~
Действительно, пусть три ложки сахара для чая и пять — для кофе останутся между ними. Джерард работал из дома и иногда так сильно увлекался, что напрочь забывал о еде. Однако ни одно его утро не обходилось без крепкого кофе с добавлением того, что Майки называл "белой смертью" и печенья, которое младший Уэй обычно покупал в пекарне около дома, возвращаясь домой из колледжа. Несмотря на то, что братья жили вдвоём и были достаточно взрослыми для того, чтобы родственники не переживали за их здоровье, заглядывая лишь на выходных, в холодильнике всегда было полно еды. Готовка полностью легла на плечи Майки, но он вовсе не был против — по вечерам Джерарду, какое-то время жившему лишь в компании своих ручных крысят, больше не приходилось ужинать чипсами или наскоро размороженной пиццей. Каждый вечер Майки готовил ужин и неизменно заваривал две чашки с чаем, одну маленькую и без сахара, а другую — огромную. Сперва Джерард под недовольное фырканье добавлял сахар сам и зловеще хихикал, его перемешивая, но со временем младший смирился, продолжив ворчать на брата лишь в исключительных случаях и принявшись самостоятельно делать чай таким, каким он нравился Джерарду, зубы и здоровье которого, к счастью, были в полном порядке. Пришлось привыкнуть также к тому, что Оли и Фрэнки, обожаемые и теперь общие питомцы, во время ужина либо шастали недалеко от стола, мечтая стянуть хоть кусочек, либо забирались на плечо старшего Уэя, к которому всё же питали больше привязанности. Крысята щекотали своими носиками шею Джерарда и путались коготками в его спадавших до плеч волосах, и Майки сперва тоже ворчал. Ворчал, до того самого вечера, когда брат подмигнул ему, заговорщически прошептав "А что, завидуешь? Признайся, я им не скажу, честно-честно". На самом деле, завидовать было нечему, ведь после ужина Оли и Фрэнки отправлялись спать в свою просторную клетку, а Майки мог целовать Джерарда хоть до потери пульса и прикасаться к нему до тех пор, пока они оба не уснут после насыщенного дня или не менее насыщенных вечерних ритуалов, включавших в себя совместный душ, ставший традицией, потому что "Нужно заботиться об экологии и о твоей шевелюре, Джерард. Да, каждый день". Ни один из них не помнил, когда последний раз засыпал без улыбки на лице.~
Пусть между ними останутся все глупые обиды и слёзы. – П-придурок! — процедил сквозь зубы Майки, вопреки мольбам и всевозможным уговорам Джерарда забившись в угол ванной комнаты и вдобавок заперевшись там. – Я ведь не специально, маленький мой, ты ведь знаешь! — виновата во всем была тарелка, которую старший Уэй нечаянно разбил на кухне с утра, не слишком тщательно убрав осколки и всё же допустив попадание одного из них прямиком в босую стопу одногруппника Майки, который волею судеб оказался у них дома, помогая Уэю с домашним заданием по математике. Теперь младший Уэй демонстративно стоял у запертой двери, облокотившись на небольшой шкафчик у стены, уже изрядно заляпанной краской для волос. Парень постарался фыркнуть как можно громче, дабы виновник травмы его друга осознал тот факт, что Майки обижен, и продолжил просить прощения, хоть сам одногруппник не так сильно пострадал и вовсе не стал дуться ни на одного из братьев, спокойно отправившись домой полчаса назад. – Ежонок, ну всё, давай мириться... Я обещаю всегда-всегда пылесосить теперь, да и вообще, аккуратнее с посудой буду. — пожалуй, отличительной чертой старшего из братьев был его невероятно успокаивающий голос, приходившийся на руку обоим. Он подходил для историй на ночь, для колыбельных, для комплиментов, да и вообще, для всего на свете, включая извинения. На самом деле, Майки мольбы Джерарда "о пощаде" доставляли некое удовольствие и чувство удовлетворения. Он уже вовсе не был зол и тихонько наслаждался своим триумфом ровно до того момента, пока его не осенило — заперевшись в ванной, он забыл выключить плиту. Ещё одной кухонной катастрофы было практически не избежать. – Ещё раз назовёшь меня "мой маленький", и от твоего большого тоже маленький останется, понял?! — пулей вылетая из комнаты и чуть ли не выламывая замок, младший понёсся на кухню, но при этом всё равно успел пригрозить Джерарду. Оказавшись у плиты, Майки чуть ли не издал стон блаженства, когда понял, что апокалипсиса за время его отсутствия все же не случилось — слегка подгоревшие на сковороде сосиски для хот-догов были отнюдь не худшим исходом. Воспользовавшись вселенским облегчением, свалившимся на плечи горе-кулинара, Джерард внаглую сжал талию парня и развернул его к себе, обнимая, хоть и не успел ещё услышать заветное "Прощаю тебя, недоумок" от своего вечно фыркающего ежонка, неспроста получившего именно это прозвище. – Дурак... Пылесос тебе в руки, в зубы и в задницу. — выдохнул Майки куда-то в ключицу официально прощенного, ведь сил обижаться и злиться у него больше не оставалось. — А Бобу скажу, чтобы у нас на кухне на босую ногу даже не появлялся. – Лучше скажи ему, чтобы не лез к тебе и не звал на какие-то там дискотеки каждую пятницу. — ухмыльнулся Джерард, припоминая все грехи жертвы треклятого осколка. – А ты что, ревнуешь что ли? — сперва Майки мило улыбнулся и слегка покраснел, найдя поведение брата очаровательным, но в следующую же секунду в Джерарда полетела подушка, подвернувшаяся младшему Уэю под руку. — Так ты из ревности что ли специально осколки не до конца убрал? А если бы сам на них наступил?! Большинство их ссор несерьезные или и вовсе шуточные, ведь к вечеру они неизбежно прощают друг другу все обиды, сворачиваясь в один комочек нежности и уюта на мягком диване, делясь друг с другом рассказами обо всем на свете и поцелуями в кончик носа.~
Пусть между ними останутся все воскресные подъемы, которые иногда могут длиться по несколько часов. "Такие похожие и такие разные" — так говорили о братьях их родители. Один круг общения на двоих, море общих интересов, заимствованные друг у друга привычки и фразы, но по утрам Майки поднимается не позже семи, а Джерард, если его оставить в покое, проспит даже полдень, вновь заработавшись накануне. Разумеется, в покое его оставляют крайне редко. Обычно старший Уэй мирно спит, когда Майки будят его биологические часы, и спит при этом исключительно на спине, что даёт его брату уйму возможностей и преимуществ. Несколько раз Джерард просыпался из-за того, что "мелкий бесстыдник" щекотал его нос и щеки невесть откуда взявшимся пёрышком, неоднократно в него прилетала все та же подушка, когда завтрак был уже готов, но самыми лучшими были так называемые "дни гуманности" — иногда Майки все же решал не проводить никаких увеселительных (иногда даже для них обоих) экзекуций и будил соню поцелуями, прижимаясь к его груди и тихо шепча что-то ему на ушко. Это было гуманно, но ровно до тех пор, пока кое-кто не начинал ёрзать на бёдрах Джерарда слишком сильно. "Лучше уж проснуться из-за стояка, чем из-за того, что ты проспал весь день, и времени на стояк у тебя больше нет" — эту легендарную фразу Майки неизменно повторял, когда увлекался слишком сильно и забывал о гуманности своих мер. Случайно.~
В конце концов, пусть между ними останутся их длинные ночные прогулки, пешком или на машине, по берегу моря или по безлюдным тротуарам. Неважно. Майки, пожалуй, подпевал слишком громко и даже не попадал в такт, потому что плохо слышал песню, играющую по радио, но Джерард не посмел бы попросить его замолчать. Вокруг ни единой души, они давно сбились с пути, но Джерард знает, что бензина хватит на всю ночь, а завтра им никуда не нужно — разве это не счастье? На дворе один из первых летних деньков, а винтажный автомобиль, доставшийся Джерарду от отца, останавливается на каком-то холме лишь потому, что водителю хочется полюбоваться парнем, устроившим сольный концерт на пассажирском сидении. Майки даже не сразу замечает, что машина остановилась, а громкость музыки постепенно уменьшается. Джерард целует его, признаваясь в любви без слов, и ему без промедлений отвечают, покусывая губы и пытаясь придвинуться ещё ближе. Старший Уэй тянется к пуговицам на белой рубашке брата, но тот лишь игриво смеется, слегка отталкивая его. – На это у нас вся ночь и вся жизнь, если тебе будет угодно, а сейчас пошли смотреть на светлячков, озабоченный. — так они и поступают, сидя на капоте старенького автомобиля, переплетая пальцы и шумно дыша от детского чувства восторга где-то глубоко в груди. Честно говоря, никто из них понятия не имеет, на что похожи их отношения, ведь они даже никогда не говорили об этом. Но в одном они уверены точно — на данном этапе жизни они абсолютно счастливы. Пока есть тёплый летний ветер, уютный свет настольной лампы и их общие странности, им больше не нужен никто другой.