Гэндальф чёрный

Олорин с некоторым скепсисом посмотрел на Балрога, покряхтывающего и потирающего спину уступом ниже. — Больно вообще-то, — пророкотал дух тёмного пламени, ощупывая на предмет повреждений свой хвост. — И ты это, сиянье-то своё пригаси, глазам больно. Олорин взглянул на свои лучащиеся мягким белым светом руки и рукава хламиды. А когда-то он носил чёрное, когда-то жил в полумраке и тишине покоев Мандоса, но дёрнуло же его придержать ту человеческую душу... Его простили, его уверяли, что на это была воля Эру и он поступил правильно, но не место Олорину под рукою Намо, ибо сочувствие неведомо жнецу. Нет, Митрандир не жалеет, у него своя дорога, и он идёт по ней, твёрдо веря в своё дело, как и в то, что случайности и ошибки не случайны, а итог один, и в свой час настанет время платить по счетам. А ему хватит и веры.