— «Говорили мне не пить, а я сижу дома незнакомого мне человека…» — думала Марта, смотря в окно переполненного людьми квартиры с бутылкой вина, качавшегося в двух пальцах, державших ее.
Какой-то пацан подлез сбоку, обнял, наговаривая что-то пьяным голосом, и полез под кофту. Аллан По, выдохнув, встала, обернулась и пнула бухого ногой в лицо.
— Я лесбиянка, — сказала и вышла на балкон, куда почти не проходила музыка.
Там шатенка достала сигарету, зажигалку сиреневого цвета. По привычке прикусив оранжевый конец трубочки, Марта щелкнула кремнём.
— Ты тоже куришь? А я не знала, — зеленоглазая резко повернула голову к говорящей, коей оказалась Василиса Достоевская-Гоголь. Она сама стояла с сигаретой и когда говорила изо рта шёл дым от затяжки.
— Да, курю. Уже год…а может и два, — По хмыкнула.— Уже настолько привыкла, что не считаю.
— У меня тоже так, — блондинка с классическим безразличным лицом снова затянула.— Вроде где-то с тринадцати.
— Дольше меня, это уж точно, — кучерявая тоже сделала затяжку, прикрыв глаза.— Здесь, на балконе, лучше чем внутри, правда? Как дома, но чувствуешь себя расслабленней.
— Из-за давления веселого настроения людей, ебущихся там в каждом углу. А дома такого нет. Там курить не позволяют.
И девушки рассмеялись над несколько грустной шуткой про курение, которое много чего, по крайней мере Васе, испортило; голос, отношения с родителями и братом, здоровье тоже успело… Марта, по сравнению с ней, –счастливчик, и останется им, если максимум через пару лет бросит курить.
— Тц, черт, это была последняя…–Достоевская замахнулась и кинула подальше окурок.— Снова у родителей деньги вымогать. Тебе то школа платит, — блондинка с недавно подстриженным каре повернулась к собеседнице с легкой усмешкой.— Зубрилка.
— А сама то? — Аллан По вынула изо рта трубочку и сжала в руке, сломав.— Сидишь зубришь днями, только ночью выходишь…
— Потому что родители заставляют учить, а ночью батя Федя уходит, а папа Коля не против.— Василиса подтянулась на руках и перевесила торс через перила. Короткая юбка приподнялась, с лица слетели пряди.
Марта поневоле засмотрелась, подколов себя мысленно про лесбиянку.
— Хули смотришь? — Василиса спрыгнула обратно на балкон, одернув рукой подол.
— Разве не видно, за мной развевается розовый флаг, — Аллан По хохотнула, а блондинка закатила глаза.— Подожди, сейчас ещё выпить возьму.— зеленоглазая открыла дверь в квартиру, звуки на миг вылетели, но тут же ушли вместе с девушкой. Но через минуту снова появились на миг и исчезли, а Фокусник протянула водку собутыльнице.
***
Я пою, что люблю, но люблю, когда пью,
Поджигаю и курю пока молод, пока юн.
Блондинка глубоко целовала шатенку на ходу по пожарной лестнице, придерживаясь за стену, чтобы не сорваться с седьмого этажа, да ещё и бутылку в руке не разбить.
Почему сосусь с тремя? Ведь все равно люблю одну.
Марта оторвалась, заставив Василису впасть в шок, подошла к краю, перегнулась через перила…
— Подожди! — Гоголь рванула к девушке, но остановилась, увидев что та делает.
Аллан По кричала песню на весь район. Покачиваясь туда-сюда, ноги приподнимались от металлической сетки-пола, волосы запутывались сильнее на ветру; в глазах всё плыло от алкоголя, а из пальцев сам выложился фак.
Василиса подошла к ней и начала орать тоже самое, махая бутылкой.
— И мне похуй как вы, и мне похуй как вам! Не хочу с вами тупить, идите нахуй, я в хлам!
Крича дальше песню, они в обнимку спускались дальше по лестнице. На последнем пролёте блондинка кинула вино об землю, а шатенка начала валиться с ног.
— Марта? Вася? — к девушкам подбежал парень на вид лет 15, с белыми с красными кончиками волосами, узкими-узкими глазами, в чёрном комбинезоне, белой кофте и босиком. Харуки Тётте.
— О, привет, Хару. С задания?..— По растянула улыбку из покрасневших губ и тут же отрубилась.
Харуки вздохнул, но взял на плечи спящее тело, а руку другой девушки перекинул себе через плечо.
— Ясно, почему тебя Фами любит…— прошептала Гоголь и вырубилась, заставив Тётте перегнутся на бок в шоке от сказанного.
