Никос Зервас и "реалистичное" темное фэнтези

— Стойте! Не стреляйте в них! — прохрипел верховный колдун, поднимая костлявую длань, грозным взглядом удерживая толпу в нескольких шагах от детей. — Мы должны убить их не здесь, а на жертвенном столе! — Мой драгоценный проректор, мы их настигли, — захрипел Кальяни, подскакивая к носилкам. — Мы сможем задобрить Принципала. Шестеро христианских детей — это роскошная жертва. Ваша рана, безусловно, будет исцелена! Никос Зервас, «Дети против волшебников» Неправильный путь для попытки создания баланса — писать «морально сомнительную» историю Зла против Зла, где обе стороны изображены как подверженные испорченности и коррупции. Это точно плохой ход с точки зрения литературы. Такие истории не создают симпатию-с-моральными-вопросами, потому что никто в этих историях не пытается оптимизировать этику, сделать что-то правильно. У вас не может быть персонажей, которые бьются над открытым вопросом, что лучше всего сделать, если никто в истории не рассматривает вопросы, которые выглядят хотя бы отдаленно убедительными. Ослабление сильного конфликта Добра с Добром до Серого против Серого, не говоря уже о Зле против Зла, — это литературный эквивалент того, как если бы вы отобрали у ваших персонажей пушки и крутые костюмы и отправили их в песочницу драться на лопатках. Элиезер Юдковский, «Краткое руководство по умным персонажам»

      «Дети против волшебников» — феерический образчик «православно-патриотического» трэша (имеющего, впрочем, не то что к патриотизму, но даже к православию[1] довольно отдаленное отношение, на мой взгляд), родившийся в голове у некого отечественного борца с модой на «бесовско-западного» «Гарри Поттера», или сверхтонкого троллинга, замаскированного под оный трэш: мнения разнятся[2]. Причем это не затейливый трэш a la Юрий Петухов, где безумная идеология автора породила довольно забавный, пусть и специфический, сеттинг[3] — это трэш бессмысленный и беспощадный (идиотский сюжет, злодеи-идиоты, моральные уроды в роли «героев», убогий литературный язык — примеры см. в тематической статье на Посмотрельнике), который лично я читал в основном с целью поугарать над абсурдом происходящего в книге.       Хвалят сей опус в основном те, для кого оно ценно не как художественное произведение, а с точки зрения борьбы с «растленным идеологическим влиянием Запада» (почему-то как раз там, где оно носит наиболее безобидный характер: уж лучше «Гарри Поттер», который читается нормальным человеком как откровенный вымысел, чем «Битва экстрасенсов»): в самом деле, не воспринимать же всерьез сюжет про Гарри Поттера, состоящего в ордене магов-сатанистов преимущественно еврейского происхождения, планирующих поработить Россию и пьющих кровь христианских младенцев (см. эпиграф №1)? Маркс утверждал, что всякое явление предстает сперва как трагедия, затем как фарс. Я не особый фанат «Мерзейшей мощи» Клайва Льюиса, но фарсовая российская адаптация опошлила льюисовскую коллизию «демоны и их слуги-сатанисты против добрых христиан», на мой взгляд, окончательно и бесповоротно.       Казалось бы, если Зервас — очередной бездарный обскурант, недотягивающий даже до авторов типа Тима ЛаХейя, или вовсе тролль, то зачем его вообще обсуждать? Меня в данном случае заинтересовал лейтмотив «Детей против волшебников» — мол, противостояние черных и белых магов это борьба нанайских мальчиков, а на самом деле у них общий хозяин — сатана. Во время финальной схватки «хороших» и «плохих» в «Детях против волшебников» «белый маг» Гендальфус Тампльдор говорит своему противнику, российскому кадету Ивану Царицыну, которого считает побежденным:       «Миллионы детей верят, что Гарри непобедим. Они не догадываются, что на самом деле Гарри не одержал ни одной настоящей победы над герцогом Моргиаволой. Потому что Моргиавола — это я. И каждый год мы разыгрываем на разные лады один и тот же спектакль: тёмный дюк Моргиавола возобновляет свои преступления только для того, чтобы весь мир с замиранием сердца наблюдал за маленьким Гарри, поднимающимся на защиту человечества. Тёмный дюк терпит поражение, но на следующий год возвращается с новыми силами, он становится всё страшнее, и тем сильнее миллионы людей влюбляются в Гарри. Ещё несколько лет — и сбудется пророчество о том, что потомок Мерлина будет властвовать над сердцами всех людей земли <…> Теперь «белый волшебник» Гарри обречён на всеобщую любовь. Потому что силы добра принимают его за своего. А силы зла никогда не причинят ему вреда — потому что чёрная и белая магия всегда были союзниками в борьбе против выкормышей Церкви. Таких как ты».        Что-то это мне напоминает, но что же? Как ни странно, не очередное сочинение такого же религиозного фанатика в жанре «И Гарри Поттер, и все его друзья маги попали в Ад за занятие колдовством», а творчество в жанре «реалистичного» темного фэнтези двух современных вполне себе «просвещенных» агностиков/атеистов — Джорджа Мартина и Джо Аберкромби. Само собой, о буквальной аналогии говорить нельзя — благо Мартин и Аберкромби, в отличии от Зерваса, не обделены литературными способностями — но в своем творчестве они прибегают к весьма схожему в сущности своей приему. Рассмотрим его сущность поподробнее на примере циклов «Песнь Льда и Пламени» (и снятого по ней сериала «Игра Престолов») и «Первый Закон» Мартина и Аберкромби соответственно.       Ну, что все борющиеся стороны в этих произведениях представляют из себя весьма сомнительных персонажей — об этом я уже писал неоднократно, мое отношение к этому — см. эпиграф № 2. Но в этой заметке я буду говорить именно о системе магии в этих мирах, и начнем мы с Мартина. Во вселенной Мартина имеются две антагонистические стихии — Лёд и Пламя — проявлениями которых являются, скорее всего, нечеловеческая раса Иных и огненное божество Р’глор соответственно. Иные занимаются тем, что систематически истребляют людей Вестероса и изготовляют из них зомбаков, которых используют для всё той же цели — окончательного решения человеческого вопроса. По логике вещей должна найтись какая-то сила, которая даст Иным укорот и спасет человечество от полного истребления.       На эту роль претендует культ вышеупомянутого божества Р’глора, жрица которого Мелисандра объявила одного из борющихся за Железный Трон претендентов на власть над Семью Королевствами Вестероса, Станниса Баратеона, рглорианским мессией — Азор Ахаем, героем, которому суждено победить Иных, после чего на земле настанет вечное лето и прочая благодать. Однако рглорианцы при внимательном рассмотрении нисколько не походят на «хороших парней» — та же Мелисандра практикует сожжение людей заживо (причем не только как способ расправы с врагами своей веры, как у авраамитов, но и как способ жертвоприношения своему богу[4]) и довольно стремную черную магию с использованием человеческих крови и семени, а также созданием теней-убийц путем поглощения человеческой жизненной силы через сексуальное совокупление.       Короче, коллизия та же, что и у Зерваса — «спасители мира» при внимательном рассмотрении оказываются чем-то вроде местных сатанистов, тогда как угроза, на основании которой они требуют власти и духовного авторитета, довольно неочевидна — хотя Иные и не являются откровенным фантомом на уровне «темного дюка Моргиаволы» в «Детях против волшебников», на данный момент они (в книжном цикле) никак прямо не угрожают Семи Королевствам, истребляя в первую очередь живущих за Стеной Одичалых, тогда как рглорианцы претендуют на вполне реальную власть над жизнью и смертью людей здесь и сейчас. Более того, не ясно, не является ли противостояние Рглора и Иных такой же борьбой нанайских мальчиков, как «противостояние черных и белых магов» у Зерваса.        Недаром сама же Мелисандра называет Р’глора «Владыкой Огня и Тени», да и рглорианская магия, воскрешающая людей, после которой от человеческой личности остается с каждым разом всё меньше и меньше (на что жаловался рыцарь Берик Дондаррион, неоднократно воскрешавшийся рглорианским жрецом Торосом из Мира), напоминает производство упырей, поставленное «на поток» Иными. Вдобавок Иные, подобно Р’глору, требуют человеческих жертв — Одичалый Крастер платил им дань своими сыновьями — и поклонения (Крастер, сотрудничавший с Иными, называл себя «богобоязненным» человеком, то есть он поклонялся своим союзникам или силе, стоящей за ними). Сыновья в патриархальной культуре ценнее дочерей, что совпадает с рглорианским принципом, согласно которому богу надо приносить в жертву самое дорогое.       На первый взгляд, имеется у Мартина и некая дружественная к людям сила — т.н. безымянные «Старые Боги», воплощающие силы первобытной природы, культ которых обходился без храмов и жречества — их почитатели молились чардревам, глазами которых, как считалось, Старые Боги смотрят на мир. На первый взгляд, перед нами стандартная современная идеализация язычества в духе нью-эйдж, однако далее мы узнаем, что адепты Старых Богов — Дети Леса и Первые Люди, древнейшие жители Вестероса — приносили чардревам кровавые человеческие жертвы, причем Дети Леса делали это именно с магическими целями — скажем, путем массового человеческого жертвоприношения они разрушили полуостров Перебитая Рука, замедлив экспансию Первых Людей в Вестерос.       Да и до сих пор, согласно теории, известной как «кашка из Жойена», магия Старых Богов предполагает человеческие жертвы — в эпизоде, где Дети Леса дают Брану Старку для пробуждения магических сил кашу (сделанную якобы из семян чардрева), красный сок каши подозрительно напоминает кровь и по внешнему виду, и по вкусу (в связи с чем многие и подозревают, что спутник Брана Жойен Рид был принесен Детьми Леса в жертву). Так что даже если Детям Леса и старобожникам и суждено сыграть в мартиновском сюжете роль «условно-хороших» парней в противовес рглорианцам и Иным, по сути это «святые моральные уроды»[5], на фоне которых[6] зервасовский подполковник Телегин с его замечательной привычкой избивать и калечить подчиненных смотрится ангелом во плоти.       Вообще у Мартина красной нитью проходит идея, что магия требует человеческих жертв — так, именно с их помощью, по-видимому, изготовлялась непревзойденная по качеству валирийская сталь. Требуют человеческой крови и рога, управляющие драконами. Способность наемных убийц-Безликих изменять внешность основывается, по-видимому, на том, что их храм предоставляет возможность умереть всем желающим, и с тел убитых срезается кожа лица. Дэйнерис Таргариен возрождает к жизни драконов путем самосожжения; также в костре сжигают колдунью Мирри Маз Дуур, погубившую её мужа и сына — возможно, именно все эти смерти послужили «платой» за возрождение драконов.       Магия у Мартина уродует и человеческую жизнь, и человеческие души. В Асшае, «магической столице» мартиновского мира, разрешены самые изуверские культы; там издыхают животные, не рождаются дети, а вода ядовита. Интересующийся магией экс-мейстер Квиберн, советник королевы Серсеи Ланнистер, создает вестеросского «Франкенштейна», оживив рыцаря Григора Клигана, и косплеит доктора Менгеле, ставя изуверские опыты над неугодными Серсее людьми. Из рядов мейстеров его изгнали за изуверские опыты: «В Цитадели веками вскрывают трупы, чтобы постичь суть жизни. Я желал постичь суть смерти и вскрывал живые тела», — говорит Квиберн о себе.       То есть по сути Мартин воспроизводит типичное для авраамических религий отношение к магии как дьявольской силе (иллюстрацией которого является, в частности, произведение Зерваса), но этой силе у него, в отличии даже от «Детей против волшебников», невозможно противопоставить никакую другую силу — даже «святого морального урода» вроде персонажа, который бы воплощал худшие черты ветхозаветного Бога. Ту же самую ухудшенную версию зервасовщины мы можем наблюдать и в «Первом законе» Аберкромби — причем там параллель с «Детьми против волшебников» становится в некоторых отношениях даже более выпуклой.       Трилогия «Первый закон» вращается вокруг того, что королевству Союз угрожает деспотическая империя Гуркхул. Истинный владыка Гуркхула — пророк Кхалюль, волшебник-людоед (т.н. «едок»), усиливший свои магические способности за счет поедания человеческой плоти и создавший армию таких же «едоков». Противник Кхалюля, маг Байяз, предлагает героям отправиться на поиски супероружия, способного уничтожить «едоков» — т.н. «семени». То есть поначалу обыгрывается стандартный топос противостояния «добрых» и «злых» магов, но, разумеется, Аберкромби не замедлит его деконструировать.       Во-первых, «семя», которое ищет Байяз — наследие прошлой, демонической эпохи (то есть его использование — нарушение так называемого «первого закона», запрещающего магам иметь дело с Той Стороной, измерением демонов), и его неправильное применение может привести к тому, что граница между миром людей и Той Стороной разрушится, с очевидными последствиями для мира людей. Во-вторых, даже «правильное» применение «семени» — в военных целях, против «едоков» и вооруженных сил Гуркхула — приводит к чудовищным жертвам среди мирного населения самого же Союза и разрушению значительной части его столицы, в битве за которую Байяз и победил «едоков».       Во-вторых, в последней книге трилогии выясняется, что т.н. «второй закон», запрещающий магам поедать человеческую плоть, вовсю нарушает не только Кхалюль, но и сам же Байяз — его ученик Йору Сульфур тоже является «едоком», а в продолжении «Первого Закона» — «Лучше подавать холодным» — мы узнаем, что был у Байяза и другой ученик-«едок», Шенкт. То есть, как у Аберкромби магия в конечном итоге тоже связана с инфернальными силами и переходом морального горизонта событий. Так, брат наставника Байяза Иувина, Гластрод, в свое время пришел к нарушению «первого закона», и отвечая на вопрос, чем же он тогда отличается от него, Байяз говорит: «Гластрод проиграл».       Наконец, «хороший» Байяз не менее подл и беспринципен, чем «плохой» Кхалюль, и всё, что его интересует — это власть над миром вообще и Союзом в частности. Чтобы посадить на трон Союза свою марионетку Джезаля дан Луфара — человека, очевидным образом не способного править государством — он приказывает Йору Сульфуру убить законного наследника престола и потенциально хорошего правителя, кронпринца Рейнольта, вину за что сваливают на гуркхульского посла, искренне стремившегося к миру между Союзом и Гуркхулом вопреки позиции Кхалюля, желавшего победы любой ценой.       Про соперника Байяза Кхалюля, поставившего производство «едоков» в своем Гуркхуле на поток, и говорить нечего. Правда, в «Лучше подавать холодным» подавляется Шенкт, отрекшийся от дурных дел наставника, но может ли «едок» быть положительным персонажем? Да и положительная программа у него отсутствует — как он говорит, «я разрушаю всё, что они [банк «Валинт и Балк», подконтрольный Байязу] создают», но сильно ли беспринципная наемница Монцкарро Муркатто (движимая сперва жаждой мести, а затем властолюбием), которой он берется помогать, лучше того же Байяза?       Иными словами, парадоксальным образом авторы темного фэнтези, подобные Мартину и Аберкромби, исходят из мрачно-чернушной (и не менее нереалистичной, поскольку в нашем мире магии, скорее всего, не существует) картины мира, чем картина мира Зерваса (если считать, конечно, что он искренен, а не толсто троллит). [1] Типичный образчик: «— А сейчас… самое сложное… я буду диагностировать ваши болезни! Я буду чувствовать вашу боль… буду сопереживать и лечить вас! Это был фирменный трюк, самый популярный у русской аудитории. Молодой волшебник вызывал дюжину зрителей из зала — никаких «подсадных уток», это действительно были случайные люди — и, вслушиваясь в визжащие голоса даймонов, определял тех, у кого были скрытые заболевания. Даймоны никогда не ошибались, они верно чуяли человеческие болезни — потому что болезни всегда являются следствием злых поступков и мыслей, а уж по части злых помыслов даймоны большие специалисты!» По сути перед нами не столько религиозная, сколько магическая картина мира. [2] https://posmotre.li/%D0%94%D0%B5%D1%82%D0%B8_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B8%D0%B2_%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D1%88%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2 [3] https://ficbook.net/readfic/9159552 [4] Особенно показательно, что Р’глор требует от людей не просто человеческих жертв, а принесения ему в жертву самых дорогих и близких людей. Скажем, в рглорианском мифе о том, как первый Азор Ахай спас мир от Иных, он создал волшебный меч, убивающий его, закалив его в крови собственной любимой жены, Нисы-Нисы. В сериале Мелисандра на том же основании потребовала от Станниса сожжения его любимой дочери Ширен, что, однако, не принесло ему победу в битве с Рамси Болтоном — то есть Р’глор не только жестокий бог, он ещё и бог-обманщик, не выполняющий своих обещаний. [5] О данной категории персонажей см. подробнее в тематической статье Георгия Массадова — https://ficbook.net/readfic/6219187/18136956. [6] В довершение этого всего в сериале «Игра Престолов» выясняется, что и сами Иные были созданы именно Детьми Леса — тоже посредством человеческих жертв.