Глаза

      Джордж спотыкается, ругается сквозь зубы, рукой ищет перила — пальцы привычно находят тонкий трос, по узлам он узнает — его и кухню разделяет ещё несколько широких шагов.       Совсем немного и он сможет провести ладонью по косяку дверного проёма — после переезда Жильбер не без помощи Александра снял все двери и установил перила. Вздохнув, Вашингтон неуверенно делает шаг, он ещё не привык к расположению комнат и вещей — остановившись, неловко проводит перед собой рукой.       Сердце оглушительно стучало в груди — хотелось позвать на помощь, попросить довести до нужной комнаты, но Лафайет спал — спал глубоким, присущим всем студентам сном. Проглотив тяжелый ком, Джордж переступил — сжав обитые мягкой тканью перила он сделал шаг, возможно, ему следовало взять трость.       — Джордж? — тихие, балетные шаги, — Подожди! — руки подхватили его под локти, горячее дыхание обожгло кожу.       Вашингтон оступился, неосознанно выпуская перила, резко шагнул назад, сбивая с ног сонного Жильбера. Тонкий Лафайет не смог удержать его.       Почувствовав под собой тело студента Джордж перекатился на бок.       — Прости, — поднявшись на колени и обернувшись,выдохнул Джордж.       — Всё хорошо, — тёплый нос ткнулся ему в щеку, — Ты должен был разбудить меня, — хмурясь, тихо укорил Лафайет.       Вашингтон в прошлой жизни определенно был полководцем, иначе его странное упорство работать на износ или замкнутость — он никогда не жаловался, до последнего терпел, чуть ли, не доводя любую болезнь до обострения. Даже потеряв зрение Джордж старался не беспокоить партнера и справляться с нарастающими, словно тяжелый ком проблемами.       Первым звонком стала пара разбитых чашек и неровное пятно ожога — бьющуюся посуду вскоре сменил пластик — на столе, теперь постоянно стоял термос.       Вторым звонком отпечатались синяки и ушибы — мягкие накладки на углы появились спустя несколько часов после первого падения, а старый ковер исчез — его сменил закрепленный.       Третьим упавшая полка — всё вещи переместились на стол, ножки прикреплены к полу.       Четвертым…       — Жильбер, — осторожно позвал Вашингтон.       — Всё хорошо, мы справимся, — Лафайет крепко крепко обхватил руками Джорджа, прикрыв глаза он коснулся чужих тронутых блеском редкой седины волос губами, — Обязательно, — неровная, дрожащая в уголках улыбка тронула его губы, когда вздохнув Вашингтон расслабился, обречённо прислонившись в поисках тепла надежды. Всё будет хорошо — он в этом уверен — пройдет время и они привыкнут к нанесённым ранам.       Боль будет отступать, скалясь и кусая — Жильбер будет с ним.       Он отплатит ему своей заботой и теплом, очистит каждый шрам обожанием и любовью.       Поцелуй был горьким.       Иногда жест может сказать больше, чем поток трепетных слов.