Неудачница.

В темноте холодной комнаты был слышен шорох и стон, непрекращающийся ни на секунду, становившейся порой чуть громче, иногда чуть тише, когда сон, который требовал организм, все-таки подступал к мозгу, занятому лишь сигналами о нереальной боли. Кровать скрипела и, казалось, тоже стонала в тон девушке, лежащей на ней. Серебристый свет луны, что слабо проходил через наспех заколоченные окна, падал на бледное лицо, делая его острые черты еще более острыми, а впалые щеки и синяки под глазами еще более выразительными. Худенькое тельце билось словно в предсмертной агонии, девушка всхлипывала, а порой даже не могла сдерживать рыдания, подступающие с каждой секундой. Правая рука была туго завязана бинтом начиная от локтя и вниз, но там, где он был завязан, не виднелись фаланги пальцев. Бинт был словно обмотан вокруг палки и уже был пропитан кровью, что сочилась через грубые швы. Неудачница... Чего еще можно было от нее ожидать, когда она отправлялась в прихожую, чтобы проходить ускоренный режим? Неудачница... Теперь это нечто большее, чем просто определение невезучей, теперь это даже не имя- это стиль жизни, стиль существования в этом чертовом доме. Такие долго здесь не живут, хотя какая это жизнь, выживание, если уж на то пошло. В прихожей скрипят половицы, разошедшиеся от резких перепадов температуры, здесь постоянно сквозняк, тянущийся по полу, словно прижимающийся к нему, в мертвом свете ламп блестят замки на двери, будто дразнясь. Они, как и эта чертова дверь, скрывают пленников от свободы. Неудачница тянулась к статуэтке кошки, этой долбанной статуэтке, когда мимо просвистел кинжал. Рука была вытянута, реакция замедлена из-за большой потери крови в других комнатах, а кинжал был холоден и быстр. Кусок кожи от локтя до кончиков четырех целых ,к тому времени, пальцев, был отрезан острым оружием. Лезвие шло быстро, точно по маслу, а кожа вместе с мясом отдалялась от кости, обнажая ее. Ужасная боль, боль, которую невозможно терпеть, пронзила все тело, мозг не успевал посылать сигналы, чтобы блокировать эту боль. С металлическим лязгом упал кинжал на пол, заляпанный кровью, а рядом со шлепком упал кусок мяса, настолько большой, что его было бы логичнее назвать куском руки. Девушка часто задышала, открыла рот, словно ей не хватало носа для дыхания, глаза ее были округлены до предела, зрачки расширились так, что занимали почти все глазное яблоко. Из горла вырывались непонятные звуки, звуки ужаса и отчаяния. Она не верила, что потеряла часть руки, перед ней все плыло, она видела белую кость, быстро краснеющую от поступающей крови, видела, как капли красной жидкости стекают по обрубку руки. Это даже не капли, струи крови. Сознание мутнело, мозг в экстренном режиме выключал все, что мог, чтобы прекратить потерю крови, чтобы оградить себя от боли. Падая, девушка подмяла под себя подставку для зонтов, с хрустом ломая ее, а в бок впилась какая-то острая деревяшка. Неудачница... Руку не удалось спасти, ее пришлось ампутировать. Под руками была только пила. Нет, не бензопила, просто пила из подвала Джека. Знаете, сколько усилий надо приложить, чтобы перепилить человеческую кость? Девушка на тот момент тоже не знала, никто не знал, но выхода не было. Обезболивающее? Ничего сильнее стандартного набора для местного обезболивания с 50% действием, а также водки - не было. Операционный стол? Нет, что вы, сгодится и кухонный, ведь лучшего все равно нет. Медицинская сестра? Не переоценивайте, Перо или Дженни, которая потеряет сознание в лучшем случае в тот момент, когда руку начнут пилить, пилить с противным скрежетом, пачкая лезвие кровью, крупные капли которой будут падать на плитку, покрытую плесенью... Дезинфекция? Спирт. Из инструментов кроме пилы разве что игла да нити, обработанные перед операцией в том же спирте. Боль... Что вы знаете о боли? Самое большее, что вы можете представить это, наверное, боль от сломанной ноги во время игры? Или содранные до мяса коленки, после спуска на них с земляной горки? Или иголки морского ежа в пятке, во время прогулки по морю? Это все ничто, по сравнению с болью от пилы, что проходит по вашей руке, пытаясь распилить кость, а вы под наркозом, который снимает боль лишь на половину, пьяный, потому что "алкоголь обезболит и затуманит разум", на кухонном столе, в окружении лишь одного человека с медицинским образованием. Неудача? Нет, нечто большее, чем простая неудача. Намного большее, чем даже гнев богов. Это ненависть, которую испытывает на вас жизнь. И эта жизнь пытается вас уничтожить, стереть с лица земли, но перед этим она хочет, чтобы вы мучились и просили пощады. Вы сходите с ума от этого всего, вы привыкли к тому, что у вас даже нет имени, просто Неудачница и все. Вы ходите следом за теми, кому больше повезло, но вас отталкивают, словно неудача передается через дыхание. Вы кричите, но ваши слова разбиваются о стену равнодушия. Вы пытаетесь что-то сделать, но лишь портите. Над вами насмехаются, а вы... вы любите того, кто мучает вас, любите сильнее жизни, которая вас терпеть не может. Вы жертвуете собой, но в ответ получаете лишь смех и подколы, вы опускаете глаза и выдавливаете улыбку, сглатывая слезы, но все равно не прекращаете лелеять надежды на совместное будущее с мучителем. Неудачница... Теперь лежит в своей холодной комнате, на старой скрипучей кровати, на грязном постельном белье, сейчас измазанном кровью. Одна, совсем одна. Лишь огонек от камеры в углу бесстрастно мерцает. Наедине с болью, даже соседка, Перо, ушла, не выдержав стонов и рыданий, ушла к кому-то. Может быть к Джеку, а может Джиму или Тен. Остальные не пустят, они напуганы, никто не хочет открывать двери из-за страха, даже Кукловод не может их заставить. На них не действуют угрозы. На них не действует ничего, кроме чувства страха, страха смерти, что ждет под дверью и шумно дышит. Все живут, существуют от одного крика, полного боли, до другого. Снова тот, кто пытался бороться, попал в ловушку, снова выносят труп. Лучше сидеть и не высовываться, ведь тогда ты останешься жив... Лучше живой трус, чем мертвый герой. А знаете, что самое абсурдное в этой ситуации? То, что девушка без половины руки не перестает любить своего мучителя, маньяка, что запер ее здесь и заставляет подставлять свою жизнь. Она готова все простить, простить лишь за то, что он заговорит с ней. Слышать его голос, надеяться на счастье, на свободу... Свобода... Она теперь была даже не так важна для нее, как Кукловод. Она готова терпеть все- боль, страх, вечные крики со стороны почитаемого. Он всегда называл ее глупой куклой, говорил, что она одна такая бестолковая. Но одна- не значит единственная в том плане, в котором хотела бы слышать это она. Хотя это не мешало строить планы и обитать в грезах. Пусть у нее теперь нет руки, она все также предана. Если это было испытание, то она прошла его, она все равно любит своего Кукловода, который холоден к ней, но обязательно потеплеет. Она готова потерять все, лишь бы обрести его. Она страшно ревновала к Перо, ведь Кукловод говорит с ней чаще... Но ревность исчезала в те редкие моменты, когда маньяк обращал внимание на нее, на неудачницу, и тогда мысли о будущей семье становились единственным, о чем можно мечтать. Он обязательно поймет, что она лучше Пера! И так она думала, думала все время, думала до этого момента. Неудачница... Повернулась на бок и зацепила край бинта за что-то. Боль... Она пронзила все тело, но самая сильная она была в руке, в том, что от нее осталось. Крик... Громкий крик, пронзивший темноту ночи, потом всхлипывания. Кровь сильнее течет, бинт уже совсем красный. - Помогите, помогите кто-нибудь! Нет, на ее крики никто не придет, кому она сдалась, и так много проблем от нее, а пользы никакой. Надо встать и самой найти помощь. Голос... Услышала голос Пера за дверью. Она поможет, она добрая, всем помогает. Эй, Перо... Нет, не так. Надо выйти, она увидит, она поможет. Ее Джим послушает, ради нее он, наверное, достанет бинт из аптечки и спирт, который так бережет, и руку обработает. Перо, Перо, эй... Погоди! Неудачница... Вышла в коридор, а там уже никого. Лишь шаги по лестнице. Это Перо, только она так еле слышно спускается, словно боится упасть. Надо только догнать, а она уж поможет, она добрая, всем помогает. Перо, постой же, твоя соседка не может так быстро спускаться по лестнице, она прислоняется к стене, идет медленно, а рука болит, бинт набух от крови и почти не удерживает ее. Неудачница... Вот она внизу, а Пера снова нет. Только звук закрывающейся двери откуда-то издалека. Нет, не послышалось, в ночном доме все звуки хорошо слышны, перепутать нельзя. Это Зимний Сад, точно он, нельзя ошибиться. Перо, постой, твоя соседка уже идет. Что Перо делает ночью там? Проходит ночные испытания, не иначе. Бедная Перо, изматывает себя до крайности, добрая, милая Перо. Ты же поможешь, верно? Дверь приоткрыта, странно. Значит, не испытание. Но что же? Голоса, оттуда слышны голоса. Голос Пера и... нет-нет, этого не может быть! Хотя перепутать невозможно, там еще голос, голос, который так часто слышно из динамиков. Кукловод. Но тут голос без помех, такой настоящий, близкий. Нет, это просто невозможно, но, похоже, что правда. Неужели он там? Сердце бьется быстрее, рука, кажется, уже не так болит, она подождет, а вот он- нет. Лицо, увидеть его лицо! Неужели она сможет? О большем и мечтать нельзя, раньше только голос, голос бесстрастный, с помехами и шумами, а здесь живой, настоящий. Надо лишь посмотреть в щель... Вот Перо, стоит в центре, смотрят на кого-то снизу-вверх, а на кого... это ясно, надо лишь чуть сделать шаг влево. Вот он, Кукловод. Какой он красивый, она не так его представляла, неудачница, но в реальности он даже лучше, чем в мечтах. Что? Перо что-то ему сказала. Она сказала... Джон? Красивое имя, оно ему очень идет. Надо получше послушать разговор. Неудачница... Джон признался в любви Перу, а та ответила взаимностью. Поцелуй? Нет-нет, только не это! А как же ее планы, не могут же они так просто рухнуть, рухнуть из-за какой-то девчонки? Дрянь, стерва! Как она смеет отнимать у нее Кукловода, то есть Джона. Она поплатится за это, змея! И как ее все считают хорошей? Это же не так, не так! Но... Кто поверит ей, неудачнице? Никто, никто не встанет на ее сторону, а значит... Значит надо решать свои проблемы самой! Да, самой... Рука подождет, она теперь не так важна. Что важно? Месть! Внутри закипала злость, даже не злость, а ненависть, ненависть к этой противной девчонке, которую полюбил Кукловод. Нет, все должно быть не так, почему Перо, а не она? Да, неудачница, но что же с того? Неужели не видно, как она любит и сохнет, что она всем жертвует ради него, а этой смазливой девчонке просто везет. В глазах темнеет, разум больше не движет телом, им движет ненависть и жажда мести. Прихожая, здесь еще видны затертые капли крови, въевшиеся в дерево. Они теперь будут тут еще долго напоминать о том, с каким трудом дается свобода, которую никто за пределами этого дома не ценит. Но не за мыслями о свободе сюда пришла она, неудачница, она пришла за тем, чтобы все изменить, переписать сценарий судеб под себя, исправить свой статус неудачницы. У нее в руках нож- лучшее средство для исправлений ошибок в книге судьбы, надежнее и быстрее, чем что-либо другое, доступное в этом доме. Надо только подождать... Ждать она умела, о да, она ждет всю жизнь, ждет смерти, ждет прекращения страданий, ждет любви... но теперь пришел тот момент, момент истины. А этого могло и не быть, не ответь Перо " да". Теперь все, теперь надо исправлять ошибки. Тихие шаги- Перо поднимается. Она не заметила соседку по комнате, затаившуюся под ступенями с ножом в здоровой руке. Ее глаза горят азартом, рука дрожит от предвкушения мести. Она тихо вышла из укрытия, платье Пера мелькнуло на втором пролете, значит надо спешить. Без обуви, чтобы тише ступать, неудачница идет следом. Она всегда идет следом, но только сейчас поняла, что с такой позиции удобно атаковать. Столько времени вместе, столько времени Перо мозолила глаза ей, неудачнице, а та продолжала молча мириться с этим. Но теперь нет, нет. О да, теперь она понимает Файрвудов, понимает, почему те ссорятся. Теперь она понимает, почему Джек грызется с Алисой, понимает, почему все эти люди, даже те, что состоят в одной фракции, так ненавидят друг друга и хотят перегрызть глотки. Друг у друга на глазах все время, все 24 часа, в замкнутом пространстве, без права выбора, без свободы... В два прыжка сокращает она расстояние до одной ступени, Перо вздрагивает и пытается обернуться, но ей в спину вонзается нож. Холодное лезвие входит по рукоять в мягкую плоть, разрывая ткань белого платья с треском, проходит между ребер. Перо расставила руки, часто дышит, широко открыв рот. Не может поверить в то, что это смерть дышит в затылок. Похожа на рыбу, выкинутую на берег. На белой ткани расплывается красное пятно, оно расширяется, ползет к пояснице. Из горла убийцы вырвался нервный смешок, а потом еще... При ударе рука соскользнула вниз, до лезвия, на ладони остался глубокий порез, по таким часто опознают убийц, совершивших убийство ножом. Тело Пера упало, как мешок с картошкой, на ступени лестницы. Ее пальцы хватаются за край ступени, девушка пытается подтянуться, но нет, голова начинает кружиться, видимо, темнеет в глазах. Тело становится мягким, руки соскальзывают, голова ударяется о ступень... Вот и все, ты не бессмертна, ты просто девчонка, смеющая перейти дорогу той, которую все зовут неудачницей. Та сейчас стоит над мертвым телом и содрогается от смеха, который сменяется слезами. Она падает на колени, опуская голову, плечи ее дергаются, но теперь от рыданий. Что она наделала! Убила, убила человека, убила Перо! Нет-нет, она же не убийца, она просто влюбленная по уши неудачница. Разум просветлел, злость испарилась, оставив лишь неприятный осадок, теперь она поняла, что наделала. Убийца... Неудачница... Сумасшедшая. Перспективы? Во внешнем мире ее, в лучшем случае, могла ждать психушка, где она провела бы долгие годы, пуская слюни на подушку. А здесь... Здесь такие долго не живут, то есть не существуют. Они не выживают, их бросают. Кому нужны слюнявые идиоты-неудачники, когда свою шкуру сберечь надо. А может быть ее убьет кто-то из тех, кого она считала друзьями. А может это будет Кукловод, ведь она убила ту, которую он любил. Нет, нет, нет! Она причинила боль любимому, так нельзя, нельзя! Она не будет дожидаться того, когда он ее убьет своими руками, это позор, она не хочет так умирать, умирать от рук любимого человека. Нет. Она выдернула нож из тела убитой и отошла на несколько шагов назад. Перо застонала или послышалось? Послышалось, это сумасшествие. Неудачница покрутила нож в руке, направляя лезвие на себя. Из горла рвался нервный смех, но она не старалась его подавить. Она уже наметила то место, куда воткнет нож, вод сюда, под левую грудь.Плечи дергались, рука с ножом дрожала. Девушка зажмурилась и резко всадила лезвие в себя. Оно вошло с глухим ударом меж ребер, обжигая холодом, пронзая сердце. Девушка замерла на миг с широко открытыми глазами и слегка приоткрытым ртом. Смех резко прервался, он слетел с губ в тот момент, когда она отвела руку от рукояти и покачнулась. Ноги подогнулись, она упала на колени, начала задыхаться. В груди чувствовался нож, сердце все еще пыталось биться, но вскоре замерло, не в силах больше ничего сделать. Девушка упала, все также стоя на коленях, упала так, будто склонилась перед Пером. На лице ее застыла улыбка, на щеках были еще не высохшие слезы, а в сердце- нож. Нож, испачканный в крови не только ее, но и Пера. Девушка представила себя, лежащую на ступенях с выпученными глазами, как у жабы. Здесь ей их никто не закроет, надо самой... Из последних сил умирающая девушка опускает веки, после чего засыпает, засыпает на вечно. Лучшая смерть, которую сама для себя могла придумать неудачливая убийца. Это расплата за все, за все ее грехи, за ее любовь к тому, кто ее ненавидит, расплата за то, что она вообще родилась и за то, что она попала в этот дом. Неудачница... А ведь Перо осталась жива...