Взаимная выгода

— …Радж Хаазен, предварительно «А», но есть вопросы. Веран Нийц, предварительно «С». И я не буду единственным, кто тебе скажет, что он паршив в стратегии. Так, дальше… Сменилась голостраница. — Руди Бёрн, точно «В». Девочка неплоха, но мы сошлись в том, что она не дотянула в стрельбе. Всё-таки два промаха — это серьезно, пусть ей никогда и не придется стрелять. Дальше… Армитаж Хакс. Коммодор Энрик Прайд поднял взгляд. Сидевший на стуле боком Брендол Хакс прекратил покручивать в стакане бренди. — Результат предварительно «В», — сказал Энрик. — Я настаивал, но двое из четырех моих коллег сочли необходимым сделать твоему сыну скидку на телосложение. — О, да? — хмыкнул Брендол. — И с каких пор комиссия стала делать поблажки? — Я был твоего же мнения, — отозвался Прайд. — Считаю, нам должно быть глубоко наплевать, кому какого противника выбрал рандомайзер для рукопашной. Всем понятно, что в настоящем бою никто спрашивать не будет. Но… Он скупо пожал плечами. — Адмирал Лесли колеблется. Она так толком ничего и не сказала, хотя, думаю, я смогу убедить ее. Если захочешь, конечно. Брендол скривился так, будто нюхнул тухлятины. — Маленький ублюдок должен служить не на разрушителе, а где-нибудь на рудниках. С тех пор, как появилась эта чернокожая мразь, он же возомнил себя новым Императором, — черные перчатки скрипнули, когда комендант сжал руки в кулаки. — И я не могу на него больше влиять. Прайд приподнял брови: — Раэ Слоан сейчас далеко. — Кудрявая тварь, — прошипел Брендол. — Армитаж напишет ей в любом случае, и я прекрасно понимаю, что когда она прилетит, я ей морду начистить не смогу. И пристрелить приказать нельзя, слишком важная шлюха. Энрик опустил уголки губ, молча выражая этим всё, что думал о беспомощности Брендола, и глотнул бренди. Обжигающая янтарная жидкость прокатилась по горлу, проясняя разум. Прайд мягко улыбнулся. — Я с легкостью поставлю твоего зарвавшегося юнца на место, — сказал он и крутанул стакан так, как это делал Брендол, — но куда непринужденнее. — И тебя привлекать к этому не нужно. Сомневаюсь, что Армитаж станет писать Слоан… обо мне. — Ну, — в глазах Брендола мелькнуло сомнение вперемешку с очевидной жаждой, — если ты хочешь, конечно, то я буду благодарен. Улыбка Прайда стала чуточку шире. Коммодор упер окончание стека в стул и плавно подался вперед, опираясь на него. — Ты меня знаешь, — сыто произнес он. — Я очень люблю молодых. Брендол тут же дернулся и вскинул палец вверх: — Но-но-но, никакого секса с ним на этом корабле! Не хватало еще, чтобы он загремел в медотсек с травмами, тогда нам обоим придет конец! — Не волнуйся, — негромко сказал Энрик. — Ничего такого не будет. Но доступ в медотсек мне понадобится. *** Дверь курсантской каюты скрылась в пазу стены, и Армитаж Хакс переступил через порог. И замер, глядя на незваного гостя, что сидел на его койке, слегка расставив ноги и откинувшись спиной на стену. — Здравствуй, Армитаж, — Прайд приглашающе взмахнул стеком. — Заходи. Мальчишка был одновременно похож и совершенно не похож на отца. Те же рыжие волосы, голубые глаза и бледность кожи, но совершенно не отцовские рост и худоба. Дверь закрылась. Хакс-младший не сделал ни шага вперед. — Вы из экзаменационной комиссии, сэр, — сказал он. — Один из пятерых. Я вас запомнил. Прайд мягко кивнул в знак согласия. — И, сэр?.. — Хакс наклонил голову вбок — жест настороженный и непонимающий, совсем не похожий на широкие и развязные жесты Брендола. Энрик слегка подвинулся на койке и отложил стек в сторону. — Я пришел сделать тебе предложение. Видишь ли, мнения комиссии насчет твоего рукопашного боя разделились, — серые глаза блеснули. — Ты завалил раздел, это бесспорно. Вот только адмирал Джеш и коммодор Вейселен готовы понять ситуацию. Противник тебе достался действительно из сильнейших на курсе. Но адмирал Лесли и адмирал Рэш считают иначе… Прайд замолчал, глядя на Хакса. Доселе подозрительное выражение лица сменилось на сжатые губы и открытую злость. — Меня подставили, — почти выплюнул Хакс-младший. — Рандомайзер перенастроили. И я знаю кто. Брови Прайда поднялись вверх, и удивление не было наигрышем. — Неужели? И кто же? Хакс наконец прошел в каюту и с размаху повесил кепи на крючок. — Мой отец, — выдохнул он. — По его мнению, меня нужно отправить на какую-нибудь дальнюю базу по добыче дюрастали, большего я не заслуживаю. Он хочет обо мне забыть. Забыть о своем позоре. Армитаж обернулся. Прайд никогда не видел ни в чьих глазах столько боли и ненависти одновременно. Мальчик был куда сильнее собственного отца. — Если рандомайзер был компрометирован, то это очень серьезно, — согласился Энрик. — Комиссия рассмотрит произошедшее и вынесет вердикт в вашу пользу. — Я добуду вам доказательства, — сказал Хакс. — Я знаю, как считать бэкапы через сервер, отец их не стирал, я в этом уверен, нужно просто… — Знаешь, Армитаж, — мягко прервал его Энрик, — дело в том, что мы с твоим отцом давние друзья. От вида того, как мальчишка окаменел, сладко свело пах. В его глазах появился страх, а решительность пропала вмиг, и это стремительное преображение было едва ли не лучшим из тех, что видел Прайд. — Но я не стану его предупреждать, — добавил он, — потому что Брендол того не стоит. Он старый олух, разъевшийся на взятках, и наша дружба с ним — не более чем красивое слово и короткие встречи за бутылкой бренди в память о его жене, которая когда-то нас познакомила. Пауза, в которую Армитаж благоразумно молчал. Прайд позволил себе легкую улыбку. — Комиссии не будет никакого дела до твоих бэкапов. И ты не успеешь их получить до окончания экзаменов, ты и сам это знаешь. Попробуешь заговорить на объявлении результатов, и Брендол вырвет тебе руки с корнем, позабыв о Слоан. И уничтожит тебя раньше, чем она явится сюда, а он сам — опомнится. Хакс продолжал молчать, но Энрик прекрасно видел — он всё понимает и думал об этом раньше. Смышленый мальчик. — Я могу помочь тебе получить результат выше, отдать свой голос той стороне, что считает поединок несправедливым, — сказал Прайд. — Если… Какое-то затравленное выражение мелькнуло в глазах Армитажа. — Если?.. Очень даже смышленый. — Если ты сделаешь то, что я захочу. На этот раз на лице мальчишки проявилось осознание. И тут же — привычная глухая ненависть, от которой у него яснее очертились скулы. Энрик окунулся в эту ненависть как в нежнейшие лучи самых теплых звезд. — Отсосать вам может кто-нибудь другой, — бросил Армитаж. — Мой отец, например. Прайд тихо рассмеялся. Смышленый и смелый, что за прекрасная комбинация. — Боюсь, с результатом «С» тебе действительно светит разве что должность офицера-надзирателя. — «С»?! — несмотря на бледность, Хакс-младший будто побледнел еще сильнее. — За что?! — Есть за что, — небрежно бросил Прайд. — За огрехи в навигации. За неточные формулировки приказов. Подойди после оглашения результатов, я тебе разъясню полнее. Он подхватил стек, небольшую черную сумку-контейнер, стоявшую рядом с кроватью, и поднялся на ноги тогда же, когда Армитаж сделал шаг навстречу. — Я согласен, — процедил он. — Но если вы меня обманули или если вы не сдержите слово, я найду способ о вас рассказать. И плевать мне на собственную гордость. Секунду Прайд мерял его взглядом, затем кончик стека уперся Хаксу под подбородок, и Прайд вынудил его приподнять голову. Сколько же огня было сейчас в этих не по-юношески серьезных глазах. — Отважный мальчик, — негромко сказал Прайд. — Можешь раздеваться. Энрик бросил сумку, вернулся на койку Хакса и откинулся спиной обратно на стену, молча смотря на то, как Армитаж стягивает перчатки, откладывает их на свой рабочий стол, затем расстегивает китель и почти бережно вешает его на спинку крутящегося стула. Форменная рубашка так же аккуратно легла сверху. Полная противоположность каюте Брендола, в которой всегда царил хаос. — Целиком? — не поднимая от пола взгляд, спросил Хакс. Прайд легко повел плечом. — Не притворяйся глупым. За кителем и рубашкой последовали сапоги, отставленные под стол, курсантские брюки, носки и нижнее белье. Без одежды Армитаж оказался еще тоньше, хотя тощим его нельзя было назвать: тренировки под руководством отца с юных лет и последние три года Академии на его корабле не прошли даром. И всё-таки, несмотря на мышцы, Армитаж выглядел притягательно хрупким. — Приляг, — Прайд посмотрел на него мягко, почти по-отечески, шире раздвинул ноги и хлопнул стеком сначала по одному колену, затем по второму. — Лопатками сюда. Ягодицами сюда. В глазах у мальчишки — вновь страх пополам со злобой, которой не найти выход. Уголки губ у него единожды дернулись, но приказ он выполнил молча, как надо. Как его научили. Вес его ощущался слабо. Рыжие волосы рассыпались по койке, голова запрокинулась. Ноги Армитаж сам додумался согнуть в коленях. Правая рука безвольно опала вниз, левую он поначалу неловко прижал к груди, не понимая, куда ее деть, а затем согнул в локте и уронил за голову. Прайд улыбнулся, глядя на него сверху вниз, и провел ладонью в перчатке по открытой груди к впалому животу. Неторопливо, вбирая сквозь черную синткожу мягкость кожи настоящей. — Твой отец крайне жаждал для тебя наказания, — почти ласково произнес Энрик — Говорил, что ты стал строптив. Неуправляем. Что тебя надо поставить на место. Армитаж смотрел вверх и молчал, и обреченно-злое выражение его лица не менялось. — Но я решил, что обойдусь с тобой так, как сам посчитаю нужным, — продолжил Прайд. — Скажи, у тебя уже был опыт? — Непосредственно секса? — мрачно переспросил Хакс. — Нет, вы будете первым. Прайд со смешком покачал головой. — Не волнуйся, я не намерен иметь тебя. Мне это неинтересно. Еще несколько упоительно долгих секунд Энрик тонул в растерянности и недоумении Армитажа. А потом того догнал страх неизвестности, и он сжал зубы так, что стало видно, как напрягается челюсть. В глазах проявилось болезненное, но остервенелое выражение: мучительное ожидание боли и ненависть к этому ожиданию. — Но ты знаешь, как готовятся к анальному сексу, верно? — ладонь в перчатке снова огладила грудь, и пальцы скользнули по открытому горлу. Хакс изогнул бровь. — Ну, слышал. Вода, клизма… — он замолчал, а затем слабо приподнял голову. — Сэр? Прайд смотрел на него с тонкой улыбкой на губах и льдом во взгляде. Очень смышленый. — Да? — переспросил он. Молчание висело всего секунду. Хакс прерывисто вздохнул и откинул голову обратно на койку. — Я два дня ничего не ел. Из-за экзаменов. Смысла не было, слишком большой стресс. Вы уверены, что?.. — Это не ради очищения организма, — мягко прервал его Энрик. Еще одна секундная пауза. — …я понял, — Хакс сглотнул, и его горло на мгновение напряглось. — Я просто никогда не… — Тс-с. Прайд закрыл ему рот одной рукой. — Никаких больше лишних слов. Ясно? Кончик стека выразительно уперся Армитажу в кадык. Тот пару раз втянул в легкие воздух, а потом покорно ответил: — Да, сэр. — Хороший мальчик, — улыбнулся Энрик. — Теперь расслабься. Тебе же будет проще. И помни, что когда ты подчиняешься моим приказам, то больно себе можешь сделать только ты сам. Прайд подался вперед и поднял сумку на койку. Откинул крышку, открывая запаянный со всех сторон, наполненный водой жесткий контейнер, вытянул из паза прозрачную трубку и положил окончание рядом с ногой. В руку лег тюбик смазки и один из самых тонких, но длинных пластоидных наконечников. Армитажу ничего не было видно, но он лежал так, как будто его заморозили в карбоните, и задрожал только тогда, когда Прайд погладил его по ноге и на мгновение обхватил член. Но ладонь скользнула дальше, между ног, потом исчезла, а затем смазанный кончик указательного пальца уперся в анус. Перчатки Прайд не снимал. Хакс мгновенно вздрогнул ярче, бедра его напряглись, а с приоткрытых губ сорвался тяжелый вздох. — Расслабься, — повторил Прайд. — Расслабься, и тебе не будет больно. — Да, сэр, — шепнул Хакс. И его ягодицы действительно прекратили так судорожно сжиматься. Палец чуть вдавился внутрь, чтобы оставить смазку на стенках, и тут же сменился наконечником. В ответ на полноценное проникновение Армитаж издал глухой звук и слабо приподнял бедра, но Энрик продолжил мучительно медленно вводить густо смазанный пластоид всё глубже и глубже, до его выдающейся части. Под конец бедра у Хакса совершенно очевидно дрожали, а сам он тихо застонал, стоило втолкнуть в него маленькое сферическое расширение. Прайд покачал наконечник по кругу, чуть вытащил его, вынимая шарик, и втолкнул обратно на место, выбив из Армитажа новый прерывистый вдох. Кончики пальцев прошлись от паха до мягкой ямочки под окончанием грудной кости. — Расслабь живот. Не зажимайся. И дыши глубоко. Основание прозрачной трубки оказалось плотно насаженным на наконечник, и Прайд надавил на три кнопки контейнера по очереди: открыть заслонку, пустить умеренный поток и нагреть воду еще сильнее, чем она уже была прогрета. Секунд двадцать не происходило совершенно ничего — только Хакс-младший, не двигаясь, напряженно хмурил брови. Еще секунд через пять он вдруг издал тихий ноющий звук и тяжело вздрогнул. — Тш-ш, — шепнул Прайд. Его ладонь опустилась на чуть приподнявшийся живот и крепким нажимом заставила Армитажа заныть и заерзать еще сильнее. — Не надо, — еле слышно выдохнул Хакс. Он зажмурился, еще сильнее сдвинул брови, но всё же выдавил: — Пожалуйста. От одного-единственного слова в паху мгновенно потяжелело; мальчишка знал, что и как говорить, куда нажать, чтобы принести ему возбуждение. Прайд улыбнулся, на этот раз допуская улыбку до глаз. — Тогда делай, что я сказал. Расслабься. Ладонь легла на левый бок, и Энрик методично ощупал весь живот. Если не продавливать до мышц, он всё еще был мягким, но если продавить, то растущее в глубине давление давало о себе знать. Хакс задышал чаще и глубже. Прайд вбирал в себя его растрепанный, беспомощный вид, его легкую дрожь при попытках обмякнуть и прекратить любое сопротивление, но упрямое сражение с собственным телом шло Хаксу-младшему едва ли не больше всех, кто когда-либо оказывался на его месте. Подобных было не так уж и мало — и юношей, и девушек; и таких же подневольных кадетов, и лейтенантов, засидевшихся в своем ранге или стремящихся быстрее заполучить повышение, и пара капитанов, не желавших идти под трибунал за ошибки, и даже один адмирал, которому просто захотелось попробовать. Не переставая улыбаться, Прайд вылил себе на руку смазку вместо масла и начал массировать плавно, тягуче, всей ладонью, продавливая глубоко и медленно, не переставая с улыбкой смотреть вниз, на лицо Армитажа. Тот снова сжал зубы, задышал через нос и часто жмурился. Пожалуй, рыжие ресницы дрожали почти трогательно. Пальцы отлично ощущали, как под мягкой жировой прослойкой всё сильнее растет напряжение. Мальчишка был поджарый, несмотря на худобу и тонкие кости, и это ему мешало: в нем было мало места, крепкие мышцы плохо растягивались и давили назад, делая Хакса-младшего очень плотным. И когда Прайд сделал из большого и указательного пальцев скобу, прижал к коже основание ладони и с силой прошелся по мягкой линии боков, сдвигая руку снизу вверх, Армитаж не выдержал: он всхлипнул и вцепился в ногу коммодора как в свою единственную опору. Он выглядел забавно и очень желанно одновременно — рвано дышащий, потяжелевший, с потемневшими у висков от пота растрепанными волосами. Прайд повторил движение пальцами, и Хакс наконец тихо, протяжно застонал в голос. Мышцы под ладонью коротко сократились еще сильнее, но тут же расслабились. Настолько, насколько смогли. Прайд подавил свой собственный прерывистый вздох. Вторая ладонь зеркально легла на живот под солнечным сплетением — и Энрик свел пальцы навстречу друг другу, как будто стремился собрать воду в центре. Это вырвало из Армитажа неприлично тонкий звук, превратившийся в судорожный выдох, и Прайд мгновенно повторил движение, вложив в него больше силы. Армитаж жалко всхлипнул и вжался спиной ему в колено, еще крепче цепляясь пальцами за ногу. — М-мягче, — еле слышно попросил он. — Сэр, прошу. — Хороший мальчик, — шепнул в ответ Энрик и чуть ослабил давление. — Лежи смирно. Стандартный объем воды в два с половиной литра постепенно заканчивался. Прайд удерживал Армитажа в тисках между водой внутри и собственными ладонями, продолжая проминать уже давно прогретые, но по-прежнему напряженные мышцы до тех пор, пока поток окончательно не иссяк. Только тогда левая рука мягко прошлась по внутренней стороне бедра Хакса, дразня тонкую чувствительную кожу, и спустилась к члену. У Армитажа уже очень давно стояло, и это не новость: вода в нем слишком хорошо давила на простату, чтобы у него не встало. — Сожмись, — приказал Энрик, — крепче. Армитаж послушно сильно обхватил в себе клизменный наконечник и снова глухо заныл и задрожал, как только Прайд потянул трубку наружу. Наконечник почти выскользнул, когда Прайд повел его обратно внутрь, чуть ворочая вокруг своей оси. Утолщение прошло кольцо ануса и тут же вышло вновь, снова вошло и снова вышло. Армитаж сделал попытку приподнять бедра, но попытка обернулась провалом: лишняя тяжесть внутри не дала ему ни прогнуться в пояснице, ни напрячь мышцы пресса, и он остался лежать — наполненный, загнанно дышащий, беспомощный, вынужденный лишь принимать. Прайд погладил слегка округлившийся живот. — Ты говорил, у тебя не было именно секса, — негромко произнес коммодор. — Но скажи, тебе когда-нибудь массировали простату? Хакс открыл глаза, и изначальная недоверчивость в его взгляде сменилась на стремительный процесс размышления. Прайд почти слышал эти мысли. — Можешь говорить правду, — подбодрил он, — она не имеет для меня такого уж значения. И наконец вытащил наконечник целиком: но только чтобы густо смазать указательный палец перчатки и плавно раздвинуть им кольцо ануса, вталкиваясь внутрь. Армитаж судорожно сжался вокруг него, чем вызвал тихий смешок. — Нет, сэр, — тихо ответил он. — Никогда. Прайд мягко похлопал его по напряженному животу. — Тогда сильно не дергайся, — предупредил он прежде, чем задеть уплотнение простаты. Предупреждение не возымело никакого эффекта: Хакс всё равно вскинулся, глаза его распахнулись, но мышцы свело от перенапряжения, и он опал обратно, с хриплым стоном прижимая ладони к животу. Прайд легко скинул его руки и плавно и медленно продавил против часовой стрелки, чтобы выгнать остатки боли. Палец снова коснулся простаты — теперь Хакс просто задышал еще чаще и еще тяжелее — и начал поглаживать и массировать ее легкими движениями, без малейшего давления. Теперь Армитаж застонал уже откровеннее, безо всякого стыда, и его хватка на ноге Прайда усилилась. Тот продолжил издеваться одним пальцем, постоянно двигая его, сгибая и раздвигая стенки, при этом постоянно, но слишком слабо касаясь простаты. Из-за воды внутри стало достаточно свободно, чтобы перчатка не мешалась — напротив, было что-то очень особенное в прикосновении толстой, грубой синткожи к чувствительной железе, что-то такое, от чего Прайду казалось, что он и сам мог бы кончить без рук. Глаза Армитажа закрылись окончательно: щеки у него горели, а по груди рассыпались красноватые пятна возбуждения. Он весь дрожал, особенно в бедрах, и сделал даже слабую попытку податься навстречу. — Лежать смирно, я сказал, — выдохнул Прайд. — Не то… Пальцы хищно раздвинулись, и Энрик впился ими в кожу, в напряженные мышцы и с улыбкой на губах потормошил Хакса за живот — грубо, быстро, не ослабляя хватки. Чего бы ни хотел Хакс, он забыл об этом. Из его горла вырвался жалобный стон, и он обеими руками вцепился в форму Прайда. Тот наконец плотнее надавил на простату и начал массировать по кругу уже ее — и Армитаж окончательно потерялся между внутренним напряжением и сильнейшим удовольствием, тонко пронзавшим ноги, бедра, пах и живот: он стонал, вздрагивал, ныл и еле дышал, ни на секунду не замолкая и не переставая ерзать. Прайд не ускорял и не замедлял массаж, как и не усилял и не ослаблял прикосновение. Вторая ладонь всё еще проминала плотный живот, но теперь уже совсем мягко и ненавязчиво, скорее просто постоянно напоминая Хаксу о воде, а не помогая ей двигаться внутри него. Стабильный ритм будто надламывал мальчишку: с каждой секундой он ерзал на коленях Прайда всё сильнее, содрогался ярче и стонал тоньше и прерывистее. Его всего трясло — но новая попытка насадиться на палец прервалась болезненно-крепким хлопком стека по животу, и Армитаж мучительно содрогнулся всем телом и заплакал: тихо, скуляще-глухо, объятый пониманием своей зависимости и беспомощности и без возможности получить разрядку. От этих искренних слез отчаяния, боли, перенапряжения и удовольствия ритм на мгновение сбился. Энрик Прайд низко и рвано выдохнул, прикрыл глаза, вслушиваясь во всхлипы, и ускорил движения пальца, теперь постоянно прокатывая уплотнение под подушечкой. — Я… — выдохнул Армитаж и, слабо кашлянув, тяжело сглотнул. Дрожь продолжала колотить его тело. — Я м-могу кончить, сэр? Мне… мне очень тяжело. Он часто-часто заморгал и отвернулся от Прайда, краснея еще сильнее. — П-пожалуйста, сэр. Просьба отозвалась в низу живота гулким, разрывным жаром, и Энрик без раздумий выдохнул: — Кончай, Армитаж. Мальчишке хватило одного прикосновения к собственному члену, чтобы выгнуться в мучительном оргазме, полностью игнорируя воду. И пока его еще трясло, Прайд расстегнул брюки, сдвинул вниз белье и вытащил уже болевший от притока крови член. — Сядь, — хрипло, отрывисто приказал он. — Садись. Армитаж посмотрел на него мутными глазами, но послушно сжался, как только Энрик вытащил палец и подхватил его под лопатки, чтобы помочь выпрямиться. — Ко мне. Неуклюже наклонившись вбок, Хакс перебросил одну ногу через колени Прайда, оказываясь на нем и к нему лицом. Мальчишка дышал так, как будто пробежал от носа разрушителя до кормы без турболифтов, и Энрик порывисто обнял его за поясницу, прижимая ближе, но не вплотную, обхватил собственный член и быстро повел кулак вверх-вниз. Армитаж уже успокоился и затих, когда Прайд рывком ухватил его за горло, отклонил назад и с гортанным стоном наконец выплеснулся ему на живот. И тут же столкнул с себя, чтобы не запачкать форму стекавшей спермой. Потребовалось еще несколько секунд, чтобы мышцы спины разжало, и Энрик повалился на стену за койкой. Дыхание его было ничуть не лучше, чем дыхание Хакса после того, как он кончил. — Можешь… идти в освежитель, — выдохнул Прайд. — Свободен. Армитаж выглядел очень бледным и осунувшимся, как будто не спал несколько ночей подряд, но краснота возбуждения всё еще не сошла с него, даже когда он скрылся за дверью освежителя. Прайд вытер себя носовым платком, застегнулся, оставил и платок, и клизменную сумку на койке Хакса, наскоро пригладил волосы и вышел из каюты. Мальчик смышленый, сам всё отнесет. *** — Радж Хаазен, «В+», — коммодор Прайд слабо улыбнулся названному курсанту. — Веран Нийц, «С». Перелистнулась голостраница. — Руди Бёрн, «В». Взгляд коммодора нашел в ровных строях кадетов шапку рыжих волос. — Армитаж Хакс, — неторопливо произнес Прайд и перевел глаза на Брендола Хакса. — Результат «А». Тот не смотрел в ответ. Тот смотрел на сына, и на его лице отвращение смешивалось с недоумением и яростью. Армитаж Хакс слабо усмехался.