Гуль при исполнении

Virtute vampire.

- Господа… и дамы - спохватился говоривший, искоса глянул на Терезу Верминову. - У нас есть проблема и вы все знаете о ней. Дальше так продолжаться не может. Пожалуйста, ваши предложения. Воцарилась гнетущая тишина. Сидящие за круглым столом переглядывались и чаще всего бросали взгляды на доктора Граутова. Доктор был уважаемым в сообществе человеком, “дважды доктор” - доктор наук и доктор медицины, известный среди людей психиатр. Доктор как будто игнорировал взгляды и прислушивался к чему-то. Наконец он обратил внимание на стол. Встал. И произнес небольшую речь. Воцарилась гнетущая тишина. Слышно было потрескивание свечей, освещавших стол. Свечи были анахронизмом и вместе с тем - напоминанием о статусе сидящих за столом. Казалось, в этой тишине будут, наконец, произнесены слова “Доктор, вы безумны!”. Но никто на это не решился. Никто. Предложение было принято большинством голосов. Василий Игнатьевич, в миру просто “Васёк” валялся в луже собственных испражнений. Ему было тепло и хорошо. В бороде путалась слюна. Смерть подступила совсем близко, подвал, в котором он упивался боярышником, сжимал стены, нависал. Токсичных цветов граффити, освещенное солнцем через пыльное подвальное оконце, намекало на то, что в суррогате, которым он запивал боярышник, был метанол. А потом пришли они. Галлюцинации. Они были инопланетяне - Васёк сразу это понял. Заберут его на опыты. Галлюцинации не спешили. Бледные, высоченные - с его позиции на полу. Они коротко переговаривались, склонялись над ним, морщили красивые, инопланетные лица. Наконец один из них протянул ему какую-то трубку, с бока которой сочилась красная жидкость и заставил выпить пару глотков. Дальше мир завертелся, ударил, отскочил и Василий Игнатьевич, в миру “Васёк”, потерял сознание. Прежде всего вернулось чувство стыда. Прежде знаний, чувств, картинок… Стыд был нескончаемыми железными пальцами на сжимающемся в ужасе сердце. Потом пришло воспоминание: диагноз, потеря квартиры, бесконечный запой, сначала дорогие, потом дешевые, потом… Боярышник и суррогат. Мыться было не нужно, мочиться можно было в штаны. Звериное существование, ненависть от обычных людей, много отвращения и ненависти, в которых он купался как в грязи помоек. Это доставляло какое-то извращенное наслаждение. Стыд тогда пропал, была ненависть к успешным, дикое озлобление загнанной в смертельную ловушку крысы. А потом Василий Игнатьевич открыл глаза. Оказалось, он сидит в кресле парикмахера в дорогом костюме, чисто вымытый, без вечных вшей, а парикмахер выстригал из его лохм модную прическу с выбритым виском. Яркие огни вокруг зеркала слепили, но он не отрываясь смотрел на себя в зеркало. Как он вообще тут оказался? Вот этих воспоминаний и не было. Вот он умирает - наконец-то! - в подвале. А вот он сидит тут. Ах, да, галлюцинации. И трубка… Что это было, кровь? Запястье? Довольный своей работой парикмахер взмахнул последний раз ножницами и прическа была готова. С приятной улыбкой, от которой бывшего Васька покоробило - какое лицемерие! - знал бы парикмахер кого он приглаживал - специалист проводил Василия Игнатьевича к выходу. Оказалось, его там ждали. - Себястьян Иванович Лакроев. - представился низкий блондин, но руки не подал. Оглядел сверху донизу Васька и сказал “сгодится”. Васёк молчал. Василий Игнатьевич тоже. Лакроев махнул рукой и стоящий рядом с ним шкаф двухметрового роста и метровой ширины плеч подхватил Васька под локоть и потащил на выход. Васёк не сопротивлялся. На улице ночная тьма освежала после душного помещения. Они вышли из круглосуточной барбершопной и сели в припаркованный рядом лимузин. - Виски? - предложил Лакроев, когда машина поехала. Васёк было кивнул, но Василий Игнатьевич успел раньше бросить короткое хриплое “нет”. Лакроев улыбнулся и налил себе. По машине разлился аромат спирта. Дорогого, вкусного, сочного спирта. Васёк сглотнул. Только тут он заметил ещё одно лицо в лимузине с ними. Это был опрятный мужчина лет 50 с короткой седой бородой и коротким ежиком серых волос. “Опасайся его” - брякнул неожиданный голос справа. Василий Игнатьевич вздрогнул, обернулся - справа, конечно, никого. - Доктор Граутов. - Коротко представился новый мужчина и протянул Василию Игнатьевичу сухую плотную ладонь. Они пожали руки. - Как вы сегодня себя чувствуете? - продолжал доктор профессиональными интонациями. На этот раз вылез Васёк и отвечал неприятно и грубо. Доктор, впрочем, был удовлетворен ответами. Повернулся к Лакроеву, коротко кивнул, а после уставился в окно, наблюдая пробегающий мимо город. Лакроев большим глотком допил свой виски и сказал: - А теперь мы сделаем вам предложение, от которого вы не можете отказаться. Большой телевизор на площади в новогоднюю ночь собрал толпу. Народ смеялся, кто-то затеял играть в снежки, у кого-то были в руках бенгальские огни. - Говорит, говорит! - пробежало по толпе и затихло. В телевизоре появилась говорящая голова. - Я устал… Я ухожу… - Говорил бодрый, лощёный старик. - Эти 20 лет были долгим, невыносимым бременем. Теперь я представлю вам своего преемника. Василий Игнатьевич поправил воротник рубашки перед зеркалом, проверил, что микрофон на лацкане пиджака держится, мысленно проклял маскарад и приготовился выйти в прямой эфир.