — Я рад, что с вами все в порядке, — сделал мужчина вывод и в ту же секунду выругался на самого себя.       Какой же он идиот, что приехал к ней самолично и еще интересуется ее состоянием!       — До вас донесли другую информацию?       Женщина облокотилась на мягкую спинку дивана, расслабилась, положила ногу на ногу и уставилась двумя большими глазами на мужчину, будто бы пыталась изучить все его внутренности, все, что скрыто под светло-серой водолазкой и черной курткой.       Конечно. Она у себя дома. Кого ей стесняться? Уж точно не мужчины. Но ей это не нужно, даже в обмен на ампулу с лекарством.       — Да. Весьма расплывчатую, — подтвердил он.       — Я не из дерева создана, — она небрежно махнула рукой в сторону стола. — И мне тоже хоть иногда нужно приводить себя в порядок.       — Я понял, — сошла какая-то банальность с его уст. Сейчас он как никогда почувствовал себя почему-то глупцом.       — Вам тоже не помешает это сделать.       Она хочет сказать, что дает ему отгул? Разве в их деятельности это позволительно? Ладно, канцлеру все можно, но ему, начальнику отдела безопасности... У него по определению не могло быть выходных хотя бы из-за угроз со стороны бешеного народа вне стен города.       — Вы выглядите измученным.       Мужчина не привык, чтобы кто-то указывал ему на его состояние. Не важно какое. Он свободен. И сам мог кому угодно сказать, что, где и как. Но канцлер была права. Он действительно устал не меньше нее, ведь ему приходится дежурить и ночью.       — Доктор Пейдж...       А она не привыкла, чтобы игнорировали ее волю. Тем более, когда дело касается сотрудников.       — Воспринимайте это как приказ. ПОРОКу нужна надежная защита, а мне — полные сил сотрудники со свежими головами. Иначе процесс создания лекарства затянется еще на столько же лет, сколько и мне. Вам ясно?       Мужчина медленно моргнул и посмотрел на канцлера немного настороженным взглядом. Это была излишняя щедрость со стороны женщины, но заслуженная благодарность за всю его работу. Это лучшее, что она могла для него сделать, чтобы облегчить его жизнь.       — Пожалуй, я все-таки выпью, — сказал он мягким голосом.       Она понимающе на него посмотрела и встала.       Еще сегодня утром он даже не предполагал, что будет находиться на личной территории канцлера, а потом попросит ее принести стаканы для алкоголя, чтобы вместе с ней разделить все невзгоды и проблемы их бытия. Слишком неожиданный поворот судьбы.       Он проводил ее восхищенным взглядом из гостиной, а потом снял с себя верхнюю одежду. В скором времени она явно станет лишней.       Он останется. Он завтра останется в своей берлоге по ее дурацкому приказу. Он будет защищать ее. Потому что только от нее напрямую зависит его жизнь.