***
Юнхо, как только они прошли за порог его квартиры, сразу же скинул на пол их мокрые пиджаки. В идеале нужно было и рубашку снять, но, если бы Чон кинулся искать тёплую пижаму, Сонхва бы совсем продрог. В полумраке Юнхо быстро провёл хёна из прихожей в маленькую гостиную, придерживая за плечи его казалось бы крепкое, но тогда такое слабое и хрупкое тело. Сонхва еле перебирал ногами, так и намереваясь споткнуться на пустом месте, но надёжные руки друга не давали ему этого сделать. Чон аккуратно посадил его на небольшой диван, включил стоящую на журнальном столике лампу, и тёплый свет, исходящий от неё, залил пространство вокруг себя, вмиг делая мрачную атмосферу более уютной. Через несколько секунд рядом с Сонхва появилась стопка домашних вещей: запасная пижама Юнхо и полотенце. Парень на это совсем не обратил внимания. — Сонхва-хён, сходи в душ и переоденься, — мягко произнёс Чон и опустился на корточки перед другом, с надеждой заглядывая в его пустые глаза. — Если нужно, я помогу тебе, только, пожалуйста, не заставляй меня так сильно волноваться, — голос Юнхо дрогнул, а глаза зажмурились, сдерживая подступающие слёзы. Нет, нельзя снова плакать, только не перед хёном. Нужно быть сильным, нужно суметь поддержать и успокоить. Вот только Юнхо, сколько бы себя в этом не убеждал, никак не мог избавиться от периодически всплывающего в памяти светлого лица с сияющими глазами. И поэтому одна капля всё же пробежала по его щеке. Чон глубоко вздохнул и сел на пол, навалившись спиной на диван. Он вглядывался в белый потолок, на котором замерли тени, и пытался успокоиться, но в конце концов резко встал и за несколько широких шагов дошёл до балкона. Холод пробрал его до костей, за собственным частым дыханием можно было наблюдать. И как будто даже стало легче. Дождь уже закончился, и ночь, которая вот-вот плавно сменит вечер, уже позволяла наблюдать за маленькими огоньками на тёмном небе. «Возможно ли…» — у Юнхо неожиданно появилась мысль, которая ещё надолго задержится в его голове. Пусть эта вера и была основана на простой сказке, но жить, возможно, станет проще, если думать, что независимо от того, где парень находится, в ночное время всегда можно встретиться со старым другом. Сонхва сидел в комнате, в которой, признаться честно, прежде бывал не так уж часто. Он сидел и не понимал, почему не чувствует тёплых рук, что маленькими ладонями обхватывают его за плечи. Почему не чувствует тяжесть чужой головы на коленях. Почему не слышит любимый смех возле своего уха. Почему? Где же тот, кто всегда был рядом, когда Паку было плохо? Где же тот единственный человек, перед которым Сонхва мог в полной мере открыться со всеми своими переживаниями? Где Ким Хонджун? Парень впервые за вечер поднял голову и огляделся. Справа от него лежала одежда, которую для него достал Юнхо, и Сонхва наконец-то почувствовал, что промок до нитки. Он приподнялся и принялся стаскивать с себя мокрые рубашку, брюки и носки и, захватив всё это с собой, направился в ванную комнату, медленно шагая по тёмному коридору. Он до сих пор не мог понять, что произошло на самом деле. Перед глазами было мутно, а в голове туман. Есть ли возможность, что всё произошедшее было сном? Жутким, кошмарным и липким. И Хонджун наверняка скоро приедет его забрать, в очередной раз поблагодарив Юнхо за заботу об «этих несносных детях». Они сядут в машину Кима, на которую он копил так долго, старательно учась, и поедут в квартиру Сонхва. И Пак обязательно уговорит Хонджуна остаться на чай, из-за чего Ким прилично засидится. Но на это они, как всегда, не обратят внимания и начнут спорить на тему того, какой же фильм им посмотреть этой ночью, чтобы после в обнимку уснуть. Правда же? Всё так и будет? Под струями горячей воды Сонхва вспомнил, почему так сильно замёрз. Это не было сном. Хонджуна больше нет. Юнхо пришлось вытаскивать Пака из ванной силой. Когда он вернулся с балкона и услышал звук бегущей воды, то с облегчением подумал, что Сонхва не так уж безнадёжен. Но по прошествии часа он уже бежал к двери, которую хён даже не запер. И застал под душем парня, обнимающего свои колени. Он рыдал, рыдал навзрыд, впиваясь ногтями в нежную кожу, а его сгорбленная спина заставляла сердце сжиматься от острой боли. И впервые Юнхо не знал, как же поступить в такой ситуации. Он впал в ступор, беспомощно слушая жалобные мольбы, обращённые в пустоту: — Верните… Верните мне его, верните! Пожалуйста, я люблю его… Хонджун… «Ещё немного и он наложит на себя руки», — Чон по-настоящему испугался своих мыслей и, быстро выключив воду, попытался осторожно поднять Пака. Тот начал сопротивляться, брызги полетели в разные стороны, однако Юнхо не перестал тащить его за руки. В конце их недолгой борьбы Сонхва подскользнулся и спиной упал прямо на своего друга. Чон ударился головой об пол, но не оставил себе и секунды, чтобы оклематься, так как мигом соскочил на ноги, в то же мгновение схватил огромное полотенце, которое ранее дал хёну, и, обернув Пака в тёплую ткань, вывел его из злополучной ванной. У Сонхва была истерика. Юнхо всю ночь просидел подле своей кровати, куда уложил хёна после того, как тот перестал кричать и рыдать. На часах было четыре утра, когда Чон наверняка удостоверился, что его друг неспокойно, но всё же спит. Тихими шагами парень вышел из спальни и принялся искать свой телефон. Нужно было набрать два номера. — Юнхо? — в трубке послышался обеспокоенный голос. — Всё в порядке? — Я не знаю, Сан. Сейчас он спит, но… Возможно, потребуется помощь психолога. Чон устал за эти несколько часов. Ему было больно смотреть на хёна. И теперь он сомневался, что сможет сам позаботиться о Сонхва должным образом. — Понятно… Тогда ты не против, если мы с Уёном заберём его сейчас? Наверняка тебе было сложно. Юнхо помолчал пару секунд, устало вздохнул и тихо ответил: — Конечно. Звонок завершился, но нужно было сделать ещё один. И он дался гораздо труднее. — Минги, надеюсь, я разбудил тебя. Ибо если нет, то это значит, что ты пил всю ночь. — … — Минги? — Я жив. Пил много, но дел не натворил. Пока. Минги сбросил звонок, и это стало последней каплей. Юнхо запустил телефон в стену, ударил кулаком по столу и обессиленно упал на кухонный стул.***
Ким Хонджун был одногруппником Сонхва. Соседом на лестничной площадке в их доме. И человеком, который заставлял сердце Пака трепетать. Впервые его голос парень услышал за своей спиной, когда не решался зайти в аудиторию, где уже шли занятия. Он опоздал буквально на пару минут, но сам этот факт не давал ему, доселе прилежному ученику, покоя. — Уверен, что профессор не разозлится. Пак чуть ли не подпрыгнул от неожиданности и резко развернулся. Они смотрели друг другу в глаза всего мгновение, но Сонхва уже смутно предчувствовал — этот взгляд надолго запал в его душу. Неизвестный на тот момент парень немного смутился из-за затянувшегося молчания и обошёл Пака, потянувшись к дверной ручке. Как только он приоткрыл дверь, то посмотрел на Сонхва и движением головы поманил его за собой внутрь. Профессор, похоже, был слишком увлечён написаем различных формул на доске, а потому совсем не заметил опоздавших студентов в первый же день учёбы. После этого они, возвращаясь домой, поняли, что идут в одну сторону. Что живут в одном доме и даже более — в соседних квартирах. А потому частые визиты Хонджуна, нуждающегося в подробных конспектах Пака, и периодически заглядывающий Сонхва, которому нужны были советы по разным поводам, спустя совсем короткое время не вызывали удивления. Постепенно Хонджун начал знакомить его со своими друзьями, которые тогда были ещё школьниками: простодушный парень по имени Минги и его одноклассник — неунывающий Юнхо, а также совсем ещё ребёнок, не обделённый, однако, сильным голосом и такими же крепкими мышцами, — Чонхо. Через какое-то время к их компании присоединились и друзья Пака, которые планировали поступать в тот же университет: Сан и Уён, отношения между которыми, как ни посмотри, были странными, а ещё застенчивый на людях Ёсан, но зато умеющий подколоть в более уединённой обстановке. Восьмером они создали множество совместных воспоминаний, всегда держались друг друга, были словно «один за всех» и «все за одного». И так прошло три года. За эти года Сонхва не отрывал свой взгляд от Хонджуна, восхищаясь его характером, желаниями и стремлениями. Он любил всё это в нём, любил безмерно. Да, Пак даже не успел оглянуться, как уже был влюблён по уши. Гораздо сильнее, чем в первый раз, словно какой-то мальчишка. А Ким продолжал ему улыбаться, ни о чём не подозревая, но ощущая это приятное колющее чувство в груди, когда Сонхва появлялся не только в его поле зрения, но и в мыслях. Это было счастливое время для всех. Как-то незаметно близкие отношения Сана и Уёна стали вполне привычным делом, прямолинейность Минги уже никого не вводила в ступор, а Хонджун и Сонхва словно поднялись на ступень выше. Они не встречались, не говорили друг другу слов вроде тех, что обычно звучат при признаниях в любви. Но то, что они оставались друг у друга на ночь, засыпая в одной кровати, постоянно держались за руки и не расставались ни на миг — стало для них нормой. Это было что-то выше обычной дружбы, что-то, чему они никак не могли дать названия, хотя особо к этому и не стремились. Однако, пока Кима всё устраивало, Сонхва мучился от дурацкого желания прижаться губами к каждому участку его нежной кожи. Пак старательно отгонял эти мысли, уверяя себя, что если он это сделает, то может всё испортить. Испортить такие прекрасные отношения, которыми, казалось бы, и так можно довольствоваться. — Эй, Сонхва, — как-то раз позвал его Хонджун, когда они сидели на полу в его спальне и перебирали множество бумажек с конспектами по разным предметам. — Кажется… Кажется, я написал песню. — Песню? — Пак заинтересованно поднял голову, с радостью отвлекаясь от бесконечных листов и мельтешащего перед глазами собственного мелкого почерка. — Для музыкального клуба? — Нет, — Ким ответил как-то неловко, что было для Пака не таким уж частым явлением. — Недавно у меня было такое настроение, а потому эти строчки сами появились в моей голове. Я могу напеть их тебе, если хочешь. Хонджун отложил листы бумаги, но взгляд его блуждал где-то в стороне, и Сонхва понял — он нервничает. «Что-то сверкает там в дали всеми цветами, И силуэта линий мне ни разглядеть, Ни описать словами. Лишь повторять могу одно и то же.» Возможно, текст этой песни для него был очень важен. «Одно и то же, одно и то же, ну и что же, Не одинок я больше. Ты здесь сейчас, и поделиться этим сном могу с тобой. Метафоры нам вовсе не нужны.» Возможно, Пак был первым, кто услышал эти строки. «Страх приходит, как только солнце Поглощает ночи темнота. Но больше страха нет, Ведь в темноте со мною рядом ты.» Возможно… Возможно ли, что они были посвящены ему? Сонхва посмел допустить столь эгоистичную мысль и мягко улыбнулся. Он растворился в голосе Хонджуна и пожелал, чтобы этот момент никогда не заканчивался. В тот день светило яркое солнце. Но кому оно было нужно, если его собственное солнце погасло? Всё произошло слишком быстро — Сонхва только-только вышел из здания библиотеки и намеревался направиться в сторону парковки, где его уже должен был ждать Хонджун с парочкой пончиков и бутылкой зелёного чая. Но кто же знал, что Ким опоздает? Его серебристая машина вынырнула из-за угла и, очевидно, хотела подъехать прямо ко входу, так как Хонджун уже заметил Пака. Однако за долю секунды привычный уличный шум сменился испуганными криками и скрипом колёс, остро режущим слух. Сонхва успел лишь оглянуться на происходящую неразбериху: кто-то потерял управление и на огромной скорости нёсся прямо по дороге. Звук столкновения двух машин — словно гром среди ясного неба. Чёрная врезалась в серебристую, въехав в неё чуть ли не наполовину. И с этого момента Пак уже не сможет рассказать всё в подробностях, так как он даже не помнит, чьи крики оглушали его больше — паникующей толпы или собственные. Он подбежал к месту, где сидел Хонджун. Напарываясь ладонями на осколки оконного стекла, пытался оторвать дверь машины. Сонхва видел Кима, в крови, с подрагивающими руками, которым уже не хватало сил на то, чтобы самому вытащить из себя обломки. Кажется, что-то острое и тяжёлое прошло сквозь его живот. Уже совсем близко послышалась сирена. Сонхва пришлось оттаскивать двум полицейским, а после врачи были вынуждены вколоть ему львиную дозу успокоительного. В это время из того, что осталось от машин, вытащили пострадавших людей. Но только позже, гораздо позже, стало известно, что один из них отделался травмой головы и многочисленными переломами. Второй же скончался на месте.***
— Уён, смотри на дорогу. — И без тебя знаю. Мне просто нужно ответить на сообщение. — Неужели пишет кто-то настолько важный? Сонхва, слушая их диалог, внутренне содрогнулся. Прошло почти три месяца, а он всё ещё испытывал внутри неприятное чувство, как только садился в машину Уёна. И не только из-за новообретённого страха. Салон автомобиля напоминал ему о том, как они с Хонджуном ездили вместе. Из-за этого в глазах начинало щипать. — Это Ёсан. Он хочет знать, когда мы наконец приедем, так что просто успокойся уже, — нервно сказав это, Уён всё же отложил телефон в сторону и тут же остановился из-за светофора. Ожидая зелёный свет, он начал отбивать кончиками пальцев на руле какую-то мелодию, словно это ожидание его сильно напрягало. Сонхва слегка удивился, так как они всего-навсего ехали в танцевальную студию, где занимался Юнхо, и даже не к назначенному времени. Однако было видно, что Уён почему-то торопится как можно скорее туда попасть. Сан отвернулся к окну. И Пак услышал очень тихое, но вполне отчётливое: — Как же я от этого устал… Когда они всё-таки добрались до студии, на улице уже смеркалось. Так что, судя по всему, не зря Уён ещё раньше, в общежитии, несколько раз упрашивал Сана выйти пораньше. Но тот отказывался, объясняя это тем, что они едут туда только для того, чтобы забрать своих друзей, а после всем вместе поехать куда-нибудь отдохнуть. Они спорили громко и долго, хотя, казалось бы, причина была пустяковой. Сонхва наблюдал за ними с неясными чувствами. Зайдя в зал, Пак сразу же заметил не отрабатывающего свою хореографию Юнхо, а хмурого Минги, который сидел на полу в самом дальнем углу и не сводил глаз с плавных движений Чона. Его красные волосы создавали сильный контраст на фоне чёрной одежды и мрачного выражения лица — траур явно был ему не к лицу. Сонхва прошёл через весь зал, помахав Юнхо — тот увидел его в зеркале и улыбнулся, — и присел рядом с Соном. В то время Паку казалось, что именно Минги лучше других был способен понять, что же творилось на душе у Сонхва. Прошло около трёх месяцев, но они оба всё ещё носили траур, и хён неосознанно воспринимал это как знак поддержки. Лишь с ним ему было комфортно находиться рядом, не проронив и слова. Однако этому, возможно, была ещё и другая причина: в Соне ничто не могло напомнить о Хонджуне, помимо слишком явно ощущаемой тоски по другу, что хранилась в сердце Минги. Сонхва перевёл взгляд на Юнхо. Хоть тот парень и учился на юридическом, но его настоящее призвание заключалось совершенно в другом — он танцевал как божество. За движениями его тела всегда было приятно наблюдать, причём не одному Паку. Вот и Чонхо слишком заскучал сидеть без дела, а потому начал пристально следить за танцем своего старшего друга. Немного погодя он встал с насиженного места и, покачивая головой в такт музыки, начал медленно, немного неуклюже повторять за Юнхо. Чон это заметил и специально снизил быстрый темп движений, позволяя Чхве поспевать за собой. Чонхо воодушевился. Он благодарно улыбнулся и продолжил танцевать, пропуская какие-то сложные моменты. Сонхва невольно опустил голову. Рядом с Юнхо он видел не Чонхо, который неумело, но с большим интересом отрабатывал несложные движения, а Хонджуна. Хонджуна, который когда-то, бывало, делал точно так же. — Ребят, прервитесь на пару минут, — вдруг из дверного приёма показался Ёсан с небольшим подносом. — У меня тут два латте, четыре зелёных чая и любимое американо Чонхо. Пальцы Сонхва сжались в кулак. «Зачем, зачем ты это делаешь…» В прошлом, когда они все вместе, как и в этот раз, засиживались в этой студии, именно Хонджун обычно приносил всем напитки. С недавнего времени эту роль решил примерить на себя Ёсан. Но это только лишний раз напоминало о том, что самого важного человека для Пака среди них уже не было. — Мне нужно на свежий воздух, — сказал вполголоса Минги, вставая и даже не посмотрев на Сонхва. Пак же вновь убедился, что их чувства совпадают, но уйти вслед за Соном не решился — его колени дрожали. — Сонхва-хён, держи, — над ухом прозвучал чей-то голос, а перед лицом возникла маленькая бутылка с зелёным чаем. Недолго думая, парень её взял, но открывать не спешил. Он отставил её куда-то в сторону, так как не хотелось видеть то, что ему постоянно покупал Хонджун, хотя Пак даже не просил. Ким знал, что любил Сонхва, и просто хотел радовать его такой мелочью. — Скоро уже поедем, — обладатель того голоса опустился рядом с парнем совсем близко, да так, что их плечи соприкасались. — Сан, можешь не улыбаться так? — Пак впервые подал голос с тех пор, как сел в машину Уёна. И вопрос его прозвучал довольно странно, так как тогда губ Сана не трогала и тень улыбки. — Как? — Чхве недоумённо склонил голову набок. — Ты всегда делаешь это прямо, как он… Сан всё понял без лишних объяснений. Он тяжело вздохнул и отвернулся, а после спросил: — Тебе будет легче, если ты не будешь видеть моего лица? — он произнёс это вымученно, не таким тоном, как обычно, а потому Сонхва всё же вскинул голову и посмотрел на затылок Чхве. Да, вероятно, ему было бы так проще. Но полностью отстраняться от Сана совершенно не хотелось. В ту же минуту Пак заметил, что зал практически опустел — остались лишь он и Сан. В зеркале на противоположной стене виднелись их одинокие фигуры. Скорее всего, Юнхо уже ушёл переодеваться, Уён — заводить машину, а Минги всё ещё находился на улице. Чонхо же, наверное, убежал с одним из хёнов. — Уён сейчас с Ёсаном, — сказал Сан, так и не дождавшись ответа. — Знаешь, почему он так сильно сюда торопился? Просто он пообещал Ёсану приехать пораньше, так как они, представляешь, не виделись весь вчерашний день, — Чхве горько усмехнулся. Сонхва пытался осознать то, что он только что услышал. Пак знает, что Ёсана и Уёна можно назвать друзьями детства, но помыслить о том, что между ними может быть что-то большее, он никогда не мог. Так неужели Сан намекает на нечто подобное? — Он тебе изменяет? — спросил прямо в лоб, но чувство стыда настигло его лишь пару секунд спустя. Однако Сонхва не мог иначе — такое следовало прояснить сразу. — Да, — ответил Сан тихо и надломленно. — Прямо у меня под носом. — И когда… это началось? — Пак сделал паузу, так как до сих пор не мог в это поверить. Звучало слишком невероятно, особенно для того, кто был знаком с Уёном уже на протяжении шести лет и ни разу не усомнился в его честности. — Я не знаю. И это самое худшее. Как давно меня перестали любить? Как давно мои слова уже ничего для него не значат? Уён не сознаётся, хотя какой ему смысл сейчас это скрывать… — Но вы до сих пор… «вместе»? — Скоро я съеду в другую комнату в общежитии. Пока что мы решили не рассказывать об этом, но мне нужно было поделиться этим с тобой. Очень нужно, — голос Чхве на последнем слове дрогнул, и парень обнял свои колени, уткнувшись в них лицом. Пак увидел дрожащую, сгорбленную спину, услышал старательно подавляемые всхлипы. Эта картина была ему до боли знакомой, словно он увидел себя со стороны, а потому не смог сдержать отчаянно рвущееся наружу желание обнять Сана. Чхве, как отражение его страданий, вдруг стал тем человеком, в ком он смог найти отдушину. Слёзы стекали по их щекам. Они оба потеряли тех, кого любили.***
Лучи солнца пробивались даже сквозь занавешенные шторы. Сан слегка поёжился и одной рукой попытался нащупать одеяло, что лежало где-то в стороне. Открывать глаза совсем не хотелось. «Что-то сверкает там в дали всеми цветами, И силуэта линий мне ни разглядеть, Ни описать словами. Лишь повторять могу одно и то же.» Мягкий голос проник в уши, делая пробуждение ещё более приятным. Сан перевернулся на другой бок и, всё же укрывшись, сладко потянулся. «Одно и то же, одно и то же, ну и что же, Не одинок я больше. Ты здесь сейчас, и поделиться этим сном могу с тобой. Метафоры нам вовсе не нужны.» А может, он всё ещё спит? Парень приоткрыл глаза и увидел человека, сидящего рядом на кровати. Его волосы были в беспорядке, одеяло скрывало нижнюю часть его обнажённого тела, а взгляд был словно устремлён в никуда. Сонхва даже не заметил, что Чхве больше не спит. Сам же Сан в свою очередь воспользовался этим, чтобы ещё немного послушать его тихое пение, которое было похоже на колыбельную. «Страх приходит, как только солнце Поглощает ночи темнота. Но больше страха нет, Ведь в темноте со мною рядом ты.» — Хён, это было очень красиво, — проговорил Сан чуть хриплым голосом после сна. — Что это за песня? Сонхва не повернулся к Сану, не посмотрел на него, но всё же коротко ответил: — Она особенная.***
— Сан? Ты редко мне звонишь. Что-то случилось? — Завтра будет ровно год… — … — Юнхо? — Верно, прости… Как думаешь, он сейчас счастлив? — Ты веришь в загробную жизнь? — Не знаю. Но мне кажется, что его забрал Хонджун… — Если это так, то это было очень эгоистично с его стороны, хах. — Это не смешно. — Знаю… — Ты плачешь? — Нет. Увидимся завтра, Юнхо. — Увидимся…