Разгневанные асы поймали и Локи, и двух его детей, Вали и Нарви. Вали превратили в волка, и он разодрал брата на части. Кишками Нарви связали Локи и приковали к скале, к трём камням. Скади, мстя за своего отца, повесила над его головой змею, яд которой непрерывно капает на лицо Локи. Но верная жена бога Сигюн держит над ним чашу, в которую и собирается яд. Когда чаша переполняется, Сигюн идёт опорожнить её, а в это время яд капает на лицо Локи, и он бьётся в мучениях.
***
Лориц смотрит на него с прищуром. Блики дискошара отражаются в его совершенно сумасшедше-голубых глазах, а ухмылка на тонких губах змеисто-скользящая, нечитаемая, способная иметь сотню смыслов. "Я тебя помню". "Помнишь ли ты меня?" "Клёвая задница". Фьор чувствует себя ребёнком. И это ощущение не ново, но такого просто не может быть. Существо, рядом с которым он в последний раз был таким безнадёжно глупым и лёгким, не могло вернуться или переродиться. Нет, определённо, Лориц не... Не Локи. Волосы не отливают рыжим золотом, в глазах не вспыхивают зеленоватые искры, но эта ухмылка, эта чертовски до боли знакомая ухмылка, не даёт забыть. Фьор залпом опрокидывает в себя остатки пива и улыбается в ответ. "Съебись из моей головы". Лориц совсем не глуп и видит, что он по какой-то неясной причине смущает Фьора. Такого прекрасного мудака Фьора, который бухает за рулём, разбрасывается дорогими шмотками, бьет людей за тупые сторис и оскверняет мемориал Изольды. Весь такой недоступный брат Саксы слишком широко улыбается, всем своим видом умоляя, чтобы Лориц отвернулся. Но вместо этого он плавно скользит по танцполу к месту, где стоит Фьор и, остановившись напротив произносит: - Были времена, когда ты не боялся со мной разговаривать. И уходит. У Фьора в голове что-то резко взрывается, но он может только растерянно смотреть вслед. Один из прожекторов мажет по удаляющейся тёмной макушке и становится отчётливо видна вымывшаяся от краски прядь. Рыже-золотая.***
Лориц даже не знает, когда врывающиеся в память эпизоды его-не-его жизни перестают удивлять, смущать и заставлять думать, что он болен. В конце концов, пожаловаться некому: дражайшая мамочка вечно носится с Магне, будто бы тому три года. Ей некогда ругать младшего сына за запах сигарет, некогда спрашивать, почему он так мало спит. Да ему это, в общем-то, и не нужно. Что он может ей сказать? "Эй, ма, я тут вспомнил, что в прошлой жизни мне зашили рот, подвесили надо мной змею, и её яд разъедал мне глаза, положи ещё один блинчик, очень вкусно". Ахуенный план. Надёжный, как швейцарские часы. Лориц криво усмехается своим мыслям и кидает окурок в мусорку. Пусть мама занимается проблемами Магне. Его собственные проблемы он хочет посмаковать сам. Например, проблему по имени Фьор, которая сидит возле своей лощеной сестрички, улыбаясь какой-то младшекурснице. В голове внезапно возникает чёткое понимание, что Фьор всегда сидел подле Саксы. Её левая рука, её брат, её защитник. Слишком красивый, самоуверенный, великан, больше похожий на аса... Лориц выгоняет видение из головы. Нет никаких великанов или богов. Просто шизофрения - это наследственное. Припизднутый старший брат тому отличное подтверждение. И, по-видимому, он, Лориц, тоже. Какая досада. Он молча садится рядом со свитой Саксы, которая провожает каждое его действие своим классическим благосклонным взглядом, чуть в стороне от Фьора. Точнее, так, чтобы чётко видеть его лицо. Лориц - эстет. И ему искренне нравится наблюдать за красивыми людьми. Или не-людьми?.. Какая к черту разница, если Фьор улыбается персонально ему, и у Саира на секунду возникает ощущение, что он видел эту улыбку тысячи раз до этого?***
- Блять, блять, блять. Лориц знает, что если сунуть пальцы в розетку, то шибанет током. Что если выпить литр уксуса, то окажешься в больнице. И ещё он знает, что если сожрать на вечеринке неизвестные таблетки, то может произойти хер знает что. Вот только один из друзей Саксы обещает веселье, новый взгляд на мир и толкает свои "конфетки" направо и налево, как сраный Вилли Вонка. Лориц, конечно, сначала довольствуется только пивом, но потом все же поддаётся соблазну. В конце концов, "ты живёшь лишь однажды", верно? Блять, он живёт НЕ однажды. "Новый взгляд на мир" накрывает так внезапно, что Саира будто бы окатывает ледяной водой. Он как раз курит на заднем дворе дома Ютулов, когда в голову разноцветной волной врывается целая кипа воспоминаний, которые принадлежат (принадлежали?) ему. Он еле ловит равновесие, давясь дымом и роняя сигарету на газон. Виски трещат, глаза заволакивает сотней картинок, где огромный волк, восьминогий конь, одноглазый старик, потрясающий копьем и громогласно возвещающий: - Локи, сын Фарбаути, бог хитрости и обмана, проклинаю тебя! А затем Лориц оседает на землю, когда чувствует, как губы стягивает толстая нить, на руках и ногах путы из чего-то скользкого, горячего и мерзкого, а над ним, извиваясь, шипит змея, с клыков которой каплет яд, оставляя раны на его лице и ослепляя... Лориц трёт руками щеки, трогает губы, часто моргает, не в силах успокоить бешено бьющееся сердце. Он вспомнил. Он всё вспомнил. Это не действие таблеток, это его память. Память Локи. И все резко встаёт на свои места. Выудить из новой-старой памяти лицо Фьора не составляет никакого труда. Там у него волосы до плеч, чёрный доспех, отливающие красным золотом глаза и заостренные клыки. Но он все ещё красив, отчего его откровенно уродливая семейка великанов не признает его до конца. Лориц, точнее, нет, Локи любит утешать Фьора, поглаживая по шелковистым волосам, целуя в висок и загадывая загадки. Это не отношения, это не любовь, это что-то большее. Какая-то незримая связь, пророчество Вельвы, дар Мирового Древа. Лориц стряхивает с себя липкое осознание безумия происходящего, потому что, мать вашу, он не сумасшедший! Разве что, немного. Так что он идёт обратно в дом, перехватывая бутылку пива, безошибочно вылавливает взглядом Фьора в разношерстной толпе и улыбается. ...блики дискошара отражаются в его совершенно сумасшедше-голубых глазах, а ухмылка на тонких губах змеисто-скользящая, нечитаемая, способная иметь сотню смыслов. "Я тебя помню".