Perindё

«Мы в долгу друг перед другом: рассказывать друг другу истории». Она часто шептала эти слова в тиши своих покоев или бормотала себе под нос за работой. Все эти истории — теперь — жили в основе и утке полотен, сотканных ею. Она знала: Валар предпочли бы, чтобы большинство их было забыто, но ведь она вернулась именно за этим — дабы запечатлевать деяния Дома, в который вышла замуж. «Наше безумие и нашу славу». Она провела пальцем по своей работе, обводя лица — сколько же их там! Все уже смертные; кроме одного. Она задержала на нем свое касание — на чертах, столь схожих с чертами ее сына, но изможденных, каким никогда уже не станет лицо Феанаро. «Ай, Маглор. Ты не позабыт, дорогой мой». Она ни разу не встречала своего внука, но всегда обращалась к Маглору в своих мыслях — и как она могла не любить его, последнего из нолдор в Арде, слишком измученного горем и виной, чтобы когда-либо вернуться? Ее разум потянулся навстречу другому — тому, что был гром, и пламя, и непреклонность. Он вспыхнул в ответ, и она закрыла глаза, окунувшись в его тепло и страстность. «Мой Феанаро». Может, Валар и заперли его, точно дикого скакуна, но даже стенам и воле Мандоса не под силу было разделить его дух и ее — ибо разве не от нее он происходит, целиком и полностью? Разве не вложила она свою жизнь, свою силу и свою душу в его рождение, зная, что ему предстоит в Конце? Валар верили, что ее сын вернет Сильмарилли, чтобы Йаванна могла возродить свет Древ, но Мириэль знала лучше. Она знала его судьбу с того самого мига, как ощутила в себе его жизнь. «Он вернет Сильмарилли, но не ради того, чтобы пересоздать Древа. Когда Сильмарилли расколются, мой Феанаро пересоздаст мир». Но время еще не пришло. Рок Нолдор еще господствовал, и до тех пор, пока это так, ее задачей было повествовать о наследниках Финвэ — об их триумфах и неудачах, их любви и потерях, эхом отдающихся и повторяющих себя сквозь Эпохи. Валар отняли бы ее гобелены и уничтожили их, если бы посмели, ибо нолдор никогда не были по-настоящему прощены — но им нужен ее сын, и они не станут рисковать ее гневом. «И, в конце концов, это ничем им не поможет». Ей мечталось о том, как в Арде Исцеленной весь Дом Финвэ собрался бы вместе, узнавая истории тех, кто был до них и после них, и что все они смогут бродить свободно, Перворожденные и Пришедшие Следом. Валар, она надеялась, исчезнут и оставят тот новый мир Детям Эру, — но то были пустые мечты. Она повернулась обратно к своему станку. Пока что она обязана ткать истории, составлявшие их право и их наследие — и ей предстояло рассказать еще множество.