***
- Там некий субъект в вас глазами дырку протирает. - говорит ей Старосельцев на показе мод. Маша берет зеркальце и видит позади себя на балконе Кораблева с какой-то женщиной. В этом смокинге он вполне мог бы сойти за одного из многочисленных бизнесменов, отдыхавших тут сегодня. И каждый раз, каждый его взгляд, в голове у Швецовой происходит особая нейронная реакция. То единственное, мешающее ей поверить окончательно, что вся его наружность, специфичность и характерность лишь удачная попытка скрыть собственную пустоту. Но вот она видит его с какой-то вычурно одетой барышней и невольно закатывает глаза. Будто то, что он взял кого-то для прикрытия что-то подтверждает. Ей хочется, чтобы подтверждало. Кораблев не стоит ни единой вспышки в ней. Именно это Швецова выражает всем своим видом, игнорируя нескрываемое им пренебрежение к спутнице. А после показа нарочно роняет перед ним сумочку по правилам какой-то своей игры. Или же просто, чтобы заполучить еще хоть каплю внимания Кораблева. Он тут же бросается поднимать потерю, и Швецова проигрывает на много лет вперед. Вспышек так много. Вспышки как горящие еловые ветки моментально задымляют ей голову. Устоять можно только, если не верить. Его глаза как лес в раннюю осень. Разве может за ними не быть ничего? Она едет в прокуратуру, уголок губ снова выдает мысли о Кораблеве. Одно Швецовой ясно, наверняка. Он упорно жег ее взглядом, будучи с другой. То было для вида. А с ней "жизнь". Переключается на работу, чтобы не придумать себе лишнего. Ведь если все эти домыслы лишь таковые, это разобьет ей сердце. Кораблев разобьет ей сердце.***
Когда-то давно Кораблев встретил Швецову. Такую тоненькую и хрупкую с огромной сумкой наперевес. Он тогда глупо пошутил, а она вытаращила на него свои пятирублевые глаза один в один похожие на темный янтарь. Ему в тот момент захотелось съежится от того, как глубоко эта девчонка-следователь, казалось, заглянула. Никто не воспринимал Кораблева серьезно. Все видели в нем опера-юродивого, продавшего за работу душу. Обменявшего жену, семью, жизнь на погоны и удостоверение. Но Швецова будто заметила, почти ухватила за краешек то, что он прятал от всех. Даже от себя. Она, и правда, заметила, но не поверила увиденному. А Кораблев влюбился. Нет, Кораблев полюбил. Полюбил то, как янтарная смола девчонки-следователя проникает в него.***
Женщина по найму весь вечер на него вешалась. А он забыл ее имя как только почувствовал в зале Швецову. Вспышки прямо в коже. В каждом нервном окончании. Оборачивается - действительно она. В ней столько легкости и серьезности одновременно. И взгляд с годами только тяжелее, сложнее. Кораблева невыносимо тянет в сторону Маши. Он что-то говорит спутнице, но разумом там, на ярус ниже, вместо Старосельцева. Швецова сегодня темна и красива как ночь. Как ночь, обнажающая в Кораблеве все чувства. Когда она наступает, все становится неважным, бессмысленным. Ее стан, ее профиль, ее совершенно художественные руки. Он так хочет увести отсюда их обоих. Но разве Швецова поверит ему? Никогда. Она достает зеркало. Вероятно, Кораблев разоблачен пронырой - журналистом. Ему сначала кажется, что это просто женское кокетство перед Старосельцевым. Но нет. Швецова поворачивает пудреницу к нему. Попытка показаться увлеченным другой проваливается сразу же. Он смотрит на Машу как делает заявление о своем истинном интересе. И не понимает, почему она не убирает зеркало. Зеркало, в которое они смотрят оба. А видят почему-то друг друга. Пудреница резко захлопывается, разрывая этот странный, затянувшийся зрительный контакт между ними. После показа Швецова вдруг нарочно роняет сумку прямо Кораблеву под ноги. Он видит, как она выжидающе замедляет шаг, как то и дело оборачивается назад. И как изображает неловкость, в результате которой, тонкий кожаный ремешок струится по ее спине в направлении пола. Кораблев не понимает, зачем этот цирк. Но тут же бросается за потерей. Понимание истинного смысла этого действа к нему пришло, когда он протянул Швецовой сумку. Будучи в сопровождении одной женщины, снизу вверх он смотрел на другую. На ту, на которую боготворил, обожал, любил такой любовью, которую нельзя было заслужить, как ни старайся. Он садится в машину, не с той, с кем хотел бы и с кем должен. Пульс рваной ниткой от вспышек. Если бы Швецова только поверила тому, что видит. На улице уже темно. Но в душе какой-то особой пыткой еще брезжит свет от очередной вспышки. Вспышка необычайно сильна, будто эта женщина ему предначертана. И все естество, внутри него и снаружи, знаменует об этом.***
Когда-то Альбина в шутку нагадала Швецовой великую любовь с мужчиной в погонах. Ради смеха раскинула карты, как ее когда-то научила бабушка. Тогда же она сделала расклад на Винокурова. Выпала разрушенная башня. Как и на Перевалова. Через год она также погадает на Луганского. И увидит долгую счастливую жизнь, разрушенную казенным учреждением. Альбина вспоминает про Кораблева, как про последнюю непроверенную персону, и просит Швецову подержать колоду в последний раз. Та смеется, как всегда. Но держит, давно привыкнув к причудам подруги. Шестой и десятый арканы. Карты любви и судьбы.