Снежный принц

*** Здесь кругом, куда ни глянь, снежная пустыня. Бесконечные белые холмы, ледяной ветер, грозящий лишить все живое остатков тепла, и слепящее солнце, которое совсем не греет. Ни кустика, ни деревца, ни животных, ни птиц. Вечная зима. — Зачем ты вернулся? Твоего лица касаются обжигающе-холодные тонкие пальцы. Такие, какими ты их помнишь. Там, в смутных воспоминаниях, она была так невыносимо нежна, что любая её ласка граничила с жестокостью. Ты скорее чувствуешь, чем знаешь: её любовь убивает, но отказаться от неё невозможно. Её невозможно забыть — если только вырвать себе сердце. — К тебе. Я вернулся к тебе, — шепчешь ты обветренными, растрескавшимися губами, слизывая каплю крови. — Прими меня. Ты отчаянно страшишься её отказа. Зачем ей ты, когда-то бедный мальчик с открытым всему миру сердцем, а теперь обычный рабочий парень с тоской в глазах? Ты покинул её, отказался, но не смог жить в мире, где её нет. Так и не смог вернуться, стать тем мальчиком, ради которого одна чудесная девочка пошла на край света, оставив дом, родину, близких. — Глупый, — нежно выдыхает она на ухо. — Моя любовь убивает. Люди — удивительно хрупкие существа. Тёплые, любящие, но хрупкие. За эту нежность можно продать душу дьяволу. Ты смотришь вперёд, на виднеющийся вдали снежный бархан, и мечтаешь увидеть её. Мальчишкой ты был слишком глуп, чтобы ценить счастье пребывания рядом с ней, чтобы любоваться её тонкой, нездешней красотой, вслушиваться в хрустальный перезвон голоса. Она прекрасна. Она идеальна, так, как может быть идеально только неземное, божественное создание. Она — олицетворение самой зимы с её холодом, снегом, метелями и коварством. Ты недостоин её. — Я люблю тебя. Она смеётся так по-девичьи звонко и заразительно, что твои губы сами собой растягиваются в улыбке. — Мальчик мой, мне не положено быть счастливой. — Все заслуживают счастья, — зачем-то споришь ты и поворачиваешь голову, чтобы коснуться губами руки, гладящей тебя по щеке. У неё белые тонкие запястья, синеватые ногти и тёмные, как полярная ночь, глаза. Пепельные волосы струятся по плечам и спине, бликуя на солнце снежинками и завораживая. Те снимаешь варежки, бросаешь их в снег и тянешься прикоснуться к совершенству. Полные серые губы хочется согреть, вернуть им живые, сочные краски, заставить раскрыться в чувственном изумлении, но в твоей ли это власти? Хочется подарить ей весь мир и своё сердце в придачу. — Даже ценой жизни и горя? Её волосы мягкие, холодные, убегают сквозь пальцы, словно вода. Ты готов ей отдать свою жизнь, такую никчёмную и серую без неё. — Горя? Она легко касается твоих губ своими и улыбается, отчего у тебя начинает кружиться голова. От твоей девочки ты никогда не терял ощущение пространства, хоть она и славная. И не нужна тебе. — Снежные принцы навсегда в моём сердце. Знай, тебе не пережить эту ночь, если ты решишь остаться. Ты не сможешь уйти. Не захочешь уйти, потому что знаешь, что ещё одного шанса увидеть её не будет. Королева не снисходит к простым смертным трижды. Ты обнимаешь хрупкие плечи, прижимаешь её к себе и целуешь, щедро делясь теплом. Она стоит жизни. Она стоит всего. — Я готов заплатить жизнью, чтобы остаться в твоём сердце. — Мальчик, в давние времена говорили, что сердце женщины лживо, — произносит она, расстёгивая шубу и обнимая тебя под верхней одеждой. Тебе должно быть холодно, очень холодно, ибо снова поднялся ветер, но вместо этого тебе тепло, почти жарко. — Даже если это и так — позволь мне поверить в обман. Она кивает. Ты нашёл единственно верные слова и согласился со всеми последствиями обладания ею. Это то, что ей нужно. Богиням тоже нужны любовь и восхищение, нужны больше, чем обычным женщинам. Её шуба опускается на снежную землю, обнажая совершенство. У неё округлая длинная шея, покатые плечи, тяжёлые полные груди с крупными тёмными сосками, тонкий стан, широкие бёдра и длинные стройные ноги. Кажется, ты готов умереть прямо сейчас и жить вечно. Ты скидываешь шубу, поспешно и даже суетливо избавляешься от мешающейся, лишней одежды, путаясь в рукавах и штанинах, и шагаешь к ней. Её кожа прохладная и гладкая, словно атлас, который ты трогал в прошлой жизни, когда приходил за ненужной тебе девочкой в ателье, где та работала белошвейкой. Ты целуешь нежную шею, прикусываешь и зализываешь, смакуя опьяняющий солоноватый вкус её кожи. Ты сходишь с ума от нереальности и счастья, падаешь в это сумасшествие, упиваясь её стонами и просьбами, и уже почти не боишься сделать что-нибудь не так. Снег мягкий, он принимает вас в свои объятия, как пуховая перина. Она смеётся, обнимает тебя ногами и руками и тянется за поцелуем, сводя с ума окончательно. Тебе тепло, для тебя не существует ничего и никого, кроме твоей Королевы, и ты хочешь, чтобы так было вечно. Она желанная, страстная, громкая, влажная; она направляет тебя, подаётся вперёд, раскрываясь в твоих объятьях, словно цветок; она берёт и даёт так много, что мир расширяется до бесконечности, взрываясь яркими красками. Это тяжело вынести. Невыносимо. Но без этого уже невозможно жить. Любимая… — Ка-а-ай! *** Герда входит в выстывшую за ночь комнату Кая и долго смотрит на открытое окно, прежде чем решиться подойти к кровати. У него синие губы, белая кожа, и открытые пустые глаза. И ещё он преступно, невозможно счастлив. Герда садится на кровать, протягивает руку и закрывает глаза друга. Она не чувствует боли, сожалений и горя — в её сердце пустота. Наверное, не надо было его тогда спасать. Стоило отпустить с миром, уйти и не пытаться вернуть того, кто совсем не хотел быть спасённым.