шрамы

      Пидж заходит в свою каюту и устало падает на кровать. День выдался тяжёлым. Она почти все время провела в мастерской, её глаза болели, а на руках теперь были мозоли и царапины. Она снимает очки и кидает их куда-то в сторону. Расчесывает пальцами свои запутанные волосы и отмечает про себя, что они уже сильно отросли. А после садится и снимает толстовку. Голую и горячую кожу сразу же обжигает прохладный воздух, а девичьи соски немного твердеют. Пидж облегчённо вздыхает. В толстовке было невыносимо жарко.       —Пидж!  — тишину нарушает чей-то громкий крик.       Девушка оборачивается и видит у себя в комнате Лэнса, который, как обычно, зашёл без стука. Он был немного растрепанный, а вид у него был воодушевленный. Видимо, хотел о чем-то поговорить. На пару секунд в комнате повисла тишина, которая прервалась смущенным лэнсовым «О Боже!» и «Пидж, прости пожалуйста! Мне надо было постучать, наверное.»       До девушки запоздало дошло, что она сидит с полностью голым верхом; её щеки заалели, и она стыдливо прикрыла грудь ладошками. Она уже собирается надеть футболку, как ее прерывает тихий и удивленный вздох Лэнса.       — Так много шрамов…— протягивает он.       Ей нечего ответить. Эти шрамы… Ей всегда казалось, что её соулмейт определенно безумец.       — Могу ли я посмотреть поближе? — робко спрашивает Лэнс, подходя к ней ближе. Она хмыкает. Мысль о том, что он будет смотреть на её тело, приводит её в неловкость.       — Зачем тебе на них смотреть? У себя посмотришь.       — У меня нет ни одного.       Она смотрит пристально ему в глаза. Ей немного не понятно, что она пытается в них сейчас найти. Да и стоит ли искать там что-то? Вся эта ситуация ей не особо нравится: она почти голая стоит перед своим лучшим другом, а он хочет посмотреть на ее уродские шрамы, которые всю жизнь причиняют ей боль. Ей даже смотреть на них противно.       — Ни одного? — она удивлена.       На этот вопрос он только снимает свою толстовку и оголяет идеальный пресс и кожу без единого изъяна.       — Ни одного шрама. — подтверждает он.       Она аккуратно проводит по его смуглой коже кончиками своих пальцев, а другой рукой все еще прикрывает свою грудь. Она немного завидует ему. Ни одного шрама за всю жизнь — звучит, как сказка.       — Так я могу…— она кивает, не дав ему договорить. Они оба садятся на кровать, друг на против друга.       — Можешь не прикрывать грудь, я не буду смотреть. —  Она убирает ладонь. В любой другой бы ситуации она бы скорее всего врезала бы ему, но сейчас почему-то верит. Он почти невесомо трогает каждый шрам, внимательно и удивленно смотрит. Их много. Около десяти или больше. Они в хаотичном порядке разбросаны по ее телу. Небольшие, размером с указательный палец, шрамы. Они не особо бросались в глаза, но на близком расстоянии их было видно. Любое его прикосновение вызывает мурашки и что-то приятное.       «Черт» — только и пробегает в ее голове.       — Их так много. Твой соулмейт очень влюбчивый.       — Скорее всего, он просто придурок. — фыркает девушка.       — Почему? — Лэнс удивленно вскидывает брови и бросает на нее удивленный взгляд.       — Видимо, он не умеет отличать простую симпатию от влюбленности и каждый его предмет обожания становится для него «любовью всей жизни». И из-за этого я должна всю жизнь ходить с этими уродскими шрамами.       Лэнс на пару секунд задумывается и смотрит ей в глаза. А она невольно вспомнила, как на ее теле появился первый шрам. Ей было вроде бы десять. Пидж лежала в кровати с книгой и почувствовала, как острая боль пронзила левое плечо. Там образовался шрам. После, с каждым новым шрамом, она уже привыкала к этой боли.       — Возможно ты права. А мой соулмейт за всю жизнь ни разу не влюблялся. Это просто не возможно.       — Возможно.        «Мне ли об этом не знать»       — Каждый хоть раз влюблялся в жизни.       — А что, если твой соулмейт сразу же влюбился в тебя?       — Об этом я не думал.       Обстановка была немного неловкая. С щек Пидж не сходил румянец, она была смущена и немного не понимала, как это все вообще произошло. Если честно, сейчас у нее появилось необъяснимое желание обнять его. Почувствовать приятное прикосновение его теплой кожи к своей холодной. И почему-то захотелось, чтобы он и дальше трогал ее своими руками. Её немного веселил тот факт, что ее руки были немного шершавые и в небольших мозолях, а его — нежные и мягкие.       — Какой шрам самый последний?       — Вот этот. — она рукой показала на шрам чуть ниже правой груди.       — Когда он появился? — Пидж задумалась.       — Наверное, когда мы познакомились с Аллурой.       когда мы познакомились с Аллурой.       Почему-то эта фраза нашла отголосок в разуме Лэнса, на что-то его подтолкнула. Но он пока не понял, на что.       — Аллура мне тогда понравилась. — Лэнс не понял, зачем он сказал это в слух. И Пидж, услышав это, выглядела… расстроенной (?)       Лэнс ещё раз взглянул на шрам. Ему было жалко её. Из-за какого-то (а может и не какого-то) придурка она всю жизнь должна прожить с этими шрамами. Он посмотрел ей в лицо. И в этот момент что-то в его сердце шелохнулось. Она была такая… другая. Будто бы маска из её постоянного сарказма и грубости рухнула, открыв её истинный вид. Она была абсолютно прелестной с растрепанными рыжими волосами, милыми веснушками, щечками, покрытыми густым румянцем и большими карими глазами, которыми она совершенно случайной иногда мельком смотрела на торс Лэнса. Почему он раньше этого не замечал? Он посмотрел ей в глаза и тепло улыбнулся. Паззл в его голове начал собираться.       — У тебя классная грудь!       — Ты же обещал не смотреть, придурок!