зомби не хоронят

Джен
R
Завершён
16
Пэйринг и персонажи:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
16 Нравится 6 Отзывы 0 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:
Когда они проезжают мимо свёртка на Барнаул, Даня вспоминает, что одна из глав в «Блич» называлась «Никаких щенячьих сказок». Он не понимает, почему вспоминает именно её; не помнит толком, о чём она была, даже с уверенностью не может сказать, о чём была манга в целом. Мозг как будто отрубился от той реальности, особенно когда девочка лет пяти упала с крыши, а через пару минут попыталась перегрызть ему горло. От такого трудно не удивиться, даже если всё время смотришь жёсткие аниме и снафф-мувис, так ему говорил Дениска пару месяцев назад. — В город не будем сворачивать? — спрашивает Даня, шмыгнув носом. Рома отрицательно мотает головой. На трассе оказывается не так уж и много машин, даже на Урале их было больше. Это одновременно и радует, и беспокоит. Мало машин — значит, ходячих будет меньше, чем в центральной части. Мало машин — значит, в случае чего, слить бензин будет неоткуда. — Думаешь, там дальше будет заправка? — не унимается Даня. — Даже если не будет, здесь есть машины. В машинах есть топливо, и нет зомби. В городе они есть. Это совсем не вариант, — голос Ромы звучит сухо и жестко. Дане вспоминается, как он в первый раз затянулся сигаретой. Едкий дым раздирал горло, в уголках глаз собирались слёзы и его приятель со школы очень долго над ним ржал и говорил, что он лох. Ха-ха, какая жалось, сейчас это не имеет значения. Даня даже не помнит, как звали того чувака, понятия не имеет, что с ним в итоге стало. Наверное, умер. В последнее время, многие умирают. — Курить хочется пиздец. Рома всё время звучит так, будто читает чужие мысли. Иногда Даню это пугает, прямо как сейчас. Он вздрагивает от неожиданности, резко поворачивается лицом к Роме. Даня избегает смотреть ему в глаза, с самой первой их встречи на заправке рядом с Самарой. Он хорошо помнит, как из-за угла показался мужик в окровавленной одежде, с горящими глазами. Мужик громко и тяжело дышал, сжимал в руках топор и скалил зубы, почти как дикий зверь. Даня тогда выронил все консервы из рук, а через минуту Рома в первый раз заговорил и сказал, что он наконец-то встретил живого. — Думаешь, есть шанс разжиться сигаретами на разграбленной заправке? Даня не вредничает. По правде говоря, он и сам не очень любит заезжать в города. Куш там, конечно, можно сорвать немаленький: новое оружие, почти свежие консервы, тёплые и целые шмотки — но и проблем помимо ревущих зомби тоже дохрена. Шрам от того дикого мужика, который чуть не порубил его на шашлык (буквально) всё ещё иногда ноют по ночам, особенно когда удаётся выпить чего-то крепче воды. (Даня не может с уверенностью сказать, это на самом деле так больно или ему просто страшно вспоминать, как страшно было смотреть на такого живого, мать его, человека) — Я не против, Ром. Просто, сам понимаешь, от Бийска вообще поди развалины остались. А потом ещё хрен знает когда можно будет найти что-нибудь. Зима же скоро. Рома пожимает плечами. Свёрток на Барнаул окончательно остаётся позади. В носу становится щекотно. Даня мысленно желает себе «будь здоров» и желание чихнуть немного отступает. Долгая дорога его утомила. Они едут почти четыре с половиной часа без перерыва, даже в туалет не останавливаются, не говоря о том, чтобы немного походить и размять задницу. Рома как будто боится не успеть доехать до Владивостока: всё время гонит вперёд. Останавливаются они максимум на ночь, а с раннего утра снова гонят вперёд. Даня такое не совсем понимает, но пока он не один — его всё вполне устраивает. Они объезжают стоящий посреди дороги междугородний автобус. Даня успевает заметить, что окна в нём побитые. Из зубастых стёкол торчат рваные остатки от штор. — Тормознём? — спрашивает у него Рома. Даня пожимает плечами. — Давай посмотрим. Вдруг что-то нужное найдём. Хочется съязвить, что «что-то нужное» они могли бы найти в Барнауле, но спорить Дане не очень хочется. Вместо этого, он говорит: — Надеюсь, у них там есть какие-нибудь диски. Слушать в тысячный раз золотые хиты ВИА Гры — это слишком. Смех выходит сухим и хриплым. Последние километров сто они вообще едут без музыки. Радио не ловит, от белого шума начинает болеет голова, а первые попавшиеся сиди, которые они вытащили из хонды в пригороде Новосибирска, оказываются ужасными. Но всё-таки лучше, чем постоянное молчание или постоянные разговоры. Когда она останавливались в последний раз, Даня как раз и планировал разжиться каким-нибудь пыльным диском Арии или Би-2, чтобы хоть как-то разнообразить репертуар. Нашли они в итоге две новые аптечки и угорелого мертвяка с одной рукой. Рома быстро с ним расправился, Даня даже топорик толком вытащить не успел. Ещё потом сказал, чтобы Лазарев быстрее осматривал тачку. «Нечего тут копаться», — сказал Рома, вытирая топор об землю. Останавливаться ему совершенно не хочется. Посреди трассы тормозить всегда неспокойно, даже с таким малым количеством машин. А отвлекаться на, возможно, бесполезные безделицы из непонятного автобуса посреди трассы — глупо. Денис ему, правда, часто говорил, что лучше перестраховаться и проверить что-то пустующее. Никогда не знаешь, где тебе в следующий раз попадётся клад. Рома бы с ним наверняка согласился. Наверное, поэтому он идёт осматривать пустой автобус, на случай внезапных ништяков, вроде сигарет или лишнего спальника. Удача — штука хитрая, иногда может показаться совершенно внезапно. Правда сам Даня в удачу не верит, но своим мнением на этот счёт ни с кем не делится. В конце концов, его никто и не спрашивал. Он зябло потирает плечи. С каждым днём становится всё холоднее, с утра на зелени стабильно появляется наледь. Со дня на день выпадет первый снег, а у них до сих пор нет чего-то теплее старых свитеров и толстовок. Даня недовольно цокает. Всё-таки придётся заезжать в город, как бы Рома этого не хотел. Он наблюдает за Ромой в зеркало заднего вида, как тот осторожно пробирается к автобусу, сжимая топор в руках. У Дани даже дыхание перехватывает каждый раз, когда он видит его таким сосредоточенным, опасным. Опаснее всех зомби, с которыми они встречались до этого. Иногда он думает, что если бы он не дождался, пока Рома что-то скажет? Смог бы он его убить или же умер бы сам? Даня ловит чужой взгляд через зеркало — за пару секунд до того, как Рома скрывается внутри автобуса — и думает, что самый опасный зверь по итогу всегда оказывается человеком. И хорошо, если этот человек оказывается на твоей стороне. Даня устало вздыхает и прикрывает глаза. Во рту ужасно сухо, но тянуться на заднее сидение за водой так лень. Ему кажется, что он вот-вот отрубится, но Рома за это его сам прикончит. Прикрывать друг друга всё-таки это их основная обязанность. Лазарев широко зевает, даже не трудясь прикрыть рот рукой. Сонные слёзы собираются в уголках глаз. Даня сглатывает сухость во рту и поворачивает голову на соседнюю хонду. В окне соседней машины он видит подвешенную за волосы детскую голову. Мальчик, лет шести, клацает зубами, скалится, пытается раскачаться на своих волосах и выпрыгнуть из окна, прямо к их с Ромой машине. Даня замирает, смотрит в пустые глаза напротив — как будто тонет в трясине. Дыхание учащается, руки начинают мелко дрожать. Он пытается нащупать топор или пистолет рядом с сидением, но находит только пустые стаканчики и диски. Сил оторваться и нормально поискать необходимое — нет. Маленькая детская голова бьётся об стекло в соседней машине и продолжает клацать зубами. Даня щёлкает ручкой двери. Ветер царапает щёки и шею, когда он выходит из машины. В последний момент, он вытаскивает из топор из дверного кармана. Резиново-металлическая рукоятка жжёт ладонь. На секунду в голове мелькает мысль: нужно было взять пушку. Пушки всегда надёжнее, хоть они и шумные. Голова начинает биться о стекло сильнее. Даня замирает с топором в руке, глядя, как трескается стекло в том месте, куда она ударяется лбом. Изо рта зомби-мальчика свисают ошмётки от чьих-то органов. Нужно валить отсюда — первый его порыв, просто сесть в машину и уехать куда-нибудь, куда хватит топлива, спрятаться в канаве, в кладовке на старой заправке и притвориться, что он не существует. Нужно позвать Рому — вторая мысль, чуть более спокойная, чем паническое желание сбежать. Рома сообразит, что делать, поможет справиться со ступором. Может, потом ещё ударит — для профилактики и чтобы Даня немного пришёл в себя. Это ничего. Это даже правильно, сделать так. Даня не может сдвинуться с места, смотрит, как под гипнозом. Стекло трещит, за широкими трещинами быстро перестаёт быть видно, что происходит внутри машины. Он чуть приоткрывает рот, когда большой шмат стекла падает и разбивается об асфальт. Голова начинает шипеть и плеваться, раскачивается так сильно, что кажется сейчас оторвётся и набросится прямо на него. Дане становится тяжело дышать. Когда голова в очередной раз раскачивается, он роняет топор на землю, закрывает лицо руками и падает на землю. В горле застревает крик. Он готовится почувствовать, как ему в руку впиваются гнилые зубы, как в нос ударит кислый трупный запах. Ничего не происходит. Даня убирает руки от лица. Смотрит на лежащий рядом с ним топор. Смотрит на пустое и целое стекло в машине напротив. Слышит, как к нему подбегает Рома. Дивный новый мир становится ему всё менее понятным. В детстве он ненавидел Мелмана из мультика про Мадагаскар. Бесхребетный, скучный и унылый старый жираф, ещё и постоянно страдает от своих странных надуманных болезней. Развалина с длинными ногами, говорила про него бабушка, когда они ходили в кино на первую часть. Даня тогда громко смеялся и после этого только так Мелмана и называл. Правда сейчас развалина скорее он сам. Сердце колотится как ненормальное, как будто он бежал марафон или просто бежал после пяти сигарет подряд. Сил на мысли едва хватает. Даня чувствует, что асфальт под его ладонью немного влажный, наверное, ночные заморозки оттаяли поутру или прошёлся дождь. Всё это так незначительно и глупо, если бы он соображал чуть лучше — точно бы стало стыдно за такое. В нос ударяет запах сырости и табака. Даня выцепляет взглядом толстовку Ромы, чувствует его тёплые руки на своей шее и щеках, как он сжимает его плечи через одежду. Это помогает немного отвлечься, на пару минут у него даже получается сфокусировать на Худякове взгляд. Хватает его ненадолго, как только Рома заставляет его встать на ноги, к горлу подкатывает тошнота, снова становится тяжело дышать. Он еле как усаживается в кресле, пытается отдышаться. Заставляет себя немного приоткрыть окно, шумно втягивает воздух в нос. Даня вздрагивает, когда дверь у водительского сидения хлопает, медленно поворачивает голову. У Ромы на лбу испарина, и глаза бегают. Он так сильно сжимает руль, почти как до этого топор. Даня смотрит на его побелевшие костяшки. Дорога ухабистая, асфальт кое-где уже начинает трескаться. Неудивительно, с такими холодами, как здесь, уже через год (максимум — полтора) от него уже ничего не останется. Рома давит газ в пол, Дане становится немного хуже, но сил попросить ехать помедленнее у него тоже не остаётся. Перед глазами стоит голова ребёнка из машины (ребёнка ли?), а ещё тысяча кадров из прошлой и позапрошлой жизни, когда он прятался в одном из супермаркетов и смотрел, как за окном сразу пятеро мертвецов раздирали паренька из соседнего дома. Денис просил его не смотреть, но Даня не мог оторваться. Даня в принципе мало кого слушает. Вот и сейчас, когда Рома решается ему рассказать что-то из прошлого, все слова ускользают от Лазарева в пустоту, хоть он уже и почти отошёл от происшествия около автобуса. Он только чувствует, как их очень далёкий завтрак вперемешку с желчью просится назад. — Притормози, — бормочет Даня, тормоша его за плечо. Болезненный спазм скручивает всё внутри живота. Горькая желчь стекает по горлу, жжёт как огнём. В голове не остаётся вообще никаких мыслей, кроме одной. Хочется, чтобы это всё поскорее закончилось, чтобы было не так мерзко от всего вокруг, от себя самого, от чего угодно. Закончится ли это когда-нибудь? Земля под ладонями холодная, почти ледяная. Даня сжимает в ладони вязкую грязь из опавших листьев и пожухлой травы. Становится ещё более мерзко, нормально помыть у него наверняка получится ещё не скоро. По-хорошему, над такой хернёй не стоит заморачиваться, но Даня почему-то заморачивается именно сейчас, когда его полощит желчью после встречи с зомби-которого-не-было. Как же он скучает по душу и нормальной человеческой еде. Спустя пару минут спазмы становятся слабее, а через какое-то время и вовсе прекращаются. Даня усаживается на асфальт, устало привалившись спиной к машине, пытается отдышаться. У него всё ещё немного кружится голова, но чувствует он себя чуть лучше. Рома опускается перед ним на колени, протягивает бутылку воды. Дане хватает сил только приложить её ко лбу, толка почти никакого, вода внутри плещется тёплая, желание её пить пропадает. Даня пытается посмотреть Роме в глаза, сфокусироваться получается тяжеловато, попытки он бросает быстро. Прикрывает веки и глубоко дышит. — Сполосни рот водой, — говорит Рома. Даня смотрит на окурок рядом с машиной, растоптанный и бесполезный, как и их существование в этом странном мире. Сейчас он ни в чём не уверен, ни в окружающей действительности, ни даже в самом себе. Зачем Рома с ним вообще возится? Почему не бросил ещё там, двадцатью километрами ранее? — Сполосни, говорю. Легче будет. Даня поднимает голову, хочет сказать: хватит говорить, что мне делать, мне и без тебя хуёво, придурок. Хочет сказать, что он заебался так жить, постоянно мучится от кошмаров в своих коротких, максимум на два часа, снах. Заебался вспоминать, как было классно, когда Денис был жив и они пытались вместе справиться с этим говном в виде зомби. Вспоминать Дениса: страшно, тяжело и сладко одновременно. Сложно объяснить, почему так получается, Даня не может даже себе. Стоит только начать, как он тут же проваливается в те далёкие дни, когда они могли часами тупить перед компом на съёмной студии или таскаться в «Ленту» в два часа ночи за киндерами и чипсами. Денис ещё всё время говорил, что они скучно живут, совсем как старики. Что им нужно куда-нибудь выбираться почаще или хотя бы не сидеть все выходные вдвоём за компом, а позвать какого-нибудь Димана или Тоню, или кого-нибудь ещё из их друзей-приятелей с универа. Хорошее было время. Даня даже думает, что скучает по нему, даже несмотря на какие-то мелкие ссоры между ними. В конце концов, у кого их не было? Ссора лучше, чем раскроить тому, кого ты любишь череп, верно? Даже если он сам об этом попросил. Денис ещё попросил его попытаться пройтись ещё дальше и не сдаваться: ни своим демонам, ни ходячим мертвецам. И Дане хватило глупости дать ему это обещание. Он потом ещё очень долго бродил около той заправки, волком выл от того, как ему плохо и бесконечно долго жалел себя. А потом он встретил Рому. Даня поднимает голову, чуть приоткрыв рот. Сжимает пластиковую бутылку в руке, во рту снова копится противная на вкус слюна. Он замечает перебинтованную ладонь Ромы, прежде чем тот разбивает ему голову острым концом топора. В конце концов, никому не нужна обуза, верно?
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.