***
Ихан кокетливо улыбается и кормит подругу фруктами с рук, лукаво стреляя взглядами в царя. Им очень повезло, что сегодня выбрали именно их из целого гарема, и девушки стараются — соблазнительно выгибаются, с удовольствием прикрывают глаза, пробуя фрукты, и легонько звенят браслетами на руках. Обе наложницы только недавно прибыли в покои и теперь с нетерпением ожидают, когда Гильгамеш начнет рассматривать дары. Царь полулежит на подушках, задумчиво поедая инжир, и наблюдает за Энкиду. Юноша сосредоточенно разбирает украшения, берет в руки и прислушивается — не шевельнется ли молчащее предчувствие, не закричит ли интуиция? Но все тихо, и горстка «проверенных» драгоценностей все растет. Это давняя почти традиция — царь рассматривает украшения, примеряет на девушках, доверчиво ластящихся к его рукам, оглаживает кончиками пальцем загорелую кожу наложниц и с раздражением отбрасывает очередное золотое ожерелье прочь. У Гильгамеша высокие стандарты красоты: для того, кто рожден богами и правит этой землей, абсолютно привычно снова и снова перебирать драгоценности до тех пор, пока его изысканный вкус не будет удовлетворен, и наложницы не заблестят золотыми украшениями, таинственно переливающимися при свете жаровен. Девушки в восхищении крутятся вокруг себя, соблазнительно выгибаются и танцуют друг с другом, радуя взор царя. Энкиду наблюдает за ними с улыбкой — он тоже любит танцевать, закрывая глаза и отдаваясь во власть музыки. Но сейчас он покорно сидит, пока Гильгамеш вертит в руках остальные украшения. Юноше не идет золото, он имеет слишком бледную кожу для него, но царя это никогда не останавливало от того, чтобы вновь попытаться нацепить на него килограммы драгоценностей. Кажется, сам процесс подбора украшений для новых наложниц доставляет ему больше удовольствия, чем сами дары, — иронично думает Энкиду и морщит нос, когда Гил в очередной раз прикладывает к его руке тяжелые браслеты. Чем больше золота, тем богаче человек и выше его статус в городе. В Уруке нет никого, кто мог бы поспорить с Энкиду в этом плане — единственным другом царя — но он не носит украшений и игнорирует богато расшитые ткани, предпочитая свою длинную тунику и обычные штаны. Гильгамеш удовлетворенно хмыкает и вытягивает из кучи длинные бусы из золота и лазурита, разглядывает их на свет. Потом тянет Энкиду на себя. Украшение ложится вокруг его шеи на несколько слоев и все равно свободно свисает ниже сердца. Темно-синие камни на светлой коже выглядят хорошо, и царь улыбается, проводит пальцами по чужой шее и ключице. Он подзывает слугу и велит принести еще вина и фруктов, а сам продолжает разглядывать украшения, сваленные в кучу. На следующее утро несколько повозок с товарами отправится прямиком к Дилбату, а оттуда — к Кишу, охраняемые двумя десятками стражей и ведомые приказом Гильгамеша. Дары пришлись ему по душе, и царь щедр. В этот раз.***
Котомине Кирей просыпается медленно, словно он не уверен, что это следует делать. Вокруг безопасно, телу удобно на кровати, и он не понимает, что именно его разбудило. Где-то неподалеку находится Арчер — его магическая энергия совсем рядом за стеной, тихая и спокойная, будто ее владелец тоже спит. Кирей переворачивается на спину и пытается уснуть, чтобы продлить мгновения отдыха. Ему снился такой уютный и яркий сон: о золотых драгоценностях, теплом ночном ветре и длинных зеленых волосах.