— Говоришь проигравший выполнит любое желание? — Да. — Выйди замуж за Коэна! — Ты с ума сошел?! — Значит твоя честь уже ничего не стоит? — Чудовище, а не человек...
— Нет, нет, этого не может быть, — бормотал Джафар, продолжая сворачивать уже свернутый свиток. — Ты это серьезно? — удивленно спросил Шарркан, едва справившись с удивлением. Король Синдрии кивнул. — Да, — просто ответил Синдбад, сохраняя бесстрастную улыбку на своем лице. — Но это как-то... не по-мужски? — больше вопросительно, нежели утвердительно сказал Шарркан. Ямурайха хмурилась, наблюдая за диалогом, и наконец решилась высказать свое мнение о происходящем: — Я не люблю соглашаться с Шаррканом, но... но Син, он прав! — сказала девушка, негодующе всплеснув руками и чуть не зашибив при этом фехтовальщика посохом. — У меня нет выбора, — мягко улыбнувшись товарищам, сказал Синдбад, — это единственная возможность закончить войну... — Масрур, молчаливой скалой стоявший за спиной Короля, кивнул, соглашаясь с его словами. — Мир — это важно, но... выходить замуж? — Брачный контракт, это будет брачный контракт, — поправил Синдбад своего генерала. — У тебя нет температуры? — осторожно поинтересовалась Ямурайха, делая шаг вперед, чтобы дотронуться до его лба. — Да он с ума сошел! — заорал Джафар, пришедший в себя после потрясения. Он откинул злополучный свиток с тем самым брачным контрактом, о котором говорил Синдбад, словно ядовитую змею из своих рук; и налетел на своего лидера, хватая его за грудки. — Еще глупее ты ничего не мог придумать?! — шипел он, глядя в глаза Синдбада. Тот накрыл чужие руки, сжимающие ткань одежды у него на груди, своими ладонями и с хитрой улыбкой спросил: — А ты что, ревнуешь? — Джафар покраснел, словно раскаленное железо, и отпустил ткань, желая отстраниться, но смуглые ладони не пускали его. — Ну? Генералы, находящиеся в комнате, мгновенно нашли себе более важные дела и принялись как можно незаметнее и невозмутимее направляться к двери. Когда у этих двоих начиналось выяснение отношений, лучше было не присутствовать. Чисто из соображений своей безопасности.***
Коэн Рэн сидел за своим тяжелым рабочим столом и не мог сдержать брови от путешествия к месту, где соединяются лоб и волосяной покров. Бумаги, присланные Королем Синдбадом личным гонцом, были помечены ярко-алым грифом "секретно" и пожеланием прочесть документы лично, прежде чем выставлять их на всеобщее обсуждение. Прямо скажем, увидев прилагающуюся записку, принц испытал небывалое любопытство, поэтому выполнил все пожелания. О чем сейчас жалел... поступи он, как обычно, ему бы не пришлось сейчас сидеть в замешательстве и судорожно соображать, кому и как можно сообщить полученную информацию. Впрочем, у провидения было свое видение на всё в этом мире... — Брат, что с твоими бровями? — послышался негромкий голос прямо над ухом первого принца, а говоривший тут же заглянул в бумаги. Будь тут кто-то из посторонних, Комей вел бы себя иначе, но так как брат всех распустил, он мог позволить себе некоторые... вольности? Да, пожалуй, именно вольности позволяли себе братья, когда оставались без пристального бдения вездесущей прислуги. — Они что, издеваются? — нервно посмеиваясь, спросил он, пробежав беглым взглядом по, хах, брачному контракту. — Как видишь — нет, — нахмурившись, ответил Коэн, который успел взять контроль над эмоциями и теперь пытался сообразить, в чем подвох этого заманчивого, по правде сказать, предложения. Объединить страны мирным путем, не это ли мечта любого правителя? И пусть некоторая часть семьи была иного мнения, сам Коэн хотел только мира и процветания. Хотел вернуть то, что было утрачено в страшном и беспощадном пожаре. — Слушай, а ему идет, — хохотнул Комей, разглядывая приложенный к документу портрет. — Хм? — рыжая бровь вопросительно вздернулась вверх, за чтением документа он и не заметил его. Взяв в руки портрет и вперившись в него взглядом, он понял что еще немного и его глаз будет нервно дергаться. Право слово, он до последнего надеялся, что это шутка! Но, увы и ах, Синдорийский король был, как всегда, в своем репертуаре и серьезные вещи преподносил с улыбкой на лице. Однако Комэй был прав, Синдбаду невероятно шло это женское одеяние и сложная прическа с цветами и подвесками, в которых он был изображен на портрете. Тот кто лично не был знаком с великим мореплавателем, мог по ошибке принять его за, пусть несколько угловатую и ширококостную, но девушку. Впрочем, не исключено, что и при личной встрече сохранится это ошибочное мнение. — Думаешь, стоит согласиться? — спросил Коэн, заранее зная ответ. Мнение брата в данном случае было лишь формальностью, не имея на деле никакого веса. — Это будет забавно, — хмыкнул Комей, усаживаясь рядом с братом и доставая чистый лист гербовой бумаги с чернилами. Принц вздохнул. Король Синдрии определенно впутывал его в авантюру и, стыдно признать, но Коэн не имел ни сил, ни желания противиться своему любопытству. Как и любой из власти имущих, он был искушен грехом пресыщения, единственное, что могло его развлечь, было любопытство, которое сейчас щедрым жестом прикормили. — Что писать, мой принц? — хитро глядя на брата, поинтересовался Комей. — Кому пишете? — Коха появился словно из ниоткуда, и Коэн недовольно поморщился. Так отвлекся на свои мысли, что упустил появление брата... второй раз за последние полчаса. А если бы это был не брат? — Невесте Коэна, — преувеличено равнодушно выдал Комей, аккуратно выводя буквы на пергаменте. Коэн как раз вовремя поднял глаза на младшего брата, иначе не увидел бы этот элегантный фонтан вина изо рта третьего принца империи Ко. — Что-что?! — неверяще переспросил он, утирая тыльной стороной ладони губы. — Гляди, какую горячую штучку он себе отхватил, - смеясь сказал Комей, показывая Кохе портрет Синдбада в женском платье. Третий принц молчал, лишь большими изумлёнными глазами и поднятыми бровями показывая свое удивление. — Ты... серьезно? — вновь переспросил Коха, наклоняясь к портрету и внимательно разглядывая его. Брать изображение короля (или вернее будет сказать королевы?) Синдрии он отчего-то не решался. — Я могу и отказаться, — раздраженно шикнул на братьев Коэн, действительно собираясь это сделать. — Ну нет, братец, от такой невесты нельзя отказываться! — отрезал младший из братьев и оперся ладонями о столешницу. — Значит пиши... Действующая императрица империи, Гьёкуэн Рэн, ела сладкий рахат-лукум в своих покоях в окружении дочерей и принцесс и не знала о том, какие интриги плетутся за ее спиной.***
С того злополучного дня, когда Джафаром было разнесено несколько комнат в порыве гнева, прошло почти четыре недели. Двадцать восемь дней и восемь часов, если быть точным. Уже припорошились пылью события того вечера, когда Синдбад сообщил о своем безумном плане. На следующий день были вызваны лучшие портные и парикмахеры, которые за несколько часов превратили короля в его же женскую версию. Джафар еще не успел отойти от шока от увиденного, а к ним подоспел художник, которого вызвали ради портрета невесты. Джафар не мог не согласиться с тем, что мастера своего дела сделали работу на славу и Синдбад был действительно прекрасен в этом своем новом облике. Да и художник, повидавший многое на своем веку, не стал делать из легендарного покорителя лабиринтов кисейную барышню, сумев в портрете показать его таким, какой он есть. Всего, до мельчайших подробностей. Бывшему асассину даже стало немного жаль отправлять получившийся портрет во вражескую Империю Ко, но противостоять воле Синдбада было невозможно. Снарядив особого воина, ему вручили сверх-секретное послание и отправили в неизвестность. По правде говоря, Джафар надеялся, что гонца сожрет кто-нибудь по дороге, и они избегут этого позора. Ну или Коэн, на эмоциях, зашибет его и делу конец. Но нет, все было совсем иначе... Вместо привычных месяцев, а порою и годов, ожидания, дело пошло очень споро. Буквально в течении пары недель были решены все вопросы, улажены нюансы и выбрана дата торжества. И вот сейчас, они плыли на корабле во вражескую страну, чтобы выставить себя идиотами, как не уставал напоминать всем Джафар, и заключить мирный договор. Парень в очередной раз досадно вздохнул, когда за его спиной раздалось тактичное покашливание. Обернувшись, он встретился с яркой улыбкой Шарркана и, плотнее завернувшись в накидку, кивнул ему. Через минуту они оба стояли, облокотившись о бортик, и смотрели на горизонт. — Ты... — Да, — перебил Джафар, зная, о чём его в очередной раз спросит друг. — Я всё ещё против этой дурацкой идеи. — Син знает, что делает, — привычно отозвался Шарркан, и его ладонь оказалась на плече советника, от чего он вздрогнул. — Но я думаю, твои опасения не беспочвенны, так что... мой меч к твоим услугам. Джафар удивлённо смотрел на элиохаптца. Не найдя подвоха в его словах, он кивнул, и они разошлись по каютам. Грядущий день обещал быть насыщенным.***
— Брат мой, скажи, что это не правда, — с порога заговорила Хакуэй, лишив его удовольствия от светской беседы, которой начинался каждый их диалог. — Правда, что? — Спокойно отозвался Коэн, внимательно глядя на девушку, стоящую перед его столом. Она выглядела взволнованно, щеки её алели, а грудь высоко вздымалась, и он не исключал возможности, что она бежала к нему. — Твоя помолвка с... — она запнулась, подбирая, вероятно, слово, — с Синдбадом, — сухо закончила она, и Коэн улыбнулся: сестра была на редкость аккуратной в высказываниях. Настоящая принцесса, которая умела часами говорить ни о чём, сохраняя иллюзию того, что она ничего не понимает. С ней можно было идти в поход, этой женщине он готов был доверить свою жизнь, хоть никогда вслух и не говорил об этом. — Правда, — отложив бумаги с чернилами, приковывая тем самым всё своё внимание к Хакуэй, спокойно ответил он. Информацию о грядущей женитьбе он скрывал, как мог. Всю правду знали только братья, да самые доверенные люди, которые готовы были лишиться головы, лишь бы угодить наследнику престола. Не то что бы Хакуэй не входила в число доверенных лиц, но посвящать её в это событие не было никакого желания. Возможно, он боялся её реакции и... осуждения. — Зачем, брат? — взяв его за руки, спросила Хакуэй, с печалью глядя в его глаза. Коэн нахмурился, он и не заметил, как она оказалась рядом, а затем вздохнул. — Ради мира, конечно же, — глаза Хакуэй удивлённо распахнулись, но замешательство длилось недолго. — И ты, ради мира, который может и не случиться, хочешь связать свою жизнь с этим... этим... самодовольным типом?! — возмущению сестры не было предела, а он лишь спокойно глядел на неё, пряча глубоко внутри умиление. Сестра была очаровательна в гневе, но говорить ей этого определенно не стоило. — Я должен попробовать, — после непродолжительного молчания, сказал он, а затем сжал её кисть в ладони и поднес к губам, целуя. — Верь мне, сестра, — не приказал, а попросил он. — Хорошо, — со вздохом согласилась она, а затем понизила голос, спрашивая: — А матушка, она знает? — Пока — нет... И я надеюсь, что она не узнает до самой церемонии... — Мы совершаем ошибку, мать будет в бешенстве... — покачала головой Хакуэй, и Коэн усмехнулся, соглашаясь. Ситуация была нелепой, но, тем не менее, развлекала его. А ещё, он надеялся на то, что Синдбад остановит сам это действо, но он отчего-то не спешил.***
В столицу империи Ко они прибыли с рассветом. Делегацию ожидали, а потому сразу направили в приготовленные покои, оставив официальную часть приветствия на потом. Синдбад ехал в паланкине и с ужасом взирал на всё вокруг. Он не ждал ничего хорошего, грудь сдавливал страх и понимание, что из мышеловки, в которую он сам себя загнал — не выбраться. Они слишком быстро обо всём договорились с Коэном, слишком быстро назначили дату и обговорили детали, и он сам предложил не откладывать всё в долгий ящик. На самом деле, Синдбад искренне надеялся, что Коэн посчитает всё шуткой и откажется от этого глупого и местами компрометирующего предложения, но он не оправдал надежд. Напротив, казалось, он был только рад его предложению. Синдбад с ужасом опасался того, что принц Коэн имел некоторые виды на него (и его задницу, что уж тут) и не питал никаких хороших надежд на то, что будет после церемонии. Ему стоило прислушаться к Джафару и расторгнуть договоренности. Сбежать сверкая пятками в Синдрию и готовиться к войне, но... он не мог так поступить. Смешно ли, но он искренне чувствовал обязанность выплатить карточный долг, который и послужил причиной этой затеи. Честь, а на кону стояла именно она, была ему дорога. — Джафар.. — тихо позвал Синдбад, выглядывая из своей спальни в смежную, где должен был находиться его верный советник. — Что? — также тихо отозвался он, возникая прямо перед носом короля из темноты. Син встрепенулся и понадеялся, что Джафар этого не заметил. Он закусил губу, решаясь, и проговорил на одном дыхании: — Я чертовски боюсь завтрашнего дня, ты был прав... — он зажмурился, ожидая поучительных слов от советника, но их не последовало. — Иди отдыхай, завтра надо показаться во всей красе перед женихом, — Синдбад так опешил от услышанного, что совсем не сопротивлялся, когда его вели к кровати, а Джафар продолжал ворчать. — Не хватало ещё, чтобы решили что Синдрийская невеста страшная и замученная... Синдбад ещё долго лежал, рассматривая потолок и думая о том насколько же он обидел Джафара, что тот решил довести его под венец.***
Услышав признание Синдбада, Джафар облегченно выдохнул. Сомнения, что сковывали его душу, были развеяны, и он без зазрения совести мог расстроить эту глупую свадьбу. Не то что бы он был против брака, заключенного во имя мира во всём мире, но точно не со своим королём в роли невесты. Нет, такой вариант его не устраивал. Уложив Синдбада спать, он пошёл проверять распорядок дня, а затем искать возможности пообщаться с тем, кто сумеет всё остановить одним своим словом. Говорить лично с Императрицей он был не намерен, а вот передать ей депешу... Джафар взял гербовую бумагу династии Рэн и, вспомнив почти позабытое умение, принялся непривычным для себя почерком писать записку.***
Гьёкуэн сидела на мягкой подушке в своём резном троне и с лаконичной улыбкой взирала на присутствующих. День был пригожим, солнце мягко светило из-за крон деревьев и она не без удовольствия пила чай в обществе принцесс и других приближенных. Даже Хакурю и тот почтил мать своим присутствием, что несказанно радовало женщину. Появившийся с почтой слуга не произвёл никакого впечатления, она попросту не обратила на него внимания и только через полчаса прочла письмо. Об этом промедлении она пожалела, когда подобрав юбки, спешно направилась в указанное место. Ей хотелось думать, что это дурная шутка, однако, зная характер своего пасынка, шутка вполне могла оказаться явью... Джудал усмехнулся, глядя вслед бегущей женщине, и поднялся на ноги, чтобы проследовать за ней.***
Они сидели в кабинете и равнодушно глядели друг на друга, пока юристы сверялись с условиями документов. Было внесено несколько правок, отчего пришлось переписывать брачный контракт, но в целом всё проходило хорошо. Коэн уже был готов выдохнуть с облегчением, когда двери распахнулись и в приёме появилась разъяренная Гьёкуэн. Женщина была зла и разве что молнии не метала из глаз, хотя внешне пыталась сохранять спокойствие. Коэн нахмурился, глядя на то, как она подходит к ним и берет в руки брачный контракт. Пока Императрица читала документ, в комнате воцарилась такая тишина, что могло показаться, что из мира убрали звук вовсе. Наконец она лёгким движением руки отбросила бумагу на стол и вперилась тяжелым взглядом в псевдомолодоженов. Коэн, привыкший к такому поведению мачехи, даже бровью не повел, а вот Синдбад съежился, что заставило молодого Рэна повеселеть. — Свадьбы не будет, — безапелляционно заявила Гьёкуэн. — А это, — она ткнула пальцем в договор, — мы рассмотрим в моём кабинете, мальчики. Сейчас же! Затем она вздернула нос и направилась вон из зала. Синдбад выдохнул, понимая что буря миновала и мысленно поблагодарил всевышнего за то, что у этой женщины такой тяжелый характер.