Слишком мало тепла

How to disappear completely

Рывок, невидящие, распахнутые от ужаса глаза, испарина и руки, дрожащие в такт бешено бьющёйся в агонии жилке на шее. Пальцы нащупывают и сжимают одеяло, а пустой взгляд всё никак не может зацепиться хоть за какой-нибудь предмет. Взмах тёмной стали. Спад гула толпы и… Кровь — рёв сотен людей, мешающийся с собственным криком. Снова тот сон, кошмар, ставший вечным спутником. Он может отдаляться, надолго оставаться в стороне, но никогда не уходит окончательно. ------------------------------ А завтра… придёт новый день, яркий, блестящий. Бесконечно наполненный сияющим зимним светом. Будет ярко-голубое небо, лишь самый горизонт на востоке скрыт лёгкой серой, напоминающей пыль, дымкой. Но, несмотря на по-весеннему тёплое сияние, всё равно будет холодно. Некому согреть сжавшуюся в комок, смёрзшуюся душу среди этой величественно сверкающей пустоты, светящегося ложным теплом бесконечного пространства. ------------------------------ Снова везде они. Беснующиеся, орущие, улюлюкающие… нет, не лица, даже не маски — рожи. И вездесущие руки. Пыль, замешанная на поте, размазанная по коже, смрад, скачущие пятна света и тени вместе с какофонией звуков превращают этих людей, существ, в монстров, заполняющих собой всё сознание Сансы. Дрожащая, перетекающая, выбрасывающая щупальца масса… Настигающая, поглощающая… Они хватают, тащат вовнутрь этого безумного бурления. Они не отступят, но будут преследовать, пока кто-то эти щупальца и хелицеры не отрубит. Они не оставят — догонят, настигнут! Обовьют и будут рвать, врываться внутрь, извиваться. Они, они… ------------------------------ Королевская Гавань, столица… Сборище всех пороков, пот и нечистоты, скрываемые бархатом и мирийским кружевом, забиваемые розовой водой и сухими лепестками из Лисса. Вот уж где холодно не бывает: южное солнце палит щедро, а бризу с моря не пробраться сквозь трущобы и городские стены. Но это вовсе не мягкое живое-живительное тепло Винтерфелла — изматывающий жар, что плавит и обугливает кожу, пульсирующие и извивающиеся прозрачные шелка марева. Эти шелка наматываются на тело, сковывая движения и мысли, пока тело не охватит озноб и не выступит кажущийся парадоксально ледяным лихорадочный пот. Горячее дыхание пороков и смерти… ------------------------------ Всё началось в день после казни её отца. С тех пор сознание будто не принадлежит Сансе, им владеют нашёптывающие липкими ртами кошмары на ухо тени. Жаркое марево столицы сменилось на ледяные ступени и изморозь Орлиного Гнезда, а безумие всё поднимается тёмными волнами приливов, накрывая всё большее пространство. Девушка уже давно чувствует себя потерянной, закрученной подобно щепке в водоворотах повседневности и собственных снов-ужасов. ------------------------------ В который раз Санса лежит в холодных жёстких простынях: «Побочным не престало спать на белье, что стелется для лордов Высоких Домов, Алейна.» Но такое отношение она стерпит, а вот холод, равнодушный, одинаковый для всех холод, становится всё невыносимее. Но и это пройдёт: мысли и чувства смёрзнутся, желания и боль выстудятся — и не останется ничего, пустота в дымящемся на морозе паре, вгоняющая в вечный прохладный сон. Может, не стоит его бояться? Там не будет воспоминаний, не будет их. Ничего. ------------------------------ От удара при падении из лёгких выбивает воздух. И тут же руки, цепляющиеся за подол, рвущие пояс платья, подбираются ближе — так близко, что их обладатели — пляшущие тени — смыкаются над ней головами, закрывая и так не яркий свет. Судорожные попытки сделать вдох не приводят ни к чему, даже хрипы не могут вырваться из горла. Рёбра сжимает, сплющивает, не только препятствуя тлеющей возможности получить порцию воздуха, но и выдавливая плоть. Но теперь на место воздуха приходит это. Прохладное, упругое, наполняющее. Бескомпромиссное, оно не оставляет вариантов, скользко и уверенно, до тошноты и слёз, расширяя горло. Оно легко, плавно и безразлично доходит до лёгких и желудка, вызывает спазмы и, вороша и сжимая, проходит сквозь душу. Санса чувствует, что теперь принадлежит не себе, а ему, холодному и порабощающему. Она, словно наколотый на булавку ещё живой мотылёк из мейстерской коллекции, насильно удерживается «здесь и сейчас» этими внутренними путами, её единственной уже опорой. Гладкое... Прохладное, оно забирает последнее тепло и волю и перенаправляет сознание в никуда. ------------------------------ Милый, милый Винтерфелл. Северный суровый край, но от этого не менее родной. Там Санса никогда не была покинутой. Непонятой, как ей казалось, — да, но не оставленной. Здесь же всем от неё нужно что-то и ничего одновременно. Кого-то девушка и волнует, но лишь в том смысле, когда что-либо требуется. Сансе чувствуется, что она теряет себя, превращаясь, подстраиваясь под ожидания других. Тот же лорд Бейлиш ищет в ней Кейтилин, а не Сансу. Милый, милый Винтерфелл. Воспоминанием, молитвой, детским стихом… Всегда тёплый, согретый пышущими жизнью пламенем очагов и водой подземных источников. Там сам закопчённый камень живёт, а в жилах шершавых стен летним теплом бьёт солоноватая кровь-вода. Теперь его нет… Ничего этого нет! Разрушили, убили! Развороченная плоть Винтерфелла лежит грудами вывернутых суставов в липкой побуревшей свернувшейся крови — солоноватой грязи… ------------------------------ Её руки, руки настоящей леди, бывшие такими тёплыми и нежными. Мягкими, женскими. Сейчас они всегда холодные, их не согреет ни жар очага, ни тёплая вода, наполняющая чашу ванной. То сухие, как наскоро выделанная кожа перчаток рядовых ночных дозорных, то влажные дрожащие, точно выловленная рыба, ещё живая, но уже впадающая в свой тупой сон, но всегда холодные. ----------------------------- Идти каждый вечер в небольшие каменные покои спальни — проводить очередную ночь на жестких стылых простынях. Зачем? Чтобы снова: рывок, невидящие распахнутые от ужаса глаза, испарина и руки, дрожащие в такт бешено бьющёйся в агонии жилке на шее — и новый день? Но не идти нельзя, не в этом замке, где она одинока, лишь собственные демоны-тени придут ночью. Ожидать чего-то, скукоживаясь в одеялах и пропуская ткань меж схваченных судорогой пальцев. Слишком мало тепла. ------------------------------ Однажды Сансе, помимо кошмаров, снится Винтерфелл. Впервые с того страшного дня, когда всё началось. Нет, не с того — срок куда больше. Воспоминания… Несколько искажённые, но такие знакомые. Тёплые. И всё же ей не становится лучше. Одного сна недостаточно, чтобы отменить события прошлого, воздвигнуть заново твердыни и вернуть жизни. Его даже не хватает на то, чтобы зажечь надежду в выстуженном сердце. За эти воспоминания девушка цепляется, а они уходят, просачиваются сквозь пальцы — словно песок, оставляя тянущее чувство тоски. Нечего ждать, не на что надеяться… ------------------------------ Думать во тьме, вспоминать — пытаясь забыть. Появляется и брезжит лишь последняя надежда: что когда-нибудь эта череда тайных для остального мира пыток кончится. Качаться на волнах мыслей и проваливаться в сон, теряя свою сущность. Снова и снова, сильнее с каждым разом. Слишком мало тепла…