Смотрю.

Смотрю. Смотрю сначала на светлые волосы, а потом уже на его руки. Рассматриваю пытаясь запомнить все детали, словно вижу впервые. Нагло пялюсь на эти длинные пальцы. Не могу перестать смотреть на аккуратно подстриженные ногти. Не способен отвести взгляд от белых тыльных стороны ладони, перестать провожать взглядом и до локтей. Подмечаю слегка выпирающие вены. Не красные — хотя кровь в жилах точь-точь как в моих. (Хотя я и сам — серый.) Морщусь. Морщусь смотря на царапины, следы прошлой жизни, той — где всё не заживало на нём за секунды, как сейчас. Где оставленные опекуном "Бро" следы оставались памятью на остаток всей жизни в виде красных и белых шрамов. Чёткие ссадины, глубокие порезы.  Его даже жалко. Шрамы его не красят. (Он красив и сам.) Хочу. Хочу взять их и согреть в своих ладонях. Подобрать как брошенного котёнка, и никогда не отпускать. Такие пугающе бледные. Его руки определенно холодные, под стать моим теплым. (Наши руки созданы друг для друга?) Вздрагиваю. Вздрагиваю даже я, ведь на метеоре так холодно. Аж кости пробирает. Дейву ведь тоже точно холодно. Не может быть, что он — его руки — не чувствуют этого холода, если он пробрал даже меня укутанного в серый плед. (Здесь вечно такая сраная-блядь-мать-его холодрыга.) Чувствую. Чувствую как он смотрит на меня в ответ. Рассматривает сквозь свои затемненные очки. Не вижу этого даже боковым зрением, но чувствую как взгляд поднимается с моих рук на мои же серые глаза, пока я всё ещё не отвожу свой с чужих. (Почему-то именно твой взгляд довольно приятен.) Обещаю. Обещаю себе мысленно, что однажды я всё же обязательно найду те самые, нужные слова чтобы сказать тебе, сколько ты значишь для меня. (А пока что, пока что это удавалось лишь в тех кошмарных снах, где я тебя терял.) Говорю. Говорю: «Позволь согреть, ведь ваша человеческая кожа явно тоньше нашей тролльской и я-» (Боюсь. Боюсь что он сразу ответит нет. Запретит. Запретит прикосновения, которых так избегает.) «тоньше? слушай, если я поцелую твою руку, то ты сквозь вашу *толстую кожу* вообще почувствуешь? или нет? а давай ты мою? проверим. проведем эксперимент» Смеется. Смеется звонко заливным задорным смехом. Шутит наверное, но так сладко, так приятно. (Ты только не прекращай смеяться.) Смущаюсь. Смущаюсь ужасно сильно и хочется провалиться под землю, когда щеки заливаются красной краской. Понимает ли он, что его слова смущают вдвойне? Что его каждое слово важнее, чем любое чужое? (Предательски красный.) «Я...» «Я тебе пальцы прокушу!» Угрожаю. Угрожаю впустую, ведь он прекрасно знает что я ему ничего не сделаю. Никогда бы не сделал больно. Я даже просто прикоснуться - боюсь. Он же такой хрупкий, какие тут могут быть укусы. (Хотя я на самом деле с радостью мягко укушу эти пальцы не прокусив подушку — если это даст возможность наконец их «коснуться».) «ну давай. кусай» и он протягивает руку. А я её целую. Ведь этого просил?