Изумрудное вино

Королева Виктория выходит из теней. Мориарти поражён её видом: его Королеве вдруг захотелось предстать перед обществом в облике, приближенном к человеческому. Мориарти высок для человека, но Виктория выше его на три головы. На ней тяжёлое платье, подчёркивающее красоту её тентаклей, и фарфоровая маска, что скрывает тьму её лика. Он может лишь догадываться, что же там, за маской, и хотя разумом понимает, что лучше этого не знать, но его тянет разгадать загадку. Его тянет к его Королеве, и он не в силах этому противиться, не в силах сохранить на лице безразличное выражение. Виктория замечает его исследовательский интерес и проходит мимо супруга, мимо дорогих гостей королевских кровей, протягивает ему одно из своих щупалец, приглашая на белый танец, и, кажется, улыбается под маской. Он не помнит, о чём они танцуют, но помнит, что за первым танцем следует второй, а за вторым — третий. Кажется, оркестр играет только для них. Краем глаза он видит, что принц Альберт совсем не огорчён, что его, законного супруга, Королева не удостаивает вниманием. Мориарти ловит его взгляд, исполненный жалости, и на тот момент ещё не понимает почему. Ему же оказана великая честь. — Ваше Величество так прекрасны сегодня, — говорит Мориарти во время пятого танца. Как джентльмен, он вынужден нарушить затянувшееся молчание, даже если его дама — Королева. — Вы хотите увидеть меня без маски, — это не вопрос, она просто видит его насквозь. — И что же, мне будет позволено?.. — Смотря на что вы ради этого готовы пойти. — На всё, — улыбается он. Музыка затихает. И Мориарти только теперь понимает, что они уже не в общем зале, а стоят перед огромными дверьми в спальню Королевы. — Идите за мной.

***

Длинный коготь Виктории вспарывает нежно-изумрудную кожу ладони, и в бокал падают три капли королевской крови, превращая белое вино в изумрудное. — Пейте, — приказывает она, и он пьёт. От вина ему становится холодно. Виктория снимает маску, и в мягком полумраке он видит её лицо. Оно так прекрасно, что он не в силах подобрать слова, оно так ужасно, что он не в силах выразить это криком. Он молчит, сумрак обволакивает его разум, он теряется в тумане. Из тумана его возвращает Виктория, его Королева, его Богиня. — Доставьте мне удовольствие, Джеймс. Он не понимает, что она хочет этим сказать, тогда она берёт его за руку и ведёт вглубь покоев, к расстеленной постели, невообразимо огромной. — Но… Ваше Величество… — ему так сложно говорить после выпитого вина, хотя он и не чувствует себя пьяным. — Это ничего, если вы не хотите, — шепчет она. — Я хочу, и этого достаточно. Она толкает его на кровать, её тяжёлое платье падает на пол. Несмотря на то, что она стала ниже своего обычного роста, всё остальное, нечеловеческое, никуда не делось. Он видит тысячи щупалец, и все они тянутся к нему, освобождают от одежды так, словно разворачивают бумагу, где скрыт драгоценный подарок. Одно из щупалец гладит его по щеке, другое — по члену, и он испытывает страх и вожделение. Он всё ещё не может уложить происходящее здесь и сейчас в своей картине мира и пытается возразить: — Я просто не смогу доставить вам удовольствие! Он никогда не думал о Королеве в таком ключе, но у неё должно быть такое анатомическое строение, что он просто не сумеет… сделать это. — А, — говорит она. — Вы сомневаетесь в своих способностях. Похоже, вы не поняли. И выбрасывает щупальца в него.

***

Её Величество всегда выбирает достойных. Мориарти привлекателен для неё в том числе и потому, что привык скрывать свои чувства за маской безразличия. Она без усилий снимает с него эту маску и впитывает всё, что хлынуло наружу, бережно собирает эту пищу богов. Его сильные эмоции, его затаённые страхи, его алую кровь. Впрочем, крови она возьмёт совсем капельку, иначе не стала бы предлагать ему изумрудное вино. После вина болевой порог повышается, но этого всё равно недостаточно. Он кричит от боли, когда она проникает в него острым, как копьё, тентаклем. Она меняет тентакль на другой, потолще, трогает то место, что есть у всех мужчин, и крик сменяется на сдавленный стон. Она обхватывает его член ещё одним тентаклем, истекающим тёмно-изумрудной слизью, и чувствует, как он откликается на её ласки. С ним она хочет быть нежнее, его она не хочет выпотрошить и сожрать заживо. Она хочет задействовать как можно больше тентаклей, чтобы получить от него максимум наслаждения: засовывает ему в рот, чтобы он старательно сосал и трогал языком присоски, его дыхание при этом совсем сбивается, и ей приходится делать перерыв, чтобы он не задохнулся. Её Величество точно улавливает вибрацию каждого из своих тентаклей, она знает, как доставить удовольствие и боль человеку, знает, как выпить душу и высосать кровь через кожу. Она касается его сердца и видит, что его сердце переполнено любовью к ней. Оно бьётся слишком часто, словно готово выскочить из груди. У другого человека она бы просто вырвала сердце. А с ним пора заканчивать. — Теперь вы принадлежите мне, — говорит она ему. — Ваша плоть и ваша кровь — всё моё. Спасибо за ужин.

***

В карете с золотым гербом принц Альберт везёт Мориарти домой. Мориарти не может сидеть, только лежать. Ещё во Дворце его осмотрел королевский врач и невозмутимо заметил, что ему неплохо бы провести пару дней в постели. — У Её Величества мало радостей, — полным сочувствия голосом произносит принц Альберт, и Мориарти почему-то догадывается, что сочувствие относится не к нему. — Она очень сдержана в еде и ведет скромную жизнь для особы её положения и мощи. Редко удаётся угодить ей. Но вот я посоветовал ей вас, и вы ей понравились. — Что это значит? — шёпотом спрашивает Мориарти. Во рту ещё сохраняется привкус изумрудного вина напополам с королевской слизью. — Это значит, что вас пригласят ещё, разумеется. Ах, вот оно что. Мориарти переводит дух и задает, по-видимому, риторический вопрос: — Я могу отказаться? — Нет. Королева серьёзно увлеклась вами. — Откуда вы знаете, что серьёзно? Принц Альберт хлопает его по плечу и почти по-отечески улыбается: — Она оставила вам жизнь.