Плюшки и прочее баловство

Старенький миксер откашлялся и зарычал. Венчики весело повернулись, всколыхнув тугое сдобное тесто. Но через несколько мгновений к запаху ванили и корицы добавилась вонь палёной проводки. Миксер рыкнул в последний раз и, захлебнувшись, затих. Хильдур Бок раздражённо сдула со лба прядь волос, выбившуюся из идеальной укладки. Проблемы с техникой способны вывести из себя кого угодно. Особенно когда список сломавшихся бытовых приборов возглавляет вовсе не миксер, и даже не пылесос, трагически почивший в клубах тщательно собранной пыли. Хильдур Бок вытерла руки о кружевной передник, обтягивающий её высокий объёмный бюст, и тяжело вздохнула, вспомнив вчерашний неудачный вечер. Виной всему был, разумеется, фривольный романчик в мягкой обложке, который приличные фрёкен могут позволить себе читать лишь в ванне или полумраке уютной и одинокой фрёкенской спальни. В сочетании с бокалом вина эта книжица навевала такие противоречивые желания, что первым вышел из строя маленький приборчик с резиновой нашлёпкой, который в каталогах женских журналов стыдливо называется «массажёром для лица». Не получив должной разрядки, Хильдур Бок долго ворочалась на постели и уснула только под утро. Утром сломался пылесос. Пыль пришлось выметать по старинке — мокрым веником. Расчихавшаяся Матильда была спроважена на крохотный балкончик и возмущённо выла, скребясь когтями в стекло. Хильдур Бок была сама готова завыть с ней дуэтом, но вовремя вспомнила о безобидном занятии, которое до сих пор неизменно успокаивало и приносило гармонию в её одинокую жизнь. Выпечка! Ароматные плюшки с ванилью и корицей способны согреть даже самое отчаявшееся сердце. А о том, что они делают с талией, любая фрёкен предпочтёт на время забыть. И вот опять неудача! Хильдур Бок вырвала штепсель из розетки и зашвырнула миксер в мусорное ведро — туда, где на дне пламенела глянцевой страстью мятая обложка бульварного романа, и валялся вышедший из строя «массажёр для лица». Освобождённая из балконного заточения Матильда возмущённо мявкнула и поспешила убраться с кухни: когда хозяйка в таком настроении, лучше не попадаться ей на глаза. Хильдур Бок остановила тяжёлый взгляд на электрической кофемолке. Невыспавшийся организм срочно требовал человеческого участия или хотя бы вторую порцию кофе. А потом можно вызвать мастера по ремонту или дозвониться до Фриды и обсудить последние криминальные новости из утренней газеты. Пять минут спустя кофемолка по привычной траектории полетела в мусорку — вся бытовая техника будто бы сговорилась сломаться в один и тот же неудачный выходной день. А Хильдур Бок шлёпнулась на табуретку, закрыла лицо передником и разрыдалась. Когда с улицы раздалось знакомое мерзкое жужжание, она всё ещё рыдала, поэтому не успела подскочить и захлопнуть створки. — Спокойствие, только спокойствие! — вслед за жужжанием в кухню ворвался не менее мерзкий бодрый баритон. С тех пор, как в конце мая семейство Свантесон в полном составе, включая Малыша и Собаку, отбыло на дачу, Карлсон завёл привычку в самый неподходящий момент появляться в квартирке домомучительницы. Сначала он по старой памяти пытался её низводить и курощать. Но после затяжных и крайне утомительных баталий с участием Матильды, мухобойки и прочих подручных средств обихода, согласился свести общение к поеданию плюшек и безобидной пикировке. — О, ты тут тренируешься к мировому чемпионату по плачу, — Карсон плюхнулся на соседнюю табуретку и весело заболтал короткими ножками. — А знаешь, кто лучший плакальщик в мире? Я! Когда я плачу, то могу за полчаса наполнить слезами небольшой тазик, а мои вздохи слышны даже на Луне. — Плюшек нет! — отрезала Хильдур Бок. — Миксер перегорел. И кофе нет. Кофемолка сломалась. Так что лети себе. — А я всегда говорил, что все ваши жужжалки — ничто по сравнению с обладателем лучшего в мире мотора! — Карлсон нажал на кнопку и гордо взмыл под невысокий потолок. — Балабол. Только языком молоть и умеешь. — Сама ты… домомучительница! — возмутился Карлсон, зависая возле абажура. Продолжение диалога грозило ссорой и курощением, поэтому они оба немного помолчали. В тишине кухни жужжание моторчика отдалённо напоминало звук работающей кофемолки, а мелькающие лопасти наводили мысль о венчиках миксера, взбивающих тесто. Успев мысленно продолжить аналогию до лучшего в мире «массажёра для лица» (у которого вместо резиновых нашлёпок было вполне человеческое обличье), Хильдур Бок слегка покраснела. Несмотря на то, что Карлсон и Малыш шалили всегда на равных, Карлсон любил повторять, что в отличие от Малыша, он — умный, красивый, в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил. И Хильдур Бок могла с чистой совестью поклясться на Уголовном Кодексе Швеции, что в конкретном случае полный расцвет сил наступил намного позже восемнадцати лет. — Тесто заветривается. Я его много приготовила, на три противня плюшек, — начала она издалека. — И кофе я вчера купила самый вкусный, крепкий, в зёрнах. Жалко, что лучший в мире мотор болтается у кого-то за спиной и пропадает без дела. — Чего это пропадает? Ничего не пропадает! Его всегда можно отстегнуть и применить! — разволновался Карлсон. — А я думала, что он у тебя внутри. И пропеллер растёт из позвоночника, — на самом деле до сегодняшнего утра Хильдур Бок даже не задумывалась об анатомии отдельно взятого нахального коротышки, но возникшие мысли повергали её в приятное волнение. — Домомучительницы такие глупые! А ну отвернись! — Карлсон спикировал вниз и завозил пухлыми ручками возле ширинки своих свободных штанов. — Чего только не сделаешь ради плюшек. Хильдур Бок послушно отвернулась, оправила кружева на переднике и словно бы невзначай плотно закрыла кухонное окно, достала из рамы ручку и положила её в карман. Кажется, неудачный выходной день начинал постепенно налаживаться. Ведь нет ничего лучше для добропорядочной фрёкен средних лет, чем возможность слегка пошалить. А в случае неудачи у неё всегда останутся кофе и плюшки.