шанс

между ними была пропасть возраста Сокрушающая разница в годах, прожитых отнюдь не зря. Петров рядом с Олегом был другим. Масляно-юный, он растекался в руках худрука. Ловил каждое прикосновение, хранил любой взляд темных глаз в подкорке сознания и умирал. Лез на эту стену холодного безразличия, чтобы добиться хоть одной маленькой улыбки. Сашу в Ермоловку пригласил худрук. Увидел на спектакле и решил забрать молодого артиста к себе в театр. Петров был ему благодарен. С самого первого дня работы готов отдать свою душу и тело Олегу на неограниченный срок. Это нормально - добиваться чего-то через постель. По крайней мере, здесь. Меньшикову его благодарность была до одного места. Серьезно. Он не делал толстых намеков в его присутствии, не шутил мерзких пошлых шуточек. Блядские нормальные отношения шеф-подчиненный. Олег был внимательным ко всем актерам. Возмущеннно подмечал чьи-то синяки под глазами, разрешал опаздывать, если очень надо, помогал и взамен не требовал ничего, кроме отлично сыгранной роли. Саша чуствовал себя виноватым. Сходил с ума, предлагая себя Олегу в каждом новом движении. А худрук просто мягко осаждал Петрова, заставляя молодому актеру казаться самому себе похабной шлюхой. Саша убивался. Глупо, по-детски страдал от неразделенной, как ему казалось, любви. Мысленно смешивал себя с грязью, когда видел Меньшикова. Он был идолом, неземным и замечательным. - Я люблю тебя, слышишь?- Петров говорил с фоткой худрука, найденной в интернет,- Ты - гадкий, холодный идиот. А я? Хотелось биться от стену. Почему он в свои 25 должен замирать от обычного прикосновения, блять, мужика, который старше на дохера лет? - Я не лучше. Ох, нет. Я сам виноват. Саша бледнел. Перестал есть и нормально спать. Всё по-классике. Гамлет недоделанный. Спектакль, его первая роль в Ермоловке, получался плохо. Меньшикову постоянно не хватало чего-то. Эмоций, взглядов, движений. Из-за этого Петров падал в пропасть. Умер, как личность, едва успев родиться. Олег это заметил и вызвал к себе на ковер. Поговорить, наверное? -Ну не будет он тебя вычитывать, Саш. Чего ты бледный, хуже поганки,- Кемпо успокаивал как умел. Сашу коробило. Он шумно выдохнул, тихо постучал в дверь костяшками пальцев и зашел. Меньшиков сидел в кресле, положив ноги на стол. Его кабинет, пусть делает что хочет. - Рассказывай. Петров приходит в замешательство. Что ему рассказать? Как он рыдает в такси после рабочего дня из-за Олега? Может о том, как Петров дрочит на его фото, м? - ОлегЕвгенич, я не знаю что говорить,- признался честно. - Начнём сначала,- сделал паузу, дабы отпить чай из кружки. Он, сука, даже пьёт с харизмой, только ему присущей,- тебя что-то отвлекает? Ты не справляешься с ролью. - Нет, что вы. Всё супер, хорошо. Я буду стараться, - Саша заходится в почти истерическом лепете. - Не оправдывайся. Я не осуждаю. Время ещё есть. Немного, но есть. У Олега очаровательная манера речи. Он где-то нарочно растягивает слоги, а в некоторых местах говорит быстро, не акцентируя внимания на словах. Сидеть напротив него - сущий мазохизм. Провокация. Одни в кабинете. Меньшикову, кажется, интересно говорить с молодым актёром. Шутит много, сам хохочет. Кхм, хохотать. Олег Евгеньевич очень любит это слово. Время тянется. Пора уходить. Уверенность в собственной значимости падает рядом с худруком. - Тебя подвезти? Поздно, да и мне вроде по дороге,- он говорит это, когда Петров уже встаёт с кресла. Шанс. Судьба даёт возможность каждому. И ему, в кои то веки. Но что теперь? Как ответить? - Да! То есть нет. Не надо,- блять. Что же такое? Пожалуйста, Олег Евгеньевич, не слушайте меня. - Подожди меня у служебного. Через 5 минут буду, нужно только бумагу подписать. Саша улыбается и волосы ерошит. Он никогда в высшие силы не верил, но сегодня, кажется, кому-то наверху очень хочется сделать юного актёра счастливым. Ночная Москва - странная. Дороги, покрытые оранжевым светом и бледные высотки вдали. Они долго стоят на светофоре. Радио, включенное для избежания неловкого молчания, изрыгает бредовую рекламу сомнительных медикаментов, новостроек и мебельных магазинов. Попса или шансон. На следующей волне ведущий усталым голосом вещает никому ненужные новости. Что-то о газе, африканских странах и погоде в Турции. Бесполезная, совершенно абстрактная информация. Олег Евгеньевич стучит по рулю пальцами, а потом смотрит на Сашку. - Устал?- паника. Что же вы такой красивый? Секундой ранее Петров почти что дремал, умиротворившись белым шумом, а сейчас приходится выкручиваться. - Я? Нет, конечно. Всё отлично. Худрук хмыкает. Саша бессвязно благодарит и прощается, захлопывая дверь машины. Меньшиков лишь кивал. Интересно, хоть кто-то за день поинтересовался как он себя чувствует? Устал ли? Все только лезут с просьбами. Каким бы добрым Олег Евгеньевич не был после работы, но на репетициях мозги ебал конкретно. - Лучше бы меня,- ремарка в голове у Петрова. Время шло, а дышать рядом с ним становилось все труднее. Может Меньшиков издевался таким образом, но почему-то подвозил до дома регулярно. Причем предлагал вроде невзначай. Саша тоже соглашался ненамеренно. На вопрос "зачем" ответил обескураженным жестом плечами. - Ехать веселее... Разговаривать стало легче. Как оказалось, Олег Евгеньевич очень любил футбол. За ЦСКА болел. С удовольствием слушал сашины истории про спортивную юность. А на рядовой печальный вздох об утраченной карьере ответил коротко и обнадёживающе. - а как хорошо получилось. Да, дорогой худрук. Только ещё бы не думать о вас по ночам, в спальне и в душе, а ещё на кухне, пока в микроволновке греется бутерброд. Тогда бы у нас самая настоящая дружба вышла. Крепкая, гетеросексуальная дружба. Хотя... Судя по слухам, на радость Петрова, ориентация мужчины была явно не "север". Ещё один шанс. Жизнью управляет момент. Саша понимает это запоздало, в момент касания чужих губ своими губами. Как так? А хрен его знает. Рядовой вечер, тот же двор, та же машина, только в голове вдруг что-то щёлкнуло. Почему не сегодня? Нужно сейчас! Всё вокруг резко становится таким подходящим. И полурастаявший сероватый снег на обочинах, и свет в окне многоэтажек, и голос радиодиктора. Пять секунд. Олег Евгеньевич даже не успевает снять руки с руля, а Саша уже убегает из авто и скрывается в подъезде. Ощущение чего-то неправильного тоже нет. Просто досадно стало. Вдруг больше не будет этого? Ну, шуток ОЕ, откровений, советов. Возьмёт - и исчезнет. Нет, хуже. Худрук останется худруком, только выделять из буйства актёров перестанет. Оставит "Петровым Александром Андреевич" в папке с документами. Какой-то мудрец сказал, что любовь - это агония и был безмерно прав. Саша вообще плохо шарил за философов, но сейчас прямо захотелось удариться в размышления. Помешала, как в лучших американских мелодрамах, неожиданная СМС-ка от Олега. "Если не хочешь, то не будем говорить о произошедшем, но ты забыл рюкзак в салоне. Я жду тебя на том же месте." И ласковая прибавка. "Не выйдешь - убью" Он не успел даже раздеться и в сласть погоревать, как нужно идти назад забирать вещи. - дебил ты, а не любовник,- отмечает Саша, пока едет в лифте. Что сказать при встрече понятия не имеет. Говорить не приходится. Меньшиков стоит, оперевшись на капот, и курит. Февральский ночной мороз слегка покалывает щеки. Молча протягивает рюкзак. Рука соприкасается с ладонью Саши. Слишком долго. Как в замедленной съёмке, он смотрит в карие глаза. Там голый азарт. Целоваться на парковке заправки оказалось интересно. Только страшно. Хорошо, что стекла с тонировкой, а то интернет взорвался бы от фоток. Сердце защемило при виде Олега. После той ночи они не общались. Не в смысле подчеркнутой отчужденности, а в смысле того, что работы, блять, навалилось. Спектакль, репетиции, съёмки, конференции. Целыми сутками. Порой поспать больше пары часов даже не удавалось. Хотя мучиться от любви Петров не переставал. Она его даже вдохновляет. Гамлет наконец получался. К премьере оставалось совсем чуть-чуть. Неделя, три дня, а потом ночь перед дебютом. Она врезалась в память. Они остались вдвоём на большой сцене. Пустой зал и запах театра. Олег Евгеньевич будто не замечал Сашу как человека и видел сейчас в нем машину. Голову на этой реплике поверни вот так, вздохни вот так. Хотелось закричать. Мол, что это за игры. Внесите ясность. Даже если пошлёте куда подальше, будет легче. Но Меньшиков, кажется, закончил с тирадами. Замер, посмотрел внимательно и сказал переломное - жди меня у машины, скоро приду. Неужели? Сегодня удача устроила аттракцион невиданной щедрости. Рано радовался. Говорить наставник не собирается. Что-то напевает, внимательно смотрит на дорогу и не обращает никакого внимания на Сашу. Он вжался в сиденье и ждал. Дождался. На прощание Олег сам тянется к щеке молодого актёра, черкает по ней губами и шепчет жарко на ухо: - Если сыграешь - получишь намного больше,- и целует. Всерьёз. Мозг стремительно растекается, потому что в голове крутится только безобразное "невозможно". Ведь не бывает в реальности так хорошо от поцелуя. От чужого языка во рту. От руки, что вдавливает плечи в спинку кресла. Манипуляция удалась. На поклон Петров вышел под бешеные аплодисменты, но самым главным были не букеты цветов и не громкие овации. Многообещающая улыбка Олега Евгеньевича. Он выцепил его лицо из сотни зрителей. И улыбнулся в ответ. Только ему. Где моя награда? Где? Где? Где? Саша сидел гримерке и тупился в зеркало. Скоро начнётся праздничный фуршет, Олега всё нет. Может он пошутил про "намного больше". Петров сам себе напоминал ребёнка, которому пообещали киндер, но не дали. Также мучается, ждёт, руки заламывает. К счастью, Меньшиков пришел. Появился в дверном проходе. Неспешно ослабил воротник на рубашке, расстегнув всего одну пуговицу . А Саша почти что скончался на месте. На банкет они всё-таки опоздали.