Верёвочные обещания

Говори со мной, говори, как сегодня утром было больно просыпаться. Как больно было идти босиком по разбитой посуде, нести себя, видеть осколки в отражении целого зеркала. Ты один. Один, не опять, а снова. Разве не эта боль — (боль хождения по воде) выдирает швы с твоих океанских штор, скажи мне? Мысль закончена. Мысли — моей боли основа. Как будто следом за ней закончились все мои попытки за год. Я словил простуду, смотря не туда. Я пытал високосный год такой косой, какой был наш год без нас. Я еще не остыл, до гроба мне далеко, до тебя далеко, моя нежная смерть во мне, и до нас далеко сводящему скулы холоду, ты помнишь как детство носило очки, когда мы еще были молоды? Я бы ту ночь, если б мог, обязательно утопил. Утопил, предварительно вырвав лёгкие. Ещё бы, твой дым ведь не из сигарет, а ты не такой лёгкий, чтоб так легко заполнять лёгкие. Да и я уже не кроссворд, людям дороги не пересекаю. На шее вместо верёвочных обещаний связка ключей. Страница газеты закончена, високосный год уже не так высоко. Я варю себя вместе с ненавистными овощами в собственном соку. Моя жизнь — это то, что я пишу в заключении патологоанатома. А ты не пьёшь этот суп, этот борщ, эту борьбу за равноправие. Ещё бы война хоть когда-то была справедливой. (Я пишу этот стих втайне разлагаясь на атомы). Ты режешь тигельной сталью глотку моей боли. Я попрошу, не делай так реже. Если обрезать земной шар посередине, останется ровно половина нашего Дома не на той половине. В сказке, где нас белоснежные лавины ловили. Ты поставил, поставила, поставило… А действительно. Будто бы это легко — определять род ещё нерождённых существительных. Шёлковые шторы задевает окно, как ты задеваешь нас за душу. Проветрить бы эту комнату от обид (без’обид), шелкопряд тут же обвинит тебя в том, что душно. И что, будто бы раньше не обвинял, собирая на пляже раковины от ушей. До ушей. Ушные. А ты давно ушёл? К кому? Куда? Зачем? Будто бы этот плач, на который без слёз не взглянешь, один большой эксперимент. Ой, кажется, я сбился. Или меня сбил поезд твоих надежд? Хорошо, что это ещё не опубликовали. (Моё тело в одежде из серых стен). А я палач, потерявший голову и себя в своей голове. Здесь есть выход, но кажется, входа нет. Это взломанный мод рая, ни деревьев ни шишек. Здесь медленней всех едет слепая крыша, сидящая на себе. Из чего же вить нам теперь гнездо, (или только мне?) из тени деревьев? Ведь тень это уже одно целое не ничего. А я целая копия, только без приставки. Зачем она, холод стали к виску когда приставлен, главное вжиться в сталь, а остальное мы отыграем. Тень моя, а ты помнишь, что нас всегда было двое? Никогда ещё стрелки часов не хромали так сильно. Не бойся, не на тебя я их перевожу. Я брожу. По тени теней, где всё моё, но все не мои, Мне свою тень среди них не найти, даже если выучусь на IT. От меня после стен не осталось пищи, кроме пищи на размышления. У меня уже нет такого рвения к самоанализу и к самозабвению. В преддверии всех событий я тебя нахожу, в доме, где Дома нет, в доме, где поселился Бог. Даже он носит чёрное по сей день, огорчу, это не тот самый брат посейдона. Это то самое поколение чёрных джинс и немое восклицание. Отрицание. Не моё. Да и не важно. Важен смысл моих слов, которые не слова, первый был он, оно, она. Да кто я, чтобы противоречить! Уходи, убегай, утекай из моей комнаты, коль носишь белую боль на своём лице. Уж прости, я учился не в этом лицее. И всё же, я чувствую себя так, как давно не чувствовал. Я присутствовал там как тень, тень вины иль сожаления. Разве не мог бы я за тебя умереть, было бы знание и желание… Я помню, ночью кто-то со мной сидел. А я давно уже был седой, чтоб смотреть на это. Я уже не помню когда я превратился в кактус, впитав в себя засуху. Волочить свои ноги за жизнью такая скука! Я взамен прошлое ворошу. Я доволен до мозга костей. До головокружения. Если ты видишь безликий скелет в зеркале, это уже не я. Ещё б здесь не было костей, я бы на них кружился. Нет. Мы все здесь все ещё гости. Просто… Никто не знает насколько «ещё» длится. Если надежды крупица длиннее моей тени, я пас. Я отмычку припас для твоей не псевдо души. Душа не тело, оно быстрее успеет уйти. (Если, конечно, успеет). Ты сам запер себя! А я буквально слышу, как душно твоей душе. По пляжу разбросаны раковины чьи-то ушные. Как жаль, что тени молчат и их больше не слышно.