Каури

Марк вытянулся и блаженно застонал, прикрыв глаза от удовольствия. Марк любил воду. И в прошлом, когда был всего лишь солдатом-новобранцем этой богами забытой колонии, а потом — недолго — командиром пехотной когорты военно-космических сил, сильно жалел, что из всех вариантов выбрал именно Британнию* с её вечно закрытым отравленными облаками небом и полными токсинов дождями. Теперь всё это — тренировки в лужах жидкой грязи, бесконечные марши в наглухо закрытых скафандрах с вечной вонью стерильного воздуха из фильтров, крепость, которая досталась ему в столь плачевном состоянии, что в первую очередь пришлось заняться даже не разведкой в ближайших поселениях, а банальным ремонтом, бои против полудиких аборигенов — для Марка в прошлом. У него есть собственный дэн, причём не дешёвка, стоящая на не очень-то высоких опорах на поверхности планетки, а летающий на воздушной подушке. И в этом новом доме есть всё необходимое. Спальня с роскошной огромной кроватью, умный матрас которой так заботливо окутывает его травмированную в последнем бою ногу, что он может спокойно спать, не вскидываясь при любом неловком движении. Столовая, где он мог бы при желании принять человек двадцать гостей, с небольшой уютной кухней. И Баня. Пожалуй, это помещение занимало самую большую часть дэна, и называть её баней с маленькой буквы просто не поворачивался язык. Небольшое помещение для раздевания и физических упражнений. Там же был и массажный стол. Тёплое помещение. Парильня. И горячая сухая сауна. И, конечно же, бассейн, разделённый на две части с разной температурой воды. Сейчас Марк с большим удовольствием отмокал в тёплой воде, выслушивая благодарности от своего тела и, в особенности, — от травмированной ноги, и лениво наблюдал за своим личным слугой. Да, слуги у Марка тоже были. В основном — наёмные мастера, приходящие изредка, чтобы отладить и проверить работу автоматических систем дома. Но этот — личный — был особенным. Захваченный в каком-то рейде парень из местных был типичным каури. Ушастый, тощий, не слишком высокого роста, с кучей татуировок, покрывающих руки и грудь. Ушами он иногда шевелил, но чаще тогда, когда думал, что его никто не видит. В спокойном состоянии каури были максимально похожи на людей, чем поначалу и сбили новых хозяев планеты с толку. Но в ярости они становились живой машиной для убийств. Когти, зубы, ядовитые жала, невероятные сила и скорость, невозможные для человека по высоте и длине прыжки. Некоторые ядом умели даже плеваться. Полегло немало народу, прежде чем учёным удалось создать качественные препараты, делающие яд каури для людей неопасным. Жаль только, что к старым ранам это не относилось: бедро Марка, израненное острейшим жалом и зубами, уже никогда не заживёт окончательно, как и не истает до конца лёгкая ненависть ко всем каури, пусть те и оказались в итоге полностью порабощены. Эска — так звали слугу — бросил на хозяина быстрый взгляд, поправляя стопку полотенец. Сейчас, прислуживая в бане, он был одет лишь в широкую набедренную повязку, больше даже похожую на юбку. Каури очень болезненно воспринимали полную наготу и даже перед хозяевами обнажались полностью редко. Марк знал, что большинству людей на это плевать, но сам он, как правило, щадил чувства единственного существа, живущего с ним под одной крышей. Однако сейчас ему стало интересно. В помещении с бассейном было тепло, не то что на улице — как раз в этот момент в оконные стёкла яростно хлестнул ветер с каплями ядовитого дождя. Но всё же не до такой степени, чтобы потеть, как в парильне или сауне. Но Эска потел. Мелкие капельки пота выступали на его бледной коже, стекали на пол тонкими струйками. Уши, явно без осознания этого самим каури, еле заметно шевелились. Марк поболтал больной ногой в воде. Неужели у его имущества начался гон? Он кое-что слышал о том, что в сексуальном смысле каури ближе к земным животным: влечение наступает периодами, сезонно, сопровождается гоном у самцов и течкой у самок. Но сам никогда не видел. Каури ловко прятались от чужаков во время размножения, а в плену нередко подавляли свои желания или добровольно принимали супрессанты, чтобы не слишком привлекать и раздражать хозяев. Марк Эске никогда ничего не колол. Технически они оба были самцами, женщин в этом доме не жаловали, и Марк считал, что в отсутствии самок любой расы гон не начнётся. Но сейчас признаки были налицо. Марк снова потянулся в воде. — Эска! Каури тут же бросил теребить полотенца и приблизился к краю бассейна, по привычке вздёрнув подбородок. Он был горд, и Марку это нравилось. — Сними, — Марк указал на повязку. Эска еле заметно поморщился. И не пошевелился. Марк приподнял бровь. Эска явственно сжал зубы и повиновался. О да. Марк с большим интересом окинул взглядом его хозяйство: крупный, очень крупный член крепко прижимался к животу каури, а покрасневшая головка едва заметно сочилась. Будь тут самка — неважно, чья, — ей бы не поздоровилось. Но тут были только они двое. Марк усмехнулся: — Иди сюда. Каури медленно спустился в воду и всё так же, с идеально ровной спиной и гордым видом, приблизился к человеку. Марк смотрел на него, склонив голову набок: — Скажи, ты меня хочешь? Каури впервые отвёл взгляд, разглядывая мозаику за спиной Марка. Тот улыбался. Гон гоном, но так сильно и откровенно у этих тварей вставало всё же только в присутствии дам. По крайней мере, по словам дотошных учёных. Марка не то чтобы это особенно испугало. Он сам уже очень давно понял, что предпочитает парней, хоть это и не всегда поощрялось среди военных. И знал, что даже «нормальные» мужики нередко залипали на его внешность. — Эска! Каури раздражённо вздохнул: — Даже если так, центурион никогда не дозволит это желание удовлетворить. Стоит ли это разговора? Марк хмыкнул: — Помоги мне. Эска тут же поднырнул под его руку и аккуратно помог Марку выбраться из бассейна и доковылять до массажного стола. Не то чтобы он был особо услужлив. У него просто не было выбора. Марк разлёгся на столе и не отказал себе в удовольствии провести пальцами по бледной шее. Под его пальцами на мгновения проступал узор. Тонкий, изящный, больше похожий на татуировку коричневой краской. Ажурная лента, охватившая шею слуги. Каури вздрогнул. Такие ошейники «надевали» только на вожаков и самых агрессивных особей. Эти устройства могли по воле хозяина подарить море блаженства или дичайшую боль, могли даже частично влиять на чувства и желания. Марк этим не пользовался. Но предыдущие хозяева, продавшие Марку этот строптивый товар, не были с ним столь гуманны. Марк убрал руку и улёгся поудобнее, напоказ играя мышцами и забросив руки за голову. Голос каури прозвучал хрипло: — Центурион желает массаж? — Желает. Вылижи меня. — Что?.. Марк посмотрел на него, как на придурка. — Вылижи моё тело. Я же вижу, как тебе хочется. Угодишь мне — получишь что-нибудь ещё. Каури вздрогнул, но склонился над столом и провёл языком по животу Марка. Глянул на хозяина. Тот одобрительно кивнул. Эска постепенно смелел. Положив руки на тело Марка, он тщательно вылизывал каждый миллиметр его красивой, гладкой золотисто-оливковой кожи и тихонько урчал от наслаждения. Марк, в свою очередь, балдел и не сводил взгляда с пальцев Эски. Он знал, что в них прячутся огромные когти, а в запястьях — смертельные жала вроде того, которое сделало его хромым навсегда. И он знал кое-что ещё. Как и любой порабощённый народ, каури не были довольны своей участью. И готовили восстание. А Эска, именно его Эска был одним из зачинщиков и будущих лидеров. Марк протянул руку и погладил каури вдоль хребта: тот в беспамятстве от желания уже полностью забрался на стол и не только вылизывал, но и ухитрялся украдкой тереться о тело хозяина членом. Марк, и не только он, очень ждал этого восстания. Они все психи, да. Те, кто ждут и ничего не делают. Но что поделать, всем в этом богами забытом мире хочется иногда поддаться жажде адреналина. Когда Марк приподнялся, каури уже с явным трудом сдерживался, чтобы не наброситься на хозяина. Взгляд его плыл, дыхание было тяжёлым и частым, смазка буквально стекала по члену и животу. Марк соскользнул со стола и, развернув лёгкого Эску, прижал его спиной к себе. Тот дёрнулся и рыкнул, безумно кося на него глазом, в котором уже мелькали жёлтые отблески. Марк укусил его за ухо и снова погладил по шее: — Я тоже самец. И я сильнее тебя. Ты мой! Марк знал: сейчас каури воспринимает лишь самые простые слова. Он уже почти зверь. Эска тихо заскулил, но всё же раздвинул ноги и выпятил зад, предлагая себя сильному самцу. Такое у каури случалось нечасто, вроде бы только в ритуальных боях за господство на определённой территории. Но всё же случалось. Марк не стал долго мудрить. Собрав пальцами смазку, сочившуюся из члена слуги, он размазал её у него между бёдер и забрался в его тело пальцами, грубо раздвигая стенки и покусывая губы. Эска нетерпеливо зашипел и завилял задом, всем телом требуя прекратить эти игры и приступить к делу. И Марк ему не отказал. Его собственный член был не таким большим, но каури уже было абсолютно плевать. Сладко сжав его в себе, Эска забился навстречу, подвывая, рыча и царапая пол выпущенными когтями. Марк крепко его обнял, уткнувшись носом в растрёпанные русые с рыжинкой волосы и пьянея от запахов. Наверное, это и есть тот самый брачный аромат, заставлявший всё местное население периодами сходить с ума. — Мой. Мой. Мой! — исступлённо шептал Марк, мощно вбиваясь в это наглое тело. Кончили они одновременно. Марк — очень тихо, покусывая плечи любовника и закрыв глаза. Эска — громко, подвывая и рыча, намертво впившись когтями в пол и загаживая тёмные доски потоком семени. Наконец они замерли плотным, влажным клубком. Эска пошевелился. Взял Марка за руку и лизнул его ладонь. Марк тихо усмехнулся. Уже завтра Эска как бы забудет об этом случае, будет таким же холодным, гордым, отстранённо услужливым. Но сейчас он благодарил хозяина за ласку, заботу и понимание. И когда его снова накроет, он уже без длительных прелюдий придёт к человеку и встанет на четвереньки. Марк будет очень этого ждать.