Проволока

Дыхание, прерывисто-сбивчивое, слетает с иссохших губ. Сердце…бьется-бьется, нарушая затхлую тишину комнату. Неслышно, невесомой тенью скользнул в противоположный угол комнаты. К зеркалу. Тонким пальцем оттягивает болезненно припухшее веко, обнажая белизну почти что уже незрячих глаз. Смотрит. Молчит. Молчит, сомкнув бескровные губы в плотную нить. Часы отсчитывают секунду, две ли, и стекло разлетается вдребезги, усеивая холодный бетонный пол тысячью осколков. Уже не смотрит. Не хочет смотреть. Вода в кране. Кап-кап. Мерный стук, гулким эхом резонирующий от полых стен. Как маятник. Маятник, неумолимо раскачиваемый временем. Опускается. Все ниже и ниже. Вот-вот, да и отсечет голову иззубренным лезвием, дамокловым мечом обрушиваясь на хрупкую шею. Нагими коленями опускается на россыпь осколков, позволяя тем беспрепятственно впиваться в нежную кожу, проникая в живые ткани. Хриплый, нездоровый смешок срывается с губ. Опускается всем телом, вжимаясь в испещренный стеклянной дробью пол. Помещение наполняет тошнотворно-сладковатый запах крови. Смеется, заходится в нервическом смехе. Вдох. В городе-обычный суетный день. Люди спешат, у них- жизнь. Высящиеся громады небоскребов ловят солнечные блики стекло –хромированными телами. Луговины тонут в солнечном свете, каждая травинка, каждая жилка ее им пронизана. Экран неба голубеет высоко над головой. Два небоскреба стремятся ввысь; кажется, силясь достичь небесной синевы, дотянуться ее, дорваться, пронзить своими шпилями. Между ними в потоке света поблескивает колючая проволока, хищно ощерившаяся остротой шипов. Туго натянута. Порыв ветра- она подрагивает, лишь немного провисая под тяжестью опутанного ее стальными зубьями предмета. Солнце вычерчивает иссохший силуэт. Голова-опущена. Словно тряпичная кукла на плетеной веревочке, некогда оставленная кем-то беззаботно юным раскачиваться на ветру под перезвон колокольчиков на лугу. Руки-в стороны. Распятие? Нет. Крылья? Нет. Уже было. Руки. Всего лишь руки, опутанные сетью синеющих через истонченную кожу вен, некогда без содрогания подписывавшие десятки смертных приговоров в день. А железо-довольно. Оно свою плоть заполучило. Но лишь-на сегодня.