Без шансов

Школьные коридоры наполняла вязкая атмосфера тревоги и леденящего страха. Судорожно прижимая к груди тяжелый горшок с мандрагорой, Невилл выглянул в окно, за которым уже началась битва за Хогвартс. И, нелепо дёрнувшись, едва успел присесть, когда мощное заклинание разбило стекло и врезалось в одну из каменных горгулий, охранявших вход в учительскую. В следующую секунду волна магических ударов вдребезги разнесла остальные окна, осыпав каменные полы каскадом острых сверкающих осколков. Скрючившийся Невилл вдруг с необычайной ясностью осознал, что их затея со швырянием визжащих мандрагор в Пожирателей Смерти просто смехотворна. Он перевел взгляд на отколовшуюся от упавшей статуи горгульи голову, которая едва заметно моргнула и прохрипела: — Ты уже ничего не изменишь, мальчик. Лучше бы тебе покинуть замок, если хочешь выжить. Но Невилл не собирался позорно сбегать. Он смахнул с себя стеклянное крошево и, с новыми силами вцепившись в цветочный горшок, бросился туда, где раздавались чьи-то истошные крики. Возле груды камней, бывших еще несколько минут назад стеной Северной башни, рыдал Джордж, намертво вцепившийся чье-то неподвижное тело. У Невилла внутри все похолодело. — Нет! — кричал Джордж. — Фред, нет! За стенами школы прогремел новый взрыв, и Невиллу вдруг словно кто-то шепнул, что в этот раз они проиграют: слишком плохое начало для того, чтобы победить в этой войне. Упрямо мотнув головой, точно споря с самим собой, он попятился и врезался в каменную статую еще одной горгульи. На ум некстати пришли слова о побеге из замка. И о том, что ничего нельзя изменить... …или можно? Рывком поставив горшок между каменных лап статуи, Невилл развернулся и с мрачной решимостью на лице пошел в сторону главной лестницы. На занятиях ОД Гермиона рассказывала о хроноворотах и собственном опыте использования одного из них. И хотя она утверждала (приводя соответствующие примеры), что создали их исключительно для применения в мирных целях, а не для вмешательства в ход истории, в данный момент Невилл считал, что хуже уже не будет. И неважно, что пару лет назад они разбили все хроновороты в Министерстве магии — где-нибудь у кого-нибудь наверняка оставалось еще несколько экземпляров. Запыхавшись, Невилл почти бегом добрался до восьмого этажа и направился к заветной стене. «Жаль, что по пути не встретились Гарри или Рон с Гермионой, — подумал он, — было бы хорошо посвятить их в мой план». Но времени до полуночи оставалось катастрофически мало, а потому приходилось надеяться только на самого себя. Постаравшись максимально сосредоточиться на желаемом, Невилл несколько раз прошел вдоль стены и с облегчением увидел, как в каменной кладке начинает проступать знакомая дверь. Выручай-комната на этот раз оказалась совсем крохотной. В центре стоял сероватый, покрытый трещинами пьедестал, на котором что-то скромно поблескивало. Вспотевшими от волнения руками Невилл поднял хроноворот, который комната так любезно ему предоставила. Крохотные, тускло мерцавшие песчинки пересыпались в миниатюрных песочных часах, опоясанных тремя золотыми кольцами. Вокруг царил полумрак, и взволнованный Невилл не заметил тонкую трещину, пересекавшую хрупкое стекло. Бережно сжав хроноворот в ладони, он задумался: от выбора временного промежутка зависело очень и очень многое. «Какое из произошедших событий было ключевым? Падение Министерства магии? Смерть Дамблдора? Или… — Невилл опустил голову и тяжело вздохнул. — Или когда Гарри выиграл этот чертов Кубок Турнира Трех Волшебников и, сам того не желая, возродил Волдеморта?» Вспомнив тот злополучный день, Невилл крутанул золотые стрелки. *** Когда сумасшедшая карусель образов и звуков наконец остановилась, Невилл с удивлением обнаружил, что Выручай-комната исчезла, а сам он стоит неподалеку от Запретного леса. В небе уже сгущались сумерки, но вокруг все еще было тепло — чувствовалось приближение лета. Вдалеке виднелось поле для квиддича, на котором можно было разглядеть ряды невысоких кустиков — это начинала свой рост зеленая изгородь для третьего тура. Невилл растерянно посмотрел на хроноворот, а затем снова на поле. Он не понимал, почему оказался в более раннем промежутке времени, чем планировал, и это ему очень не нравилось. На краю леса послышался чей-то грубый голос, а затем промелькнула красная вспышка. Невилл замер, не зная, что предпринять: спрятаться или побежать на помощь. Решив, что для чего-то же он появился именно здесь, Невилл наложил на себя Дезиллюминационные чары — впрочем, не особо надеясь на успех — и направился вглубь леса. В вечерней тишине громкие голоса спорящих раздавались особенно отчетливо, и Невилл быстро узнал одного из них — профессора Аластора Грюма. Вернее, лже-Грюма, который стоял перед дрожащим мистером Краучем и целился в него волшебной палочкой. — Ты проиграл, отец, — низкий голос Грюма не мог скрыть безумную радость Барти Крауча. — О, я бы многое отдал, только чтобы продлить твои мучения, но у меня, к сожалению, нет на это времени. Невилл сразу понял, что сейчас произойдет. Перешагнув через лежащего без сознания Крама, он прицелился и выстрелил Оглушающим в лже-Грюма. Не ожидавший нападения, тот мешком рухнул на землю. Мистера Крауча, еле стоявшего на ногах, кажется, нисколько не удивило произошедшее. Но тусклые доселе глаза на миг озарились трезвой яростью. — Она умерла из-за тебя! — вскричал он и сделал несколько шагов вперед. — Это ты во всем виноват, щенок! Хроноворот на груди Невилла внезапно потеплел и начал громко тикать. Воздух вокруг словно загустел, и последние слова мистера Крауча потонули в гуле зеленой вспышки, вырвавшейся из его волшебной палочки. *** Земля была сырой и холодной. Невилл открыл глаза и понял, что все еще находится в Запретном лесу. Припомнив последние события, он резко сел, однако ни Краучей, ни Крама поблизости не оказалось. — Нашелся, — раздался знакомый саркастичный голос. — Я уж решил, вы сквозь землю провалились, хотя, если так подумать, в ад вам пока рановато. Перед Невиллом стоял профессор Снейп с непривычно короткими волосами и в странном одеянии, вовсе не похожем на его привычную черную мантию. — В замок. И быстро, — отрывисто приказал он. Невилл машинально перевел взгляд на Хогвартс, видневшийся на холме. Небо над ним было странно-бесцветным, словно утратившим все краски, кроме блекло-серых, хотя сквозь листву стоящих рядом деревьев явственно проглядывало яркое солнце. — Мистер Лонгботтом, вы оглохли? — профессор Снейп презрительно скривился, и за его спиной внезапно раскрылись огромные белые крылья. — Хотя какой смысл спрашивать, раз вы так и не снизошли до разговора со мной. Он щелкнул пальцами, и лес за его спиной в ту же секунду сменился Большим Залом. Невилл нервно сглотнул. Мало того, что профессор Снейп очень… очень изменился, так еще и владел магией, которая, как следовало из «Истории Хогвартса», была недоступна на территории школы. Рывком подняв Невилла с пола и подтолкнув к скамье обедавших гриффиндорцев, профессор Снейп с шумом сложил крылья и направился к преподавательскому столу, привычно возвышавшемуся в конце зала. — Ты в порядке? — толкнул его в плечо Рон. — Сильно досталось от надзирателя? Невилл неопределенно пожал плечами, так и не решившись задать гору вопросов, терзавших его уже несколько минут. «Что изменилось из-за смерти Барти Крауча? И как это помогло Снейпу отрастить крылья и стать каким-то «надзирателем»?» Судорожно отпив тыквенного сока, Невилл еще раз взглянул на стол преподавателей, и рука, державшая стакан, бессильно опустилась на стол. Он не верил собственным глазам. — Вы уже сделали домашнее задание для профессора Принс? Напротив села Гермиона, волосы которой были непривычно скручены в тугой узел. — Скоро экзамены, — проворчал Рон. — Она могла бы и не задавать ничего. Вот профессор Халк уже с неделю как отменил занятия в теплицах, чтобы дать нам возможность подготовиться. — Я вижу, как ты готовишься, — скептически заметила Гермиона. — Завалишь все экзамены, и профессор Лестрейндж вместо квалификации волшебника наградит тебя грамотой о бесполезно потраченных в Хогвартсе годах. Невилл больше не мог сидеть на месте. Все еще оторопело разглядывая сидящих за столом абсолютно незнакомых преподавателей, с внезапно белокурой Беллатриссой Лестрейндж во главе, он неуклюже встал и двинулся к выходу. Его затрясло при мысли о том, что он натворил, необдуманно вмешавшись во вроде бы ни для кого особо не значимый эпизод с Краучами. — Мистер Лонгботтом! К нему приближалась высокая худая женщина в остроконечной шляпе и черной развевающейся мантии. Такой могла бы быть в молодости профессор МакГонагалл. Правда, Невилл не был уверен, что она когда-нибудь курила трубку. — Где ваша мантия? — острый взгляд голубых глаз, казалось, прожигал насквозь. — Ученики моего факультета должны выглядеть опрятно и соблюдать школьные правила. А я только что узнала о вашем побеге в Запретный лес. Вы же не хотите неприятностей? Все, чего в данный момент хотел Невилл, — это отмотать время назад и никогда даже пальцем не притрагиваться к хроновороту. Пусть бы история шла естественным путем, и будь что будет. Уныло посмотрев вслед удаляющейся преподавательнице, имя которой так и осталось неизвестным, он достал злосчастные песочные часы и в ярком дневном свете заметил, что на стекле зазмеилась трещинка. От души выругавшись, Невилл попытался укрыться за рыцарскими доспехами и, убедившись, что коридор пуст, снова запустил хроноворот, молясь про себя, чтобы у него еще остался шанс все исправить. *** Он снова очутился возле Запретного леса, однако на этот раз ночью. В небе сияла яркая полная луна, окрашивая серебром деревья и стоявшую неподалеку хижину Хагрида. — Чудом спаслись, — послышался сзади взволнованный голос Гермионы. Невилл резко обернулся и тут же понял, что прятаться бессмысленно: стоявшие в нескольких шагах Гарри и Гермиона во все глаза смотрели на него. Огромный гиппогриф, возвышавшийся позади них, угрожающе щелкнул клювом. — Невилл? — прошептала Гермиона. — Это ты? Ей было лет тринадцать, не больше. А на шее висел почти такой же хроноворот, только чуть меньше и, несомненно, абсолютно целый. Несмотря на сложность ситуации, Невилл внезапно почувствовал облегчение: Гермиона умная, она обязательно что-нибудь придумает, даже если учится всего лишь на третьем курсе. — А ты изменился, — заметил Гарри, однако палочку не опустил. — И у тебя есть хроноворот. Только не говори, что ты из будущего и хочешь о чем-то нас предупредить. — Но в прошлое нельзя перемещаться на такое количество лет! — в голосе Гермионы послышались знакомые поучающие нотки. — Это как минимум опасно. Она нервно оглянулась на темневший невдалеке лес и сверилась с наручными часами. — Идем, Хагрид все равно ушел, — Гермиона буквально втолкнула Невилла внутрь хижины. — У нас в запасе есть час, рассказывай! Из-за боязни совершить новую ошибку Невилл практически перестал соображать. Сев на гигантский стул возле теплого очага, он потер рукой лоб и тяжело вздохнул. Ему стоило больших усилий собраться с мыслями и выбрать те факты, которые помогли бы уничтожить Волдеморта, не повлияв кардинально на судьбы прочих людей. Хотя можно ли предугадать ход истории, если из нее исчезнет главный злодей? В разговорах время бежало незаметно. Расслабившийся возле очага и в дружеской компании Невилл внезапно услышал тихое тиканье. В груди начало разливаться знакомое тепло. — Кажется, я сейчас вернусь в свое время, — предупредил он. Вдали послышался протяжный собачий вой, и Гермиона охнула. — Гарри, мы можем опоздать! Она вскочила на ноги и посмотрела на Невилла. — Мы все передадим профессору Дамблдору, обещаем! Вой оборвался на особенно высокой ноте, а Гарри вдруг пошатнулся. — Гарри! Последним, что увидел Невилл, перед тем как исчезнуть, было бледное лицо друга, истаивающее, словно призрак в солнечных лучах. *** От громкой музыки мгновенно заложило уши. Невилл поморщился и схватился рукой за стену, чтобы справиться с головокружением. В замке явно что-то праздновали, и это давало огромную надежду на то, что все наконец-то стало хорошо. О Гарри он просто боялся думать. — Милый, ты не заблудился? С ближайшего портрета на него смотрела девушка. Полностью обнаженная. Заметив растерянность на лице Невилла, она ухмыльнулась и игриво оперлась о край рамы. — Если не хочешь идти на выпускной, то на восьмом этаже тоже можно приятно провести вечер. В это время двери Большого Зала распахнулись, и из них буквально вывалился взъерошенный Рон. На его руке повисла девушка с кошачьими ушками, с ног до головы затянутая в блестящий черный костюм. — Вот черт, — пьяно икнул Рон, когда она оттолкнула его к стене и опустилась перед ним на колени. — Селина, давай хотя бы не здесь. Однако девушка уже подцепила коготками пряжку ремня и, стянув с Рона брюки, обхватила ладонью полувставший член, медленно ведя по нему розовым язычком. К горлу Невилла подкатила тошнота, когда он увидел, что начала вытворять ушастая бесстыдница Дикая музыка звенела теперь еще громче, но, решив, что хуже уже не будет, Невилл опрометью бросился в Зал, подальше от стонавшего Рона и его урчащей спутницы. Казалось, он попал в сумасшедший дом. Из каждого угла доносились дикие выкрики и пьяный хохот; мечущиеся в полумраке разноцветные огоньки придавали и без того дерганым движениям танцующих еще больше хаотичности, а на высокой сцене, что стояла в центре Зала, танцевала Гермиона. Невилл схватил с ближайшего столика какой-то бокал и залпом выпил содержимое. Горло мгновенно обожгло, но даже кашляя он не мог отвести взгляда от извивавшейся возле шеста Гермионы, которая вдруг рухнула со сцены в объятья какого-то полуголого мужчины и расхохоталась, как безумная, когда тот склонился и принялся целовать ее шею. Внезапно смех оборвался, и в очередных вспышках огоньков Невилл вдруг увидел, как глаза Гермионы остекленели, а по шее заструились тонкие ручейки крови. Незнакомец же хладнокровно продолжал впиваться в нее зубами, одновременно выглядывая в толпе новую жертву. Не в силах вынести происходящего кошмара, Невилл выскочил в холл и метнулся к лестнице. Стук крови в висках оглушал, руки дрожали так сильно, что стоило больших трудов повернуть ручку двери, ведущей на восьмой этаж. «Скорее к Выручай-комнате! Возможно, там удастся достать другой, исправный хроноворот. Или починить этот. Да неважно что, лишь бы получилось прекратить весь этот ужас, затопивший Хогвартс!». В комнате уже кто-то был. Но Невилл, едва соображая, что делает, пулей влетел в приоткрытую дверь. В невысоком каменном бассейне, из которого поднимались липкие клубы пара, сидел беловолосый мужчина. Его мускулистые руки сжимали в объятиях смуглую красавицу, оседлавшую его колени. Часто дыша и извиваясь, словно змея, она ритмично двигалась вверх-вниз. — Геральт, — слышалось тихое шипение. — Мой славный Геральт. Беловолосый судорожно вздыхал и все сильней впивался пальцами в ее бедра, заставляя двигаться еще быстрее. Стараясь ступать как можно тише, Невилл пятился до тех пор, пока не вывалился в коридор, а затем без сил опустился на пол. Происходящее казалось дурным сном, из которого никак не получалось выбраться. Он посмотрел на хроноворот, трещина на котором стала еще шире, и обреченно опустил голову: с каждым разом все становилось только хуже, но другого выхода, кроме как попробовать еще раз переместиться в прошлое, Невилл просто не видел. Уже не надеясь на то, что хроноворот учтет его пожелания, он вновь крутанул песочные часы и зажмурился, чтобы не видеть очередной карусели бешено вращающихся временных обрывков. *** Замок был тих и пуст. Сквозь стрельчатые окна пробивались тонкие солнечные лучи, со двора доносился чей-то радостный смех. Невилл медленно поднялся и зашагал по коридору, невольно прислушиваясь из опасения столкнуться с кем-нибудь по пути. В голове зрел план: во что бы то ни стало найти профессора Дамблдора и все ему рассказать. Пусть он решает, что делать, потому что у Невилла уже не осталось никаких сил. Словно в ответ на его мысли на лестнице, ведущей в библиотеку, он практически нос к носу столкнулся с директором школы. — Мистер Лонгботтом? — Дамблдор был абсолютно невозмутим, словно каждый день встречал в коридорах резко повзрослевших учеников. — Я так понимаю, дело чрезвычайной важности? — Да, — отрывисто произнес Невилл. — И в нашем распоряжении очень мало времени. Дамблдор коротко кивнул и без лишних вопросов повел его в свой кабинет. Пока он слушал сбивчивый рассказ Невилла, его лицо становилось все более мрачным. — Неужели слова Гермионы Грейнджер в свое время не убедили вас в том, что опасно менять ход истории? — задумчиво спросил он. — Хотя что уж теперь, назад дороги нет. Дайте-ка мне ваш хроноворот. Несколько минут Дамблдор внимательно изучал его, а затем покачал головой. — Очевидно, вам достался не самый качественный экземпляр, хотя, как я полагаю, он мог быть единственным сохранившимся в вашем времени. И все же хроноворот с таким повреждением крайне нестабилен — вас могло выбросить абсолютно в любой год без шанса вернуться обратно. Песочные часы вдруг начали издавать зловещее тиканье, и Невилл поспешно забрал их из рук профессора. — Вы сейчас вернетесь, — понимающе кивнул Дамблдор. — И надеюсь, что вернетесь в гораздо лучший вариант волшебного мира. Я постараюсь приложить к этому все усилия, мистер Лонгботтом. Едва Невилл исчез, Дамблдор прикрыл глаза и коротко вздохнул. Свалившаяся на него столь внезапно информация утяжеляла и без того огромный груз ответственности. Хотя часть событий он и сам мог предугадать, стоило лишь хорошенько поразмыслить. Кажется, ему срочно нужен был совет Северуса. Дамблдор вышел за порог кабинета, но ему тут же пришлось остановиться: в грудь упиралась волшебная палочка Люциуса Малфоя, глаза которого горели злобой и торжеством. — Так, значит, вы вернулись, — негромко произнес Люциус, ударом сапога заставляя замолчать всхлипывающего Добби, руки и ноги которого были обмотаны бинтами. — Но это ненадолго. *** Невилл внезапно осознал, что сидит за партой и пялится на экзаменационное задание. В оглушительной тишине лишь изредка раздавалось приглушенное шуршание пергамента да скрип перьев. Он поднял глаза, и по спине пробежал ледяной озноб. Дамблдор оставался последней надеждой, но, кажется, снова произошла какая-то катастрофа. На месте стола для комиссии, которая обычно экзаменовала их на пятом курсе, стоял огромный золотой трон. На нем восседал худой бледный мужчина, облаченный в черно-зеленые одежды и угрожающего вида позолоченный шлем с рогами. Правой рукой он небрежно крутил резное копье, обводя скучающим взглядом испуганных учеников. Невилл попытался найти глазами Гарри или Гермиону, но часть студентов вообще оказалась незнакомой. — Патил! Холодный звонкий голос заставил всех вздрогнуть и еще ниже склониться над партами. — Я видел, что ты списываешь. Падма Патил побледнела и выронила перо. — Встать. Она медленно поднялась, вцепившись дрожащей рукой в край стола. — Дополнительное задание, — процедил мужчина. — Практическое. Отбейте мою атаку. Он резко вскинул копье и направил его на Падму, которая попыталась создать Щитовые чары. Тонкие голубоватые лучи со страшным скрежетом разбили эту слабенькую защиту и пронзили девушку насквозь. Завизжав от боли, Падма неестественно выгнулась и рухнула на пол. Кожа её затвердела, стала хрупкой, словно первый лед, пошла извилистыми трещинами, а окоченевшее тело начало раскалываться на куски. В гнетущей тишине они с грохотом отламывались, падали на каменный пол и тут же таяли, оставляя после себя мутные лужицы. — Экзамен не сдан, — многократным эхом прокатилось по Большому Залу хладнокровное резюме. — Продолжаем писать. *** Прочие преподаватели, среди которых не было видно ни одного знакомого лица, оказались не лучше. Когда Невилл остановил в коридоре незнакомую девочку и спросил у нее, что преподает высокая бледная женщина с черными рогами и крыльями, она лишь испуганно посмотрела на него и метнулась прочь. Да и остальные ученики были настолько угрюмы и молчаливы, что шарахались от Невилла с его вопросами, как от чумы. Среди попарно шагавших старшекурсников внезапно промелькнули знакомые светлые волосы. Стараясь подстроиться под мерный ритм колонны, Невилл двинулся следом. — Луна, — шепотом позвал он, отчего та еле заметно вздрогнула. — Это я, Невилл. Мне нужно срочно с тобой поговорить. Она не ответила, лишь слегка качнула головой, продолжая шагать вперед. Когда основная масса учеников свернула за угол, Луна вдруг обернулась и, приложив палец к губам, нырнула в одну из классных комнат. Невилл вошел следом за ней и на всякий случай запер дверь на замок. В тусклом свете грязных окон Луна казалась призрачной тенью самой себя. Ее мантия была полностью черной, без каких-либо отличительных черт того или иного факультета. Невилл одновременно хотел и боялся спросить ее о том, что происходит в школе, и остался ли в живых ещё хоть кто-нибудь из друзей. — У тебя хроноворот на шее, — тихо заметила Луна. — Хочешь попробовать изменить прошлое, да? У Невилла внутри все оборвалось. Он просто не мог сказать ей о том, что уже изменил прошлое. Однако Луна все поняла по его глазам. — Мы живем в какой-то новой версии, да? — она понимающе склонила голову. — Неужели раньше было еще хуже? Невилл покачал головой. В горле стоял ком. — Кто директор школы? — спросил он сипло. — Волдеморт. — А что случилось с Дамблдором? Губы Луны чуть дрогнули. — Его убил Люциус Малфой в девяносто третьем году. Невилл бессильно опустился на стул. — А Гарри? — Волдеморт убил его. Почти сразу после того, как возродился. А затем еще раз, потому что в первый раз Гарри почему-то снова выжил. Это всем известно. Невилла начала бить крупная дрожь, и Луна сотворила Согревающие чары, сев рядом с ним. Внезапно замок в деревянной двери щелкнул, и на пороге появился мужчина. Глаза его горели недобрым огнем. Луна тут же вскочила со стула и попыталась спрятать волшебную палочку в карман, но мужчина лишь рассмеялся. — Магия вне занятий, а, мисс Лавгуд? — Простите, профессор Румпельштильцхен. Мой друг замерз. — За волшебство нужно платить, — проскрежетал тот и бросил злобный взгляд на Невилла. — А ты, коли так замерз, можешь отлично согреться, помогая профессору Франкенштейну. Он как раз жаловался за завтраком на отсутствие помощников. Невилл почти не сопротивлялся, когда профессор Румпельштильцхен поволок его в подземелья, где когда-то располагались владения Северуса Снейпа. Осознание того, во что он превратил собственный мир, полностью лишила Невилла сил и желания бороться. *** Жизнь превратилась в однообразную, беспросветную полосу препятствий, днем наполненную страхом перед экзаменами и напряженными взглядами в коридорах, а ночью — кошмарами. Из всех знакомых Невилла в Хогвартсе учились Луна, Ханна, Эрни, да слизеринцы. Впрочем, у последних теперь не было абсолютно никаких привилегий: буквально на днях Невилл видел, как Нотта, рискнувшего прогулять Заклинания, жестоко наказывала та рогатая ведьма с крыльями. Ее звали Малефисента, и глаза ее при виде корчившегося от боли Нотта горели изумрудным огнем. Профессор Франкенштейн, который вскоре попросил звать его просто Виктором (в пределах лаборатории, разумеется), оказался практически самым нормальным из всего преподавательского состава. По крайней мере, он не прибегал к пыткам, если студенты давали неверные ответы. И хотя главным его проектом было создание инферналов, живущих без постоянной подпитки магией, Невиллу в его компании было куда спокойнее, чем в присутствии ледяного Локи или коротышки Пингвина, не считавшего зазорным испытывать на учениках яды. — Мне кажется, сегодня самый подходящий день, чтобы попробовать, — задумчиво произнес как-то Виктор, заметив в очередной раз спустившегося в лабораторию Невилла. — Темный Лорд будет мной гордиться. Он откинул тяжелый брезент, под которым лежало тело девушки. Серая восковая кожа обтягивала ребра и тускло блестела в свете висящих под потолком волшебных шаров. Шея оканчивалась ужасной зияющей раной. Голова отсутствовала. — Лица не хватает, — рассеянно отметил Виктор. — Но это мы сейчас исправим. Он возбужденно кивнул побледневшему Невиллу и поманил за собой в одну из смежных комнат, которую занимали стеллажи, от пола до потолка заставленные человеческими головами. Десятки и сотни бескровных, точно пластиковых, лиц, среди которых Невилл внезапно узнал Рона, Гермиону, профессора МакГонагалл… — Вот, — Виктор отошел от одной из полок, держа в руках, словно драгоценность, голову Луны Лавгуд. — Кажется, именно она и лежит на моем столе. Прекрасный экземпляр, правда? — Круцио! — внезапно завопил Невилл, внутри которого все словно завизжало от ужаса и осознания безысходности. — Круцио, круцио! Тело Виктора корчилось в агонии до тех пор, пока не хрустнули шейные позвонки, финальным аккордом завершив жуткое стаккато ломающихся костей. Но и тогда Невилл по инерции несколько раз прокричал заклинание, прежде чем рухнул на каменный пол рядом с головой Луны. Слезы застилали ему глаза, отчего комната поплыла радужными пятнами. Невилла согнуло пополам и вырвало. Вытирая лицо рукавом, он внезапно почувствовал что-то твердое в нагрудном кармане рубашки. Хроноворот. Блестящая насмешка, которая заразила, исковеркала, растоптала его мир. В приступе ярости Невилл замахнулся и изо всей силы швырнул его в стену. Тонкий звон разбитого стекла эхом прокатился по комнате, а мерцающий песок веером разлетелся во все стороны. Виктор снова забился в агонии, но с такой невероятной скоростью, что на это было страшно смотреть. Затем он вскочил, побежал спиной вперед и скрылся за дверью. Очертания комнаты смазались, а затем в ней появился Волдеморт, мановением руки расставлявший на полки головы Гарри, Гермионы, Хагрида, кого-то еще, все быстрее и быстрее. Снова закрутилась разноцветная карусель, и вот уже Невилл в Выручай-комнате, где мрачный незнакомец раз за разом трахает змееподобную женщину, а она изгибается, шипит, обнажая острые клыки, и манит Невилла к себе. Вот звучит громкая музыка, и Гермиона, очнувшись после укуса вампира, сама набрасывается на кого-то в толпе, время течёт в обратную сторону, а она повторяет одно и тоже действие снова и снова… и снова… Тело Невилла словно пронизывали обжигающие нити электрического тока. Он уже не разбирал, кто, где и что делает. Лишь изредка мелькала в гуще событий и вероятностей крылатая фигура профессора Снейпа, который качал головой и голосом Луны говорил, что за любое волшебство приходится платить. Затем очертания его менялись, и вот уже мистер Крауч стрелял Авадой в колдуна с рогатым шлемом, а тот покрывался трещинами, словно сам был испорченными песочными часами, и смеялся ледяным смехом Волдеморта. Самые причудливые и изощренные комбинации всех событий, которые когда-либо происходили под влиянием хроноворота, кружились вокруг Невилла, облизывали острыми, жалящими языками, шептали на ухо его тайные страхи и глумливо хихикали, проникая в самую душу и пожирая последние крохи разума. Невилл не знал, что на самом деле в подземелье тихо и пусто. Лишь мертвый профессор Франкенштейн и он сам, лежащий на полу и слепо всматривающийся в бесконечный сон, который будет длиться, длиться и длиться, повторяясь каждую секунду до конца его жизни.