Вальс

Томас всё прекрасно понимает. Он всегда повторяет свои ошибки и, похоже, никогда на них не учится. Той же ночью, как его уволокли в полицейский участок за танцы с мужчиной, он оказывается в других руках, занимаясь тем же самым. Он убеждает себя, что оно того стоит. Ричард высокий и красивый, стойкий и сильный, его шаги элегантны. Хотя даже не это привлекает Томаса — просто его не осуждают. За последние годы его стандарты упали так низко. Приятно, что Ричард — прекрасный экземпляр, но, будь он крысой, Томас бы по прежнему с ним танцевал. Томас позволяет Ричарду вести, потому что сам слишком устал. Его всё ещё трясёт. Выпитого ранее не достаточно для того, чтобы притупить его нервы. Стоит ему закрыть глаза, его мысли возвращаются к тому моменту восторга: видеть взрослых мужчин смеющимися, танцующими, наслаждающимися друг другом. Затем ворвалась полиция и всё разрушила, и внезапно Томас заперт на заднем сидении машины на пути к тюремной камере. Потому он держит глаза открытыми. Он изучает лицо Ричарда, пока его ласково ведут сквозь каждый шаг. Они разутые. Их носки бесшумно скользят по потёртому полу. Нельзя, чтобы их услышали. Их пальто неуверенными пальцами были сняты, но в остальном они полностью одеты, и Томас готов отойти сразу же, как скрипнет дверная ручка. Под неё подставлен стул, но этого недостаточно. У них есть только одна ночь перед тем, как Ричард уедет. Томас хочет насладиться ею. Но он не собирается рисковать своей жизнью. Он не собирается оставаться здесь на ночь, как он того хочет. Он собирался уйти сразу же, как проводил Ричарда, всё бормоча благодарности за то, что его вытащили из участка. Но Ричард пригласил его войти. Ричард посочувствовал Томасу, чей танец был прерван, и предложил ему другой. Томас должен был отказать. Томас — глупец. Он позволил Ричарду втянуть себя, и он всё ещё полон надежд. Может, сейчас всё получится. Может, Ричард не забудет о нём сразу как вернётся в свой замок служить гораздо более важному человеку, чем когда-либо будет Томас. Ричард сокращает расстояние между ними и мягко целует Томаса в губы. Затем он прислоняется своим лбом к его, закрывая глаза. Он будто бы чувствует внутреннюю тревогу Томаса и пытается прогнать её прочь. Большим пальцем Ричард успокаивающе поглаживает тыльную сторону его ладони. Томас сжимает руку и продолжает танцевать. Их движения медленные и почти чувственные. Нет никакой музыки, только непрерывное биение быстро бьющегося сердца Томаса. Ричард склоняется к его уху и шепчет: — Останься ещё немного. — Не могу, — мычит Томас. Они оба это знают. Им повезло один раз, во второй может и нет. Томас доверяет большинству из работников аббатства, но никому из королевских. Если их поймают, всё снова рухнет. Ричард притягивает его ещё ближе. Рука от бедра Томаса поднимается к пояснице, обнимает его за талию. Он прижат к груди Ричарда, тепло и крепко и странно успокаивающе. Ричард кладёт свой подбородок ему на плечо. Странно, как близко Томас чувствует себя c этим человеку. Они совсем друг друга не знают. У них было всего несколько пролетевших часов. Но он знает, что этого не было достаточно. Он знал, что слишком привязывается. Он чувствует, как переворачивается его сердце, и знает, что даже если Ричард будет его беречь, оно так или иначе разобьётся. Он втягивает воздух, говорит себе быть мужчиной и заставляет себя отойти. Ричард улыбается, но эта улыбка грустная. Он, должно быть, понимает, что происходит. Они перестают кружиться. Томас бормочет: — Мне лучше уйти. Ричард вздыхает. Он опускает взгляд, затем снова поднимает его на Томаса, обжигающий и твёрдый: — Увидимся утром. Томас кивает. Он высвобождается из объятий Ричарда, которые кажутся ему сильнее, чем следует, потому что Томас не хочет уходить. Его руки практически трясутся, пока он отставляет от двери стул. Он уходит и не оборачивается.