Всегда

Как долго она здесь находилась? Здесь, в лабиринте тропинок, которые вели из ниоткуда в никуда и были проводником её безумия. Здесь, в мире разрушенных надежд и обители душ умерших — Месте-Без-Звёзд, где она была заперта наедине со своими кошмарами, лишённая былой силы и власти. Единственное, что осталось у неё — это жажда мести, такая же яркая, как и её пламя безумия, искрами отражающееся в зрачках. Сколько времени она пробыла здесь? В одиночестве и в томительном ожидании мести, в бархатной темноте леса, где хрустальная песнь ветра да шёпот ветвей над головой — твои единственные спутники. В болоте собственных мыслей, воспалённых так же сильно, как и её больной разум. В могильной тишине и в вечном уединении, ставшем наказанием по воле Звёзд. Они — пустой звук, просто калейдоскоп белых вспышек на черни небес, и нет в них ничего возвышенного, заставляющего сердце трепетать в ожидании. В роковой день они отвернулись, и небо стало смолисто-чёрным, словно недавно разлитые чернила Множество поколений воспитано на сказках о страшных беззвёздных котах, обитающих в прибежище сумрака и туманов. Только не они жили во тьме. Тьма была их сутью. Она стала их ядом, с каждым вдохом проникавшим всё глубже и заражавшим всё больше. Они — кошмар, что укрывает землю ночью. Для них солнце уже никогда не взойдёт, а ласковый ветер не коснётся ушей рассветной мелодией. Они никогда не услышат звуки пробуждённого леса, не увидят кровоточащие зарёй небеса и не почувствуют поцелуи дождя на собственной коже. Кленовница настолько поражена этим ядом, что тот сковал её сознание, как лёд сковывает озеро зимой, заключил в нерушимые железные цепи, холодом кусающие шею и давящие так невыносимо тяжело. — Всё ещё хочешь отомстить? — из мрака вырисовывается силуэт Звездоцапа, с которым она в последнее время непозволительно часто пересекается, неоднократно встречается взглядами, переодически ловит прикосновения то к собственному плечу, то к боку. Тихими разговорами и гранёно-острыми взглядами, холодными прикосновениями и теплом чужого тела, они проводят ночи. И эта близость — если её вообще можно так назвать — порой согревает. Порой сырой холодный воздух ничуть не ранит кожу, льдистыми когтями мороза не царапая. Временами Кленовница чувствует прилив сил. Иной раз ей чудится, что кровь, застывшая в венах много-много лун назад, начинает бурлить, рассыпая водопад мурашек по всему телу. Она позволяет Звездоцапу затянуть её в эту игру. Правил в ней нет, как и рамок, ограничивающих место, и сколько страсти клокочет в крови — кажется, целый и необъятный океан, бушующий жаркой магмой по телу. Когда Звездоцап окидывает её горящим взглядом, Кленовница теряется и не может понять, что пламенем бурлит у неё меж рёбер — давно похороненные чувства или жажда мести лесным племенам? Она ни разу не ощущала в себе столь яростный огонь отмщения. Она никогда не чувствовала себя столь живой. — Да, — всегда, отвечает она гремуче-шипуче, перемежая слова с воем ветра в вышине и перехватывая расплавленное золото чужого взгляда. Обжечься Кленовница не страшится, быть обиженной тоже. В этой странной жизни-после-смерти её уже никто не способен обидеть. Сколько раз она пыталась гадать по мимике Звездоцапа его чувства, а по глазам — мысли. Только вот всё это — лишь мутные силуэты за матовым витражным стеклом, густеющая топь, тягуче-вязкая и непроницаемая. Кленовница с гордостью смотрит на то, как её ученик возглавляет Воинство Тьмы. Он приведёт их к победе — к чистой, абсолютной победе, к выжженному пепелищу на месте лесных племён, к свержению новых порядков и к свободе, что как глоток родниковой воды. К отмщению. Пока она чувствует в груди пламя преисподнии, она знает, что у неё есть огонь, а значит, она живёт. Больше не существует. Живёт. И будет жить, бок о бок сражаться со Звездоцапом, перехватывая его дыхание и улыбаясь впервые так лучисто-ярко. Дышать жадно каждым мгновением, ловить всполохи карминово-алого солнца на шерсти и вслушиваться в бархатный шёпот ночного леса. Всегда.