***
Обычно по ночам я работаю, но той ночью всё было иначе. Часы уже показывали четыре, и я не спала, только вот причиной тому были не рукописи, а всепоглощающее волнение. В призраков я, конечно, не верю, но как быть, если живёшь одна на лестничной площадке, и от квартиры, где всего чуть более суток назад жестоко убили молодую девушку, меня отделяла лишь пустота? Волей-неволей занервничаешь. Я лежала на диване в гостиной, по потолку блуждали уличные тени — в тот день шторы я не задёргивала принципиально, впервые побоявшись оказаться в кромешной тьме — как вдруг тишину ночи нарушил странный шорох. Сперва я подумала, что он шёл с улицы, и даже вскочила, чтобы выглянуть в окно. Но шум доносился с лестницы — и это заставило меня заметаться по квартире, как укушенная зомби. Набравшись смелости, я таки подошла к двери и посмотрела в глазок — увиденное заставило меня схватиться за телефон и нажать на единицу быстрого набора. — Сьюзен? Вы… Ты с ума сошла? Ты знаешь, который час? — Лестница… Там кто-то есть. Кто-то сорвал жёлтые ленты и проник в квартиру Милы. Фрэнки, возможно это полиция, но сейчас же ночь… Фрэнки, мне страшно. — Что? Оставайся дома! Я сейчас приду. Ни в коем случае не ходи туда одна — это может быть опасно. Дождись меня! Он бросил трубку, оставив меня немного злой и немного довольной. Так приятно, когда о тебе волнуются! Он действительно постучал в мою дверь уже через три минуты. За это время я успела привести себя в порядок — освежить макияж, заколоть волосы, сменить пижаму на шёлковое платье, а домашние тапочки — на глянцевые сабо. Пробираясь к двери злосчастной квартиры, мы старались не дышать. Наша осторожность была вознаграждена — ещё с площадки мы расслышали некую возню, доносившуюся изнутри. — Держись за мной, Сьюзен, — прохрипел Фрэнки и облизнул губы. В руке он зачем-то держал массивный включенный фонарик, смысл которого был мне неясен — в подъезде горел свет. Естественно, я так и поступила. Если б в мои планы входило лезть на рожон, я бы наведалась в квартиру Милы в одиночку. Большая натруженная ладонь легла на гладкую металлическую ручку. Та с лёгкостью опустилась. Дверь поддалась — нам под ноги выбежала полоска полумрака. Мы проскользнули в прихожую и прикрыли дверь за собой. Внутри горел лишь настенный светильник. Мы мельком переглянулись и, обменявшись кивками, сразу же двинулись по коридору, где последней справа располагалась ванная комната. Интерьер квартиры потрясал претенциозностью: он отражал личность бывшей постоялицы — девушки без образования и манер, которая благодаря стройным ножкам и кукольной мордашке вдруг дорвалась до денег и связей. По стенам с обеих сторон висели картины, панно — все какой-то экзотической направленности. Был там и малайзийский батик, и африканские маски, при скудном освещении и под влиянием момента пугающие не хуже любого маньяка. В углу у двери стояла средних размеров непримечательная кадка с подвядшим фикусом — в сухой земле растение сникло, словно оплакивая хозяйку. На полках невысоких стеллажей размещались вычурные статуэтки и предметы, предназначение которых я с трудом могла угадать. В конце коридора стояла тонкая зелёная ваза в человеческий рост — она выглядела, как сублимация из папье-маше, я видела похожие в Мина А Саламе, но на проверку оказалась из настоящей керамики — тяжёлой, грубо обожжённой и выкрашенной вручную. Такая немало стоит — как жаль, что художественный вкус за деньги не купишь. На одной из нижних полок разместилась несуразная скульптура из белого камня: немолодой полуголый мужик, чьи чресла по замыслу безымянного автора прикрывала лишь спадающая простыня, зато лицо было замуровано в каменную бороду до самых глаз — до выпуклых, белёсых глаз, пугающих своей пустотой. Ладонями мужик беспомощно тянулся ко мне, правая была полусжата. Закос под античное творчество — наверняка данный персонаж олицетворял какого-то забытого бога, греческого или римского… Что сказать — при жизни Мила отличалась экстравагантностью. Пока мы крались, Фрэнки всё крепче сжимал в руке фонарь, а я всё крепче сжимала пальцами краешек рукава его футболки. Как бы ни было мне любопытно, но страх перекрывал любые прочие чувства, и тогда я радовалась уже тому, что мне было за чьей спиной укрыться от возможной опасности. Добравшись до последней двери, мы обнаружили ту плотно прикрытой. Снизу пробивалась ярко-жёлтая полоса. А мой спутник лишь поувереннее вцепился в фонарик — наконец я поняла, что прихватил он его вовсе не в качестве источника света. На этот раз мы осторожничать не стали — решили предупредить замысел возможного злоумышленника эффектом внезапности. Дверь распахнулась и с грохотом ударилась о кирпичную стену ванной. Меня оглушило: в ушах задребезжало, меня будто с головой окунули в бассейн, заполненный крохотными алюминиевыми колокольчиками — такими украшают рождественские гирлянды. Я машинально закрыла уши ладонями, стараясь избавиться от мерзкого бренчанья в голове, пока не поняла, что исходило оно именно от меня. Я просто орала. А орать было от чего — зрелище, представшее нашим взорам, кого угодно заставило бы содрогнуться. Ванна, некогда белая, а ныне густо покрытая бурыми разводами, красовалась посреди помещения. Тело давно увезли, кровавую воду спустили, но вот отмыть следы трагедии со стенок ванны так и не удосужились. Тёмные подтёки застыли на них немым напоминанием о случившемся. А ещё этот запах… В помещении удушливо пахло тухлятиной. Хотя сама ванная комната оказалась пуста. — Может, прекратите уже орать, мадам? — Раздалось за нашими спинами. Голос показался знакомым. Еле помня себя от ужаса, я обернулась. — Эй, парень, скажи своей даме, пусть умолкнет — не хватало ещё, чтоб сюда весь подъезд сбежался. От возмущения я действительно умолкла — чуть было язык не проглотила. Он говорил обо мне так, будто меня там не было. Ненавижу, когда обо мне говорят в третьем лице! — Э… Она не моя дама. А вот ты кто такой… — Сам не видишь? ССМЭ. Ну конечно, это он! Узнав в ночном визави того грубияна из экспертной службы, я решила не спускать ситуацию на тормозах: — С каких это пор эксперты работают по ночам? Да ещё и в одиночку? Всё это весьма странно... — Я сделала шаг вперёд и уставилась в скабрезно прищуренные глазки. Сейчас я могла наконец рассмотреть его в полной мере — без всех этих спецзаслонов в виде рабочей униформы. Доктор Саммерз предстал передо мной жилистым мужчиной среднего роста и давно не среднего, судя по проседи в висках и въевшимся в кожу вокруг глаз усталым лучикам, возраста. Скрестив руки на груди, он смотрел на меня, как инсектолог на предмет своего изучения. Ненавижу, когда на меня так смотрят! — А Вы кто такая, чтобы вопросы задавать? Покиньте место преступления сейчас же — Вы не имеете права здесь находиться. — А знаете что… Я звоню в полицию. Пусть они решают, кто имеет, а кто не имеет. Хозяйничать ночью в квартире, где около суток назад убили несчастную девушку — это как минимум подозрительно! Для виду я даже полезла в карман платья за телефоном — чистой воды блеф, ведь телефона с собой у меня не было. Но мой жест произвёл на эксперта нужный эффект. — А вот не надо дёргать правоохранителей почём зря! Они и так с ног валятся, чтобы раскрыть это дело как можно скорее. Мой долг — помочь следствию. Пока тело готовится ко вскрытию, я решил не терять времени и ещё раз изучить место преступления. Больше мне сказать нечего. Да, и если вспомните что-то необычное в поведении жертвы за последнее время, звоните сразу мне. Доктор поторопил нас к выходу, и мы поддались его напору, причём мой спутник поддался ему куда охотнее меня. Шагая по коридору, через открытый дверной проём гостиной я увидела на маленьком журнальном столике включенный лэптоп. Наверное, он принадлежал эксперту. Взгляд зацепился за блестящий стикер в виде глянцевого сердечка на крышке. Как экстравагантно — а этот доктор определённо начинал мне нравиться! Преступление, о котором никто не должен был узнать. Мила Видова — успешная модель и просто прелестная девушка — найдена зверски убитой в своей квартире. Как сообщает источник, близкий к следствию, девушку лишили жизни прямо в ванне. Но в чём же причина столь дерзкого преступления? Кому могла помешать молодая красавица? Стала ли её гибель результатом козней конкурентов — мы все знаем, как жесток бывает мир высокой моды к тем, кто слишком быстро карабкается по его иерархической лестнице. А может быть, красавица, с виду напоминавшая ангела, в тайне промышляла совсем не ангельскими делами, за что и поплатилась? Проституция, наркотики, связи с мафией? Пока это лишь догадки — но с догадок начинается любое расследование. Если вы — постоянный читатель моей колонки, то хорошо знаете, как далеко разгадка преступления порой бывает от изначально выдвигаемых версий. А что если Мила перешла дорогу влиятельным людям, которые не смогли ей этого простить? Слишком много вопросов без ответов, и главный из них — почему данное происшествие не получило широкой огласки? Кому выгодно скрывать его детали от общественности? Я, Мартин Стюарт, берусь за авторское расследование и обещаю докопаться до правды. Когда все вокруг молчат, я молчать не стану! Читайте Criminal Minds Magazine, следите за обновлениями на страничке Полуночного Колумниста и будьте в курсе всех новостей по делу Милы Видовой! В полшестого я опубликовала колонку на сайте издания. В пять тридцать две я опрокинула рюмку бренди. В пять тридцать пять наконец-то уснула. В семь сорок мне позвонила Софи. Похвалила за маркетинг и пожурила за отсутствие фактологии. Мол, пока об этом деле кроме Полуночного ещё никто не написал, но уже к обеду о нём будет трындеть каждый завалящий таблоид. И мне срочно понадобятся доказательства того, что именно Мартин имеет эксклюзивный доступ к материалам дела и ходу следствия, а иначе под грудой сплетен, домыслов и обрывков правдивой информации публика просто потеряет меня из виду. После разговора с Софи я снова вырубилась, однако уже в девять позвонила Кортни — та самая следователь по делу, с которой мы познакомились прошлым утром. Она любезно пригласила меня на "беседу" в следственное управление, и я любезно согласилась.***
В управлении меня сразу же проводили в комнату для приватных бесед и предложили… Нет, не кофе, а подписку о неразглашении. Кортни заранее извинилась за эту формальность, а в ответ на моё непонимание, граничащее с чувством ущемлённого личного достоинства, она с готовностью пояснила, что о происшествии кто-то прознал — кто-то, имеющий выход на официальные СМИ, а это уже попахивало журналистским расследованием. Чему они, профессионалы, не могли быть рады — журналисты в погоне за жареными фактами и высокими гонорарами уже не раз и не два уводили общественное мнение в сторону препятствования официальному следствию. Она также предупредила, что ради близости к месту громкого преступления ушлые журналюги на всё готовы — скорее всего, в ближайшее время кто-то из них под личиной простого доброжелателя или даже должностного лица собирался наведаться в наш дом, а возможно, и на порог моей квартиры. Ну, это уж вряд ли: Фрэнки привык держать всё происходящее в доме под своим контролем. Вдогонку Кортни намекнула на неких влиятельных людей, которые уже дали полиции понять, что разглашение деталей этого дела крайне нежелательно, более того — чревато. На случай угроз подобного рода у нас с Софи существовала договорённость: на любые расспросы о Полуночном она отвечала, что нанимает колумнистов-фрилансеров через онлайн-биржи, а гонорары отправляет на криптовалютные счета. Как руководительницу информационного издания её должен интересовать только продающий контент, а дальше — хоть трава не расти. Забрав подписку о неразглашении, украшенную моим фирменным Мэрилендским автографом, Кортни всё же предложила мне кофе. В целом, беседа прошла на спокойной ноте. На ненавязчивые расспросы Кортни я честно отвечала, что с жертвой была лишь поверхностно знакома и не входила в круг её близких друзей. Что мне тридцать два, не замужем, детей нет. На вопрос о профессиональной деятельности я назвалась гострайтером — человеком, который пишет истории других людей. Довольные беседой, мы с Кортни попрощались и обещали держать связь. Я покинула комнату в приподнятом расположении духа и проследовала в уборную — освежить макияж. Несмелый солнечный луч пробрался в тесное помещение туалета сквозь узкое замызганное окошко, опустился на мою ладонь и щекотнул теплом. Первый луч солнца после череды беспросветных серых дней — предвестник весны. Я улыбнулась своему отражению в заляпанном мыльными разводами зеркале. Девушка с собранными в пучок каштановыми волосами, тяжёлыми очками-стрекозами на курносом носу и свежевыкрашенными в ярко-вишнёвый губами улыбнулась в ответ. Выйдя в коридор, я сразу же заприметила странную незнакомку — не менее шести футов ростом и весом едва ли с полцентнера. Она выглядела настоящим ходячим скелетом — а ещё говорят, бодипозитив нынче в моде. Я сразу распознала в несчастной профессиональную модель — нет, не по вертлявой походке или грамотному мейкапу, а по тому, чем на самом деле славятся большинство профессиональных моделей — по запущенному из-за гормональных сдвигов акне, жидким, ломким волосам и абсолютно бессмысленному взгляду (наркотики и чтение одинаково плохо влияют на зрение, вот только на взгляд они влияют диаметрально противоположно). Девушка появилась из комнаты для допросов — пометавшись по коридору, она всё же разобралась, в какой стороне выход, и устремилась туда на своих ходулеобразных конечностях. Я припульнула за каланчой и настигла её уже на улице — в закутке для курения. — Привет. Не найдётся сигаретки? — Я не курю, да и не курила никогда, но на что не пойдёшь ради такого дела? — Спасибочки, подруга. Акхакхаа, — кашель накрыл с первой же тяжки, хотя я вообще не уверена, что умею затягиваться. — Крепкие! Прям как моя жизнь… — Угу… — Каланча, чью мордашку кроме аляпистых угрей украшали ещё и фиолетовые круги под глазами, тянула профессионально — видно держать во рту продолговатые предметы и высасывать из них жизненные бонусы было у неё в привычке. — На допрос вызывали? — Я не отступала. — Не допрос, а беседу. А ты вообще кто… — Меня тоже. — Нет, дорогуша, здесь вопросы задавать буду я. — Они только для виду называют это "беседой". Типа чтоб народ не пугать. На деле допрос и есть. Ты ж бумагу подписывала? — Э… — Держу пари, тебе они тоже пытались лапшу на уши навешать, что это подписка о неразглашении. Да только к твоему сведению подобные подписки по закону предназначаются только для должностных лиц. А не для нас с тобой. И они, — я выразительно махнула в сторону здания следственного комитета сигаретой, на дымящемся кончике которой угрожающе навис столбик белого пепла, — они прекрасно это знают. Но продолжают запугивать… Времена меняются, а методы — нет. Не удивлюсь, если в один прекрасный день за курение начнут сажать в Гулаг. Пива хочешь? Я угощаю. Затащить мямлю в ближайший кабак не составило труда. Мямля несказанно обрадовалась холодному имбирному элю — присосалась к стакану, будто была с жесточайшего бодуна. Хотя, скорее всего, и правда была. После второй пинты мне таки удалось развязать ей язык. Алкоголь помог, но лишь отчасти — также мне на пользу сыграла легенда: по ней я проходила потерпевшей по делу о домашнем насилии, и, несмотря на судебный запрет, бывший сожитель продолжал меня преследовать, а для того, чтобы задержать его хотя бы на сутки, органы требовали от меня материальных доказательств его вины. Будто бы убегая на каблуках по грязным мостовым от озабоченного придурка, я только и думала о том, как бы записать погоню на камеру мобильного! Мой рассказ произвёл на деву устрашающее впечатление, а мой облик — строгий твидовый костюм и туфли на старомодном квадратном каблуке — наверняка помог ей проникнуться повышенным доверием к случайной знакомой. В ответ она поведала мне о нелёгкой доле девушек из модельного бизнеса. С Милой они работали в одном агентстве. Близкими подругами не были (похоже, Мила вообще не спешила заводить на новой родине близких подруг), но среди прочих коллежек они общались теснее всего. Так вот, по словам нашей свидетельницы, Милу кто-то преследовал. Начиналось всё с забавных россказней про "чувство присутствия" и "такое ощущение, что за мной следят". А продолжилось пропажей нижнего белья — красных кружевных трусиков — с сушилки на крыше домa. Мила утверждала, что преследователь был способен на многое, она боялась оставаться одна и домой каждый раз после длинной смены на фотосессии или показе ехала нехотя — якобы, в съёмной квартире она не чувствовала себя в безопасности, но квартира была оформлена по предоплате в долгосрочную аренду, а времени на поиск нового жилья у неё не было… И только я было подумала, что вот она — зацепка, как деваха, с удовольствием пригубив третий бокал, мимоходом ляпнула, что Милиному любовнику видимо плевать было на неё саму, раз он так и не снял ей другое жильё. Подробностей о любовнике она не знала, но заметила, что Мила частенько отлучалась с ним на выходные — на эксклюзивные уик-энды, сделанные из частных бортов и частных островов. Он дарил подарки, но всегда через посыльных. Никто его не видел, никто не знал его имени. Никто и не думал расспрашивать о нём саму Милу — высокопоставленные покровители в среде моделей дело нередкое, и не чесать языками там, где это может быть опасно, данный люд хорошо обучен. И кто сказал, что напиваться до обеда — вредно? Неизвестный сталкер в жизни Милы Видовой? По источникам, близким к жертве, незадолго до гибели Милу терроризировал некий преследователь. Девушка была в шаге от безумия — опасаясь за собственную жизнь, она не заметила, как свела её к самой настоящей паранойе. Мало кто в курсе, но сосредоточенная на карьере модель имела весьма бурную личную жизнь, подробности которой она тщательно скрывала. Как знать, возможно девушка стала жертвой сталкера, свихнувшегося на почве ревности и неразделённой страсти? А возможно, речь идёт о самом настоящем маньяке, и Мила — лишь первая жертва в списке? Сейчас я прорабатываю обе теории. Больше подробностей о деле Милы Видовой читайте в моей следующей колонке. Эксклюзивно для Criminal Minds, ваш Полуночный Колумнист. К вечеру эксперты снова наведались к нам на площадку. На этот раз они выносили из квартиры всё, что только могли. Складывалось впечатление, что если бы это было возможным, они бы и сантехнику вынесли, и лепнину с потолков. Откуда такой энтузиазм? Я следила за ними через глазок. Хотела выловить, когда в дверях появится тот самый эксперт, чтобы в нужный момент выскочить на площадку и ошарашить его очередной случайной встречей. Но он всё не появлялся, и в конце концов я вообще засомневалась, что среди членов группы он был. — Девушка, простите, а мистер Саммерз сегодня здесь? — Доктор Смерть что ли? Здесь. — Девчонка в белом костюме скептически меня осмотрела и вдруг гаркнула в тёмный зёв дверного проёма — дверь в квартиру Милы оставалась открытой настежь, из запечатанной гробницы потихоньку превращаясь в проходной двор. — Доктор Тооодд, доктор Тооодд… — Чего тебе? Чего орёшь на весь дом? — Тут Вас спрашивают! Саммерз, которого, как я уже поняла, в среде коллег было принято называть либо Смертью, либо по имени, но в обоих случаях с обязательной приставкой "доктор", высунулся из проёма лишь через несколько минут. К тому времени его коллеги уже успели спуститься в холл, прихватив последние коробки с поклажей — личными вещами Милы, а я так и не решилась снова зайти в злополучную квартиру — хватило с меня ночных вылазок. — А, это Вы? — Он явно не был рад меня увидеть — хотя с чего бы? В руках он держал тот самый ноутбук — со стикером в виде сердечка. — Можем перейти на "ты", доктор… Тодд. — Нет, спасибо, миссис. — Мисс Мэриленд, но для Вас — просто Сьюзен. — Я подошла чуть ближе, почти уткнувшись носом в его лицо. Теснота будоражила. — А может быть даже и Сью… — Вообще-то, мисс, я тороплюсь. — Правда? Жаль. А я хотела пригласить Вас на ужин. — С какой же целью? — Он глумливо прищурился, а ноутбук плотнее прижал к груди. — С целью более тесного знакомства. Если Вы не женаты конечно. В том, что он не женат, я была уверена — мужчины с таким скверным нравом, как правило, подолгу с женщинами не уживаются, а женщины, причём любые, не уживаются с мужчинами, которые вместо того, чтобы отрабатывать дома свою супружескую повинность, проводят ночи в пустых квартирах мёртвых моделек. — Вы очень напористы, я бы даже сказал агрессивны. И это чтобы не сказать большего, дабы Вас не обидеть… — Ох, доктор, что бы Вы ни сказали — удивить меня Вам не удастся. Можете быть спокойны: на Вашу свободу я не посягаю, хотя Вы и в моём вкусе — но моя собственная свобода ещё больше в моём вкусе. А вот от единичного, но задорного перепихона я как свободная женщина никогда не откажусь. Без проблем и без обязательств. Не знаю, чего в его ответе было больше — желания поскорее отведать предложенного блюда или же стремления поскорее отделаться от навязчивой нимфоманки, но ответ его был следующим: — Если без проблем и обязательств, то завтра после обеда я свободен. — А до обеда? — С утра у меня два плановых вскрытия. Позвоните мне после часу дня. Визитка у Вас есть. По лестнице он ускакал, аки горный козлик — и это в его-то годы!***
В офис ССМЭ я подоспела к девяти утра — выскочила из такси и до входа с десяток метров пробежала под мелким дождичком. Пускать меня не хотели, но я позвонила по номеру на визитке, и, дабы не провоцировать навязчивую даму на разборки, доктор Смерть дал распоряжение проводить меня в прозекторскую. Там, в комнате для наблюдений за вскрытиями, я провела следующие три часа, любуясь, как команда экспертов колдовала над трупами, орудуя ватными тампонами, мензурками, линейками, фотокамерами и планшетами, пока сам доктор Смерть лихо управлялся со скальпелем, щипцами и ножницами. Зрелище было бы чуть увлекательнее, знай я суть дел и происхождение тел, но посвящать меня в подобные детали никто не спешил, так что к середине второго вскрытия я чуть было не уснула. Когда тело наконец увезли в морг, оба ассистента прибрали рабочее помещение и отправились на обед, о котором только и твердили последние полчаса, в то время как протухшие внутренности и ошмётки кожи ещё лежали перед ними. Дождавшись, когда помощники смоются, доктор соизволил выйти ко мне. — Ну, как тебе зрелище? Ты ведь на самом деле за этим сюда заявилась — поглазеть на вскрытия? — Угадал, — я невинно улыбнулась. — Зрелище… так себе. Не думала, что будет так… противно. — Я наблюдал за тобой. И не заметил, чтоб тебе было особо противно — скорее уж скучно. Ну да ладно. Мне нужно принять душ и переодеться. Ты уже выбрала, где будем обедать? — Более того — я уже выбрала, где мы будем трахаться. Не задерживайся. Мне… на улице подождать? — Да… То есть нет. — После слова "трахаться" выпереть меня на улицу, в промозглый февраль, как шавку какую-то, у него не хватило духу. — Подожди здесь. Я скоро. Он покинул прозекторскую, оставив меня одну. Прямо надо мной висела камера — я накинула на неё свою шаль. Из комнаты для наблюдения я прокралась в зал. Следя за работой экспертов, я сразу заприметила небольшой компьютер в углу помещения — к нему ассистентка постоянно бегала, чтобы сделать необходимые пометки. В компьютере нашлась база с файлами, каждый из которых в своём названии имел имя и дату — как у них всё примитивно! Папку с именем Милы обнаружить было несложно — в списке по дате обновлений она оказалась одной из последних. Её содержимое перекочевало на мой девайс за считанные секунды. Вернувшись, доктор Смерть застал меня всё на том же диванчике в комнате для наблюдения — укутавшись в шаль, я почти дремала в томном предвкушении нашего экспресс-свидания. Обед был чудесный — морепродукты и белое вино созданы друг для друга! Даже тот нелепый факт, что платить за еду в ресторане и номер в гостинице пришлось мне, нисколько не удручал. По крайней мере за сам секс мне не пришлось платить — а это в наши дни уже удача. С доктором мы расстались в четырёхзвёздочном отеле Кроун Плаза — я оставила его отсыпаться после забега на длинную дистанцию с тремя препятствиями, а сама поспешила домой — ознакомиться с содержимым флешки не терпелось. Мила скончалась от кровопотери — по предварительному заключению судмедэксперта, смерть была скоротечной, жертва скорее всего даже не успела ничего понять. Характер раны указывал на то, что орудием убийства стал предмет с тремя острыми зубцами — что-то вроде крупной вилки. Чтобы порвать артерию, убийце хватило единственного точного удара в левую надключичную область. Тело обнаружили в наполненной ванной. Жертва была полностью обнажена. Следов сексуального насилия, как и следов борьбы не нашлось — возможно, она дремала и просто не заметила, как преступник прокрался в ванную. Алкоголя или наркотиков в крови погибшей тоже выявлено не было. Данные вскрытия и отчёты с места преступления ожидали обработки со стороны следственного комитета для последующего вынесения официального заключения. Только вот я ожидания себе ну никак не могла позволить и потому решила вынести заключение за них — благо из материалов экспертизы оно напрашивалось само собой. Убийца Милы Видовой — хладнокровный маньяк! Стали известны некоторые подробности относительно состояния тела несчастной жертвы. Судя по всему, злоумышленник прокрался в её квартиру поздно ночью, когда она принимала ванну после тяжёлого рабочего дня и, воспользовавшись расслабленным состоянием девушки, лишил её жизни единственным ударом. Милу закололи — убийца словно принёс её в жертву, как какое-то сакральное животное… Сексуальный характер преступления можно исключить. Орудие убийства до сих пор не установлено. Кто же он — неизвестный психопат, расправившийся с беззащитной девушкой таким диким способом? Мы не можем не вспомнить о таинственном преследователе Милы. Характер смерти указывает на то, что убийца точно знал, на что шёл: убийство не было спонтанным, рука душегуба не дрогнула… У такой ярости всегда есть мотивы, и у сталкера, преследовавшего недосягаемую модель до самой гибели, они были. Но только ли у него? Как насчёт тех страниц жизни модели, о которых нам ничего не известно? И пока официальное следствие молчит, Полуночный Колумнист продолжает своё расследование. Оставайтесь со мной, делитесь своими мыслями в комментариях, делайте репосты. Вместе мы не позволим властям скрыть правду об этом запутанном деле! Кровь стыла в жилах при мысли о том, каково пришлось бедной Миле в ту злополучную ночь. Или же причиной поселившегося внутри холода стали внешние факторы? Я подошла к окну. Уже стемнело. Пейзаж, даже в самый солнечный июльский день едва ли выходивший за рамки серой палитры, ныне растекался по стеклу сплошной сизой кляксой, похожей на гигантскую голубиную какашку. Дорога с редкими автомобилями чернела внизу хищной змеёй. По ту сторону мигала теплотой зазывающая вывеска Старбакса. От мысли о горячем кофе стало ещё холодней. Я неосознанно поёжилась, поглубже увязнув в глубинах домашнего кардигана. В стекле моё лицо отражалось, словно призрак из параллельных миров — полупрозрачное, бледное, с осыпавшейся за день косметикой. Спутанные волосы свисали до лопаток, словно кольца колючей проволоки. Хотела задёрнуть шторы, чтобы оградиться от холода и мрака окружающего мира, но пальцы меня не слушались — продрогшие, они едва шевелились. Я поспешила к радиатору, чтобы прибавить мощности, и обнаружила, что он давно уже не работал. Металлический каркас успел остыть, а все попытки заново его нагреть ни к чему не привели. Шлёпнув по кнопке включения и не дождавшись от агрегата никакой реакции, я чуть было не заплакала. Впереди меня ждала очередная одинокая ночь, только на этот раз ещё и безнадёжно холодная… Как бы не так! Отбросив уныние, я вознамерилась вернуть себе свой радиатор, а заодно и разжиться приятной компанией! Фрэнки обитал в просторной изолированной квартире на подвальном этаже. Спустившись, мне пришлось пройти через длинный тёмный коридор, освещаемый лишь парой ненадёжно мигающих лампочек под потолком. Я постучала в тяжёлую металлическую дверь с табличкой "Домоправитель". Кстати, Фрэнки был единственным жителем дома, чья дверь имела электронный замок, а не механический — по его собственному признанию, когда полдня проводишь в беготне по этажам, даже самый маленький ключик в кармане начинает утягивать. Я выждала пару секунд, и за дверью раздалось непонятное копошение. Прошло ещё немного времени, прежде чем дверь отворилась. — Сьюзен? У тебя что-то случилось? Почему ты просто не позвонила? — Привет, Фрэнки. Как хорошо, что ты ещё не спишь. Понимаешь, мой радиатор, он… — Что, снова сломался? — Боюсь что да. Ночи сейчас холодные… — Точно, холодные. Вроде почти весна, а холод всё никак не хочет отступать. Погоди минуту, я возьму инструменты. Он пропустил меня внутрь, оставив ждать в мрачной прихожей, а сам исчез за одной из межкомнатных дверей. Пока его не было, я имела возможность оглядеться. Квартира была завалена каким-то хламом — от старой, явно давно не ношеной одежды до запчастей от кухонной техники. Некоторые штуки и вовсе вызывали недоумение: например, большие пластиковые канистры с прозрачной жидкостью, маленькая железная тяпка, наверное предназначавшаяся для ухода за комнатными растениями, которых у Фрэнки не было, мотки проводов и даже несколько плюшевых игрушек… Детей у Фрэнки тоже не было. — Работая домоправителем, нужно иметь под рукой весь необходимый инструмент. И никогда не знаешь, что именно понадобится тебе на этот раз. С моим радиатором ему пришлось повозиться. Он разобрал его, сняв каркас, поковырялся во внутренностях, подпаял пару проводков, отчего по квартире тут же разнёсся густой химический смрад. Чтобы рассеять его, пришлось даже приоткрыть окно и запустить в и без того остывшую квартиру ещё немного холода. Однако даже после всех хитрых манипуляций обогреватель так и не заработал. — Прости, Сьюзен, но кажется он просто перегорел. Видишь этот провод? Без него ничего не заработает, а он выглядит так, будто кто-то его зубами грыз. Паяльником здесь не обойтись… — Уж не хочешь ли ты сказать, что у меня в квартире завелись какие-то зубастые насекомые? Я слышала, вредители как раз любят устраивать гнёзда внутри подобной техники… От ужаса у меня сердце заколотилось в два раза чаще. Ненавижу всякую ползучую живность и до умопомрачения её боюсь. Не будучи в силах перебороть накатившее отчаяние, я опустилась в кресло и мелко захныкала. Должно быть, моего гостя такое поведение немало смутило, но что я могла с собой поделать? Есть вещи, которые нам неподвластны. — Сьюзен, успокойся, прошу тебя! Нет здесь никакой живности и не было никогда. Я немалые бабки пестконтролю отстёгиваю, чтобы в здание даже муха лишний раз побоялась залететь. А провода — они просто китайские и истрепались от времени. Сколько этому радиатору — он же достался тебе ещё от прежних квартирантов! Думаю, самое время купить новый. Если хочешь — я помогу с выбором… — Хочу! — Я мигом взбодрилась. — Хорошо, что в наше время даже по магазинам ходить не обязательно. Давай сейчас же закажем новенький обогреватель по интернету! — Я подбежала к рабочему столу и открыла ноутбук. Естественно, для поиска радиатора я собиралась использовать другой браузер — тот, который никогда не использовала для работы над колонкой или своими романами. Все писатели — параноики. — Сьюзен, я думал, мы займёмся этим завтра. Уже поздно, почти полночь… — Завтра? — Я вдруг почувствовала себя соломенной куклой, сброшенной со скалы прямо в бушующее ледяное море. — Ах да, конечно. Значит эту ночь я всё же проведу в холоде… — Просто оденься потеплее. У тебя же есть запасное одеяло? — У меня есть идея получше. — Обольщённая собственной затеей, я вновь воодушевилась. — Выпьешь со мной вина? Красное вино здорово согревает изнутри. А хорошая компания — ещё и снаружи. У меня как раз завалялись пару бутылочек доброго… — Сьюзен, я не уверен, что это уместно, но раз ты настаиваешь… Парнишка был слишком смущён, чтобы продолжать упираться. Мне только и оставалось что откупорить бутылку, наполнить бокалы и, вручив один из них моему визави, проследить, чтобы он выпил его до дна. — Ну что? Не так уже это и неуместно, а? Запомни, Фрэнки — вину и любви всегда найдётся место в нашей жизни. Парень оказался не очень стойким — судя по всему, он нечасто выпивал, а выпивал в компании эрудированной воспитанной дамы наверняка впервые. Умело захватив его внимание, я болтала без умолку, в режиме реального времени наблюдая, как расширялись его зрачки, а щёки заливала краска. — Так значит, Сьюзен, ты писательница? Скажи, я мог читать твои книги? — Это вряд ли! — Я искренне рассмеялась. — Точно. Глупо с моей стороны было даже притворяться тем, кто читает книги. — Он искренне рассмеялся в ответ. — А над чем ты сейчас работаешь? — В данный момент я пишу роман… В жанре любовного детектива с несчастливым концом. У меня все романы с несчастливым концом — за это издатели и называют их "неформатными"… — Несчастливым — значит… Герой и героиня в итоге расстанутся? Или злодей останется ненаказанным? — Возможно и то, и другое. Но хватит болтать. Как насчёт того, чтобы занять наши языки чем-то более приятным? Он был уже достаточно пьян, чтобы возбудиться с полоборота и потерять голову. А я достаточно пьяна, чтобы этим воспользоваться. Мы проснулись от шума в подъезде — какая ирония. Фрэнки выглядел пристыжённым (что зря — с его габаритами стесняться нечего), голодным и немного злым. В его глазах читался немой вопрос: "Ты же никому не расскажешь, да?". — Успокойся, милый. Произошедшее останется между нами. — Он заметно воспрял духом, услышав это. Но от предложения принять душ вместе вежливо отказался. — Однако я всё ещё рассчитываю на твою помощь в выборе радиатора! Из квартиры мы выходили вместе — мне срочно требовался кофе, а ему уже пора было бежать на плановый обход подвальных помещений: следить, чтобы в подвал не забирались бомжи, и вовремя примечать течь труб, чтобы не допускать аварий — стандартная рутина домоправителя. Едва дверь распахнулась, мы нос к носу столкнулись с доктором Тоддом. Всей честной компанией он и его верные приспешники вновь хозяйничали в апартаментах покойной модельки. — Что здесь происходит? Я не для того вашему управлению давал код от домофона, чтобы вы ходили сюда, как к себе домой! — Фрэнки, явно смущённый таким сюрпризом, в силу своей наивности посчитал нападение лучшей защитой. — Мы пытались предупредить о своём визите, мистер Кайман. Но так и не смогли до Вас дозвониться. Должно быть, Вы были очень заняты… — По лицу доктора Тодда не проскользнуло и тени эмоций. Он лишь водил глазами с меня на Фрэнки и обратно. С моего плаща, из-под которого торчали кружева шёлковой ночнушки и синюшно-бледные ноги без колготок, на его застёгнутую не на ту пуговицу рубаху. С моих растрёпанных волос на его растрёпанные волосы. — Мы связались с родственниками погибшей. Скоро прилетит её сестра — заберёт тело, а заодно и личные вещи. — Встряла ассистентка, хотя её никто не спрашивал. — Лэптоп например? — уточнила я. — Конечно. И лэптоп тоже. — Она пожала плечами. Тут же глазёнки доктора суетливо забегали — как он ни старался, скрыть нервозности на этот раз у него не получилось. По лестнице мы с Фрэнки спускались бегом, а оказавшись на первом этаже, где наши пути должны были разойтись, остановились, чтобы попрощаться. — Сьюзен… — Он несмело мямлил, чем немало меня веселил — ну ни дать ни взять, двоечник у доски. — Слушай, тебе не кажется, что этот тип… Эксперт… Он слишком странный? От одного его вида мурашки по коже. — Он даже вздёрнул плечами, изображая те самые мурашки. — Разве? — Я не понимала, куда он клонит. — Ну, в какой-то мере все, кто по долгу службы вынужден ковыряться в трупах, немного странные… — Я не об этом. Просто он из Милиной квартиры не вылезает. И одному богу известно, чем он там занимается. Знаешь, не удивлюсь, если он и сам окажется маньяком, который держит у себя в холодильнике части мёртвых тел. Я слыхал, есть психи, которых трупы и всё связанное со смертью возбуждает… Вот этот эксперт вполне напоминает такого. Ты это… Будь с ним поосторожней. На всякий случай. — Извини, Фрэнки, но если твоя теория про эксперта-некрофила верна, то я уж точно не в его вкусе — слишком живая. А ты бы лучше поменьше процедуральников смотрел — глядишь, и не мерещилось бы всякое. — Всё равно. Звони мне, если что. А один на один с ним не оставайся. Не нравится он мне… И не волнуйся о радиаторе — я тебе его сам закажу. Средней ценовой категории и с наилучшими техническими характеристиками. Как же всё-таки приятно, когда о тебе заботятся! Фрэнки волновала моя безопасность — это так мило! Я выбежала на улицу, а полы плаща развевались, как крылья бабочки. Студёный ветер забивался под юбку, раздувал её, словно парус, того и гляди норовя поднять меня в воздух. Я чувствовала себя первой весенней бабочкой, спешащей навстречу скорому солнцу. Вернувшись на свой этаж, я застала на лестничной клетке всё ту же суетливую картину. Эксперты уже заканчивали работу, вынося из квартиры свои причиндалы и водружая жёлтые ленты поперёк двери. Опять. Я подождала, когда ассистенты закруглятся и спустятся в холл. Доктор Смерть по традиции задержался. — Ну как — все вещи вернул на место, Тодд? — Конечно. — На этот раз он не проявил никакого видимого беспокойства. На его бледном скуластом лице снова застыла маска усталого безразличия, а маленькие тёмные глазки выражали абсолютную отрешённость. — Что насчёт тебя? Как провела ночку? — Ночку? Могло быть и лучше. Но родная кроватка всяко уютнее отельной койки. Кстати, можешь принять это как официальное предложение протестировать мою перинку. Если будет желание… — Я всё же предпочитаю отельные койки. Они безопаснее. — Он невесело ухмыльнулся. — Но предложение заманчивое. Он умолк, но уходить не спешил. Он даже не смотрел мне в глаза, просто продолжал стоять рядом, пока мне это не надоело. — Прекращай, доктор Тодд! Ты меня пугаешь! — Слушай. — Он склонился к самому моему уху. От него пахну́ло хлором и формалином. Я почувствовала, как возбуждаюсь. — Это конечно не моё дело. И я прекрасно пониманию, что значит "без обязательств". Так что не подумай, будто я вмешиваюсь в твою личную жизнь… Но всё же будь с этим Кайманом поосторожнее. С Фрэнки? Эй, доктор Смерть, а ты случайно не ревнуешь? Чтобы не выглядеть дурой и его не выставлять дураком, я не произнесла этого вслух, но ничто не помешало мне похихикать над ним мысленно. — У тебя есть какие-то подозрения насчёт Фрэнки? — Я постаралась придать своим интонациям оттенок минимальной заинтересованности. — Поверь моему опыту. Я более двадцати лет в профессии и прекрасно знаю, что в подавляющем большинстве случаев убийства подобного рода совершаются знакомыми жертвы. А у Милы знакомых в городе было не так чтобы много… И Кайман — один из них. Просто если бы у него был мотив, то уж за возможностью дело бы не стало. Я ничего не утверждаю, более того — ни на что не намекаю. Просто... будь осторожнее. И не пускай в свой дом кого ни попадя. Он ушёл, не попрощавшись — вновь ускакал, перепрыгивая через две ступеньки, старый козёл. Фрэнки был прав: весь образ этого эксперта пестрил странностями. Однако что насчёт самого Фрэнки? У него были запасные ключи от всех квартир в доме. Он прекрасно знал о графиках перемещения всех жильцов — кто во сколько уходил на работу, пробежку или в клуб и когда возвращался. Конечно, недотёпа, с трудом закончивший среднюю школу, слабо коррелировал с образом умелого маньяка, не оставляющего следов. Но я писательница, а потому привыкла оценивать информацию не с позиций реалистичности, а с позиций пригодности для употребления в сюжет. Но в то же время, я и журналист, а журналисты не пишут романы. Они режут правду-матку. Отхлебнув остывшего кофе, я села за колонку. Дело, которому изначально не дали хода, теперь хотят закрыть! Убийство Милы Видовой так и не было предано широкой огласке: несмотря на тысячи репостов и активное обсуждение в соцсетях и в комментариях под моей колонкой, оно так и осталось незамеченным "серьёзными" СМИ. Конечно, кому интересна девушка, приехавшая сюда ради мечты о большой карьере… Ежегодно сотни и тысячи иностранных работников пропадают в нашей стране, и их поисками никто не занимается. Люди, чьё существование стирают из истории… Мила того и гляди станет одной из них. По данным источника, пожелавшего остаться неизвестным, скоро за телом и личными вещами модели приедут её родственники. Власти будто работают на стороне убийцы — сперва замалчивая факты о деле, а теперь и вовсе спеша поскорее избавиться от всех материальных подтверждений его существования. Орудие убийства так и не было найдено. До сих пор нам не представили ни одного подозреваемого. И это при том, что следственные органы имели доступ к личному компьютеру модели. Неужели даже восстановление частных переписок, истории браузера, фото- и видеоархивов не позволило им выйти на личность преступника? Ведь по статистике большинство убийств подобного рода совершаются знакомыми жертвы… Вопросы продолжают множиться, и кажется, будто единственные, кто жаждет ответов — это мы с вами, дорогие читатели Criminal Minds Magazine! А власти в очередной раз расписываются в своём бессилии. Или… В коррумпированности? Полуночный Колумнист во всём разберётся. Следите за обновлениями! — Не слишком ли желтушно? — Я ждала ответа Софи, как откровения. Иногда нам нужен цензор. Даже самым лучшим из нас — иногда. — Слишком. Посещаемость сайта выросла на сто восемьдесят пять процентов. Полуночный выбивается в лидеры среди колумнистов. Даже Маргарита, которая пишет про педофильское лобби в рядах монархистов-консерваторов, и Марк с его расследованием деятельности секты веганов-живодёров тебе уступают. Кстати… — Да? — Уже звонили, и не раз. Предлагали денег, угрожали закрытием… Намекали на то, что лучше бы нам Стюарта заткнуть самим, пока до него не добрались. Якобы, колонка Полуночного создаёт неудобства не самым последним людям… А вот это уже серьёзно. Наконец-то Criminal Minds не только развлекает, но и раздражает! Ты молодец. Продолжай в том же духе, и цены тебе не будет! — Есть, мэм. — Отсалютовав в пустоту, я сбросила звонок. В пару прыжков я очутилась в постели. В своей одинокой холодной постели. От простыней ещё пахло Фрэнки — пахло потом молодого жеребца и следами нашего ночного родео. Фрэнки… Интересно, почему, имея в собственности это здание и ещё дюжину жилых домов в районе, он продолжал обитать в своём захламлённом подвале? Там даже окон не было! Странно всё это — ведь в доме куча квартир пустовало. Мне следовало бы спросить его об этом. А ещё лучше… Дождаться случая и попытаться найти все ответы самой. Чувство опасности моего расследования, в которое я нырнула с головой, даже не ожидая, куда оно меня приведёт, приятно щекотало нервишки. Я содрогнулась — на этот раз не от холода, а от той самой щекотки. Некоторые люди боятся щекотки, а я от неё оргазмирую.***
Подходящего случая я всё-таки дождалась. После обеда к нам заявился пестконтроль. Ох, уж эти дезинсекторы — и за что только люди им платят? Толку от них никакого — не удивлюсь, если они сами же тараканьи яйца в дома закидывают, а потом с умным видом заявляются их травить, ссылаясь на анонимные жалобы квартирантов. Для разговора с инспекторами Фрэнки вышел в холл. Постояльцы, обеспокоенные наличием жёлтой служебной машины под окнами дома, вывалили туда же. Фрэнки всячески пытался уверить непрошенных гостей, что никаких вредителей у нас не водилось, и все операции по профилактике их появления он обеспечил вовремя. Инспекторы оказались непреклонны и изъявили желание пройтись по этажам, особое внимание уделив местам общественного пользования. Поняв, что так просто они не свалят, Фрэнки пришлось согласиться на роль экскурсовода. Пока домоправитель таскал инспекторов по зданию, позволяя заглядывать в вентиляционные шахты, брать пробы с решёток на вытяжках и полостей кондиционеров, я, под шумок, пробралась в подвал. Заявляться в обитель сексуального вахтёра без приглашения было страшновато, но есть цели, которые оправдывают риски. Я поразилась царившей там затхлости — её я почувствовала ещё при первом своём визите, но в тот день она просто сшибала с ног. Да уж, свежего воздуха квартире явно не хватало — сказывалось отсутствие окон. Оно же, как мне сразу пришло на ум, гарантировало хозяину душных покоев и отсутствие любопытных взглядов. Не зная, что искать, я в первую очередь ринулась к компьютеру. Тот оказался включён — видимо визит инспекторов застал Фрэнки врасплох. Увиденное на мониторе заставило сердце забиться о рёбра с небывалой силой: прямо на рабочем столе красовалась папка с именем МИЛА, а в ней — сотни, нет тысячи фото и видео, сделанных с мутных, нечётких ракурсов! На фото Мила покупала молоко в ближайшем супермаркете, вывешивала бельё на крыше и даже занималась йогой в собственной квартире — судя по углу обзора, этот негодяй вёл съёмку с чердака дома напротив — того самого здания, на первом этаже которого располагался всеми нами любимый Старбакс. Так вот значит, кем был тот таинственный сталкер, из-за которого Мила опасалась появляться дома? Срочно требовалось передать полученную информацию куда надо. Я скопировала папку на свой девайс. Но сами по себе фото не доказывали вины Фрэнки в гибели Милы. Я уже почти не сомневалась, что Фрэнки и был убийцей, но для подтверждения этой версии требовалось доказательство более материальное — нечто, что можно было потрогать. Оставив компьютер, я принялась осматривать квартиру. А там было, где разгуляться. Среди ненужного хлама, которым квартира оказалась завалена под завязку, нашёлся и старомодный дубовый комод. А в нём, под кипой старых журналов и газет — красные кружевные трусики. Хоть и постиранные, но всё же ношеные. Судя по размеру, принадлежать они могли только очень стройной девушке… Например, модели. Кажется, на пропажу именно таких трусиков жаловалась Мила своей подруге-каланче? На стене в коридоре я заприметила стенд с дубликатами ключей от всех квартир в доме… Ключ от Милиной был среди них. Оставаться в логове маньяка становилось слишком опасно — следовало убираться оттуда, пока меня не поймали. Приготовившись бежать, у самого выхода я застыла на месте, парализованная ужасом. По подвальному коридору глухим эхом расползался звук шагов. Кто-то неумолимо приближался. Неужели инспекция помещения уже закончилась, и теперь Фрэнки спешил в свою обитель, чтобы с секунды на секунду обнаружить там меня? Поняв, что бежать мне некуда, я схватила из ближайшей кучи хлама первый попавшийся острый предмет и заняла боевую стойку, приготовившись к обороне. Пусть он и извращенец, но и я не пальцем деланная — без боя даваться я ему не собиралась! Ручка медленно повернулась, и Фрэнк возник в дверном проёме во всём своём атлетическом великолепии. На его лице читалась полная растерянность. Он таращился на меня, дыша шумно и часто, и беззвучно шевелил губами. Его ноздри широко раздувались, а глаза постепенно наливались кровью. Я поняла: Фрэнки обо всём догадался. Его разъярённый взгляд скользнул к руке, в которой я зажимала орудие самообороны. — Сьюзен, не делай глупостей… Давай просто поговорим. Прошу, опусти… Я невольно взглянула на штуку, которую держала в руке. Продолговатая вилка из тёмного металла. С тремя наконечниками, острыми, как иглы. Штука, которую я прежде приняла за инструмент для ухода за комнатными растениями, ныне уже не казалась мне такой уж мирной. Вполне себе орудие, только маленькое — декоративный трезубец. А кто у нас законный владелец трезубца? Нептун? Или как его… Посейдон? Тот самый полуголый мужик из камня — скульптура из квартиры Милы… — Фрэнки… Я всё видела. Ты следил за ней! Это ты — преследователь Милы! Ты убил её! — Ты всё не так поняла. — Он сделал попытку приблизиться, но я лишь ещё крепче сжала в ладони орудие. Он тут же отступил. — Мне действительно нравилась Мила. И я знал, что она несвободна — меня это не волновало… В том, что я за ней наблюдал, нет ничего плохого! Мне просто нравилось подглядывать и… — Фу! Избавь меня от подробностей! А заодно скажи-ка, что эта штука делает в твоей квартире? — Я набралась смелости и помахала трезубцем у Фрэнки перед самым носом. — Не знаю… Первый раз вижу… А что это такое? — Что это такое? И как только наглости хватает отпираться — да это же орудие убийства! Псих! Псих! Я завизжала так истошно, как только могла. Фрэнки испугался. Он запаниковал и, немного помешкавшись, бросился прочь. Я видела, как его мощная фигура исчезла за коридорным поворотом. Понятное дело, бежать за ним я не собиралась. Я тут же набрала номер Кортни и объяснила ситуацию. Через пятнадцать минут полиция и эксперты уже были на месте. Трезубец забрали на экспертизу. По характеру зазубрин на металле и следам на теле жертвы специалистам хватило и поверхностного осмотра, чтобы определить: перед ними было орудие убийства. Само орудие, красные трусики, а также компьютер Фрэнки вместе со всем его похабным содержимым тщательно упаковали и погрузили в машину ССМЭ. От пережитого потрясения я с трудом ногами перебирала. Кортни попыталась уговорить меня проехать с ней для очередной "беседы", но я была слишком слаба, чтобы беседовать, и тогда она отправила меня домой, попросив явиться в участок для дачи показаний на следующий день. Самого Фрэнки задержали через пару часов — оцепив квартал, полицейские его быстро вычислили: он отсиживался на чердаке здания напротив. Хреново же у него с фантазией! Как знать — возможно, отучись он в колледже, и так легко бы не попался. А теперь вместо владельца чёртовой дюжины жилых зданий в этом районе ему придётся привыкать к новой роли — роли постояльца тюремной камеры. На связи Мартин. Кажется, полиция читает мою колонку. А может быть, они также читают и ваши комментарии? В любом случае, мы сделали это! Мы вынудили их наконец-то дать делу ход. И сегодня я рад поделиться с вами по-настоящему эксклюзивной информацией! Задержан подозреваемый в убийстве Милы Видовой. Им оказался владелец здания, где она снимала квартиру (и ещё дюжины зданий в том же районе) — двадцатичетырёхлетний Фрэнк Кайман, занимавший в этом доме также и должность управляющего. Вот чего ему не хватало, спросите вы? А я отвечу — выдержки и ума. На протяжении долгого времени вахтёр-маньяк преследовал Милу, выказывая свой интерес в навязчивых и пугающих формах. О том, как далеко способен зайти безумец в стремлении стать ближе к предмету своей нездоровой страсти, вы можете судить по приведённым ниже фотографиям. Возможно, кого-то из вас они заставят чуть более ответственно относиться к собственной безопасности или хотя бы просто не забывать занавешивать окна… Когда же неудачливый ухажёр осознал, что сердце молодой красавицы было занято кем-то другим, то не придумал ничего лучше как разделаться с ней позаимствованным в её же квартире предметом интерьера. Судя по всему, убийство было спланировано… Этот случай в очередной раз доказывает: не стоит ничего планировать, если не уверен, что сможешь пойти до конца. Сложно поверить, но убийца даже не озаботился тем, чтобы избавиться от орудия преступления, сохранив его, видимо, как трофей… За что и поплатился. Что ж — город может вздохнуть с облегчением. Теперь доказательство вины арестованного вахтёра ложится на плечи прокуратуры. А мы продолжим следить за ходом следствия — кто знает, какие ещё тайны кроются за гибелью несчастной Милы Видовой! Ваш Полуночный, Криминальный колумнист номер один в городе.***
Захлопнув лэптоп и оказавшись один на один с нерушимой чуждостью собственной квартиры, я почувствовала небывалую тяжесть — меня тянуло вниз, словно к лодыжкам привязали по пудовой гире. В бессилии я плюхнулась на ковёр и охватила колени руками. Тишина за дверью давила как-то по-особенному мрачно: ни топота экспертов, ни беготни Фрэнки вверх-вниз по лестнице — на площадке я осталась одна. Пустота соседних квартир виделась мне единой чёрной воронкой, а из квартиры Милы словно бы ещё и холодом сквозило. На дне души свербило недосказанностью. Это дурацкое послевкусие — когда заканчиваешь роман и ставишь точку, но долгожданное чувство завершённости всё не появляется. Словно не хватает ещё одной главы — не эпилога, а полноценной сюжетной главы перед эпилогом. На внутриклеточном уровне я ощущала: не все точки в этой истории ещё расставлены. В конце концов, чего я добилась? Да, благодаря мне люди заговорили о Миле. Но… Они по-прежнему ничего о ней не знали. А ведь по отношению к памяти девушки это было в какой-то мере неуважительно. Разве, пиши я роман, а не колонку, позволила бы себе проигнорировать раскрытие главного персонажа лишь потому, что персонаж этот умер прежде, чем сюжет вступил в свою основную фазу? И я решила рассказать читателям о Миле — о том, кем она была до того, как стать героиней колонки Мартина Стюарта. Пробраться в её квартиру незаметно не составило труда — осиротевший дом беспокойно спал, а жёлтые ленты поперёк двери не стали серьёзным препятствием. Я знала, что осматривать помещение не имело смысла — эксперты вылизали там всё, да так тщательно, что от стенок ванны до сих пор пахло хлоркой. Лишь статуя Посейдона привлекла внимание: теперь уже она не казалась мне вычурной бессмыслицей. В простёртых ладонях ныне видела я не беспомощность, а угрозу — стоило лишь вспомнить судьбу трезубца, отнятого у каменного божества хладнокровным убийцей. И как только Мила могла спокойно жить в окружении таких страшных вещей? Её ноутбук лежал на журнальном столике в гостиной — ровно там же, где я увидела его в ночь, когда встретила доктора Смерть в этой квартире. Он оказался не запаролен — беспечность на уровне глупости свойственна моделькам, так что я даже не удивилась. Однако я ничего не нашла внутри — ни личного архива, ни фото, ни видео. Даже история браузера оказалась девственно чиста. Значит, эксперты изучали пустой компьютер, или же… Это с экспертизы он вернулся таким пустым? Странно всё это. Будучи женщиной я прекрасно знала, что виртуальное пространство и личные девайсы — не единственное место, где мы прячем свои секреты. На генетическом уровне мы испытываем слабость к старым-добрым шкатулкам с секретиками, бабушкиным чемоданам, комодам с ключиками и дневникам с обложкой на замочке. Наверняка и у Милы был свой тайник — сакральное место, которому она могла доверить хранение своих самых главных сокровищ. Я осмотрела все стены в доме, заглянула за зеркала — идеально чистые, сверкающие зеркала: после визита экспертов квартира выглядела, как новенькая, хоть на Airbnb выставляй. Ничего. Даже постельное бельё лежало на кровати идеально разглаженным. От него пахло стиральным концентратом. Хорошо же здесь всё-таки прибрались… Уже готовясь покинуть чужую квартиру, я бросила взгляд на кадку с фикусом в тёмном углу коридора. Земля в ней покрылась корочкой — ещё бы, столько дней без полива. Листья начинали подвядать, а у кончиков бурели сухостью. Мне стало жаль цветок, и я чуть было не ринулась в ванную за водой, но вовремя себя одёрнула — не стоило быть такой беспечной, находясь в чужой квартире. Лишь потыкала почву пальцем, чтоб проверить, как глубоко она просохла. Палец наткнулся на что-то тонкое и неорганическое. Ведомая инстинктом ищейки я тут же принялась копать, пока не извлекла из земли вакуумный пластиковый пакетик, искусно запрятанный меж спутанных корней. Сердце подскочило к горлу и перекрыло воздуху доступ. Наскоро замяв землицу, я бросилась к выходу. Когда запирала дверь и приклеивала обратно кончики лент, руки дрожали, словно я рисковала жизнью. Но постойте — тогда мне казалось, что так оно и было! Лишь очутившись в своей квартире, я почувствовала себя в относительной безопасности. Залпом осушила остатки вина, застоявшегося после вчерашнего рандеву с убийцей, и только тогда нашла в себе смелость развернуть пакет с находкой. Внутри оказалась флеш-карта — плотно запакованная в несколько слоёв пластика и туго перевязанная изолентой, она была надёжно защищена и от влаги, и от почвы, в которой хранилась. А на флешке — ничего, кроме фото. Несколько десятков красочных фото, на которых Мила в разных частях незнакомого мне города разгуливала с… мэром нашего города! Мистер Дисент — да его же все знали! Человек с восьмидесятипроцентной избирательской поддержкой и безупречной репутацией. Семьянин, отец троих умненьких детишек и муж прекрасной женщины — доктора наук и по совместительству дочери известного финансового магната, сыгравшего, как водится, не последнюю роль в карьерном становлении зятя. Да их семью ставили в пример не одному поколению наших городских молодожёнов! А что же я видела на фото? Юную любовницу, о существовании которой никто не знал! Каждое фото было датировано — снимки сделали незадолго до гибели Милы. Снимали явно с ракурсов, свойственных для внешнего наблюдения, и скорее всего по заказу самой модели — иначе как бы фото оказались в её доме, тем более в таком укромном месте, где их не нашли даже перерывшие там всё от и до эксперты? Значит, она чувствовала беду, хотела оставить зацепку на случай, если с ней произойдёт что-то нехорошее. Хотела сохранить хоть какие-то доказательства своей связи с мэром… Но прежде чем делать конкретные выводы, мне следовало побольше узнать о самом мистере Дисенте. Сайт мэрии дал мне ссылку на его университет. Я планомерно прогулялась по фейсбучным страницам всех его однокурсников и нашла в них немало совместных фотографий с мэром как со студенческих времён, так и более новых — видимо, мэр привык сохранять социальные связи. Наверное так он и заработал свой рейтинг — множество тёплых знакомств в самых разных сферах свидетельствовали в его пользу куда лучше любых рекламных листовок. Не найдя ничего подозрительного, я принялась копать глубже — залезла на сайт его школы. В нашей стране сеть правильных знакомств начинают выстраивать чуть ли не с пелёнок, и мне хотелось понять, из какой среды происходил наш многоуважаемый мэр. На совместной фотографии с выпускного долго вглядывалась в мелкие, подтёртые временем лица — как-никак, мэру было хорошо за сорок, и фотографировался он во времена, когда цифровизация ещё не достигла широких масштабов. Однако одно из имён под нечитаемыми лицами привлекло моё внимание… Да нет же — оно просто выбило меня из колеи! Одноклассником мистера Дисента оказался Тодд Саммерз, известный мне также как доктор Смерть! Я тут же принялась гуглить самого Тодда, но не слишком-то преуспела: в открытых источниках сведения о нём сводились в основном к его профессиональной деятельности. Что и говорить — экспертом он был узкопрофильным и широко известным в среде специалистов. Он славился тем, что за более чем двадцатилетнюю карьеру помог раскрыть не одну сотню убийств, каждый раз изучая не только труп и место преступления, но и личность самой жертвы — ведь смерть человека почти всегда является прямым продолжением его жизни. Что ж, значит ковыряясь в личных вещах Милы и её лэптопе, он знал, что делал… Но кроме профессионального портфолио мне всё же удалось обнаружить его персональную страничку на фейсбуке. А на ней, среди сотен репостов, не относящихся к личной жизни доктора, затесались и несколько фотографий с частных мероприятий — таких как пикники, вечеринка в честь дня рождения и рыбалка. Ничего особенного, если бы не одна деталь — речь шла о барбекю на заднем дворе дома мэра, вечеринке в честь дня рождения жены мэра и рыбалке с мэром на личной яхте мэра. Эти двое были близки, весьма близки. Доказано. Внутри похолодело. Меня разрывало от противоречий — Полуночный Колумнист тянул одеяло на себя, требуя очередных сенсационных сведений о деле Милы, в то время как Сьюзен Мэриленд молила оставить это расследование, пока всё не зашло слишком далеко. Но как бы ни сильна была опасность, профессиональное любопытство всё же взяло верх. Мне ничего не оставалось кроме как схватиться за мобильник и набрать номер Саммерза. — Как насчёт опробовать мою перинку, док? Не спеши отказываться — возможно я смогу предложить нечто такое, что ты ни при каких обстоятельствах не должен пропустить. Я ни на что не намекаю, а говорю прямо: приезжай ко мне. А как иначе? Мне требовались объяснения, мои читатели заслуживали получить достоверную картину произошедшего, а Criminal Minds — полноценную сенсацию. Но ехать на территорию доктора — не важно, в лабораторию или же домой — было слишком опасно. Я ждала его в гости, справедливо рассчитывая, что в моей квартире и стены будут на моей стороне. Он возник на пороге менее чем через полчаса. Видимо чуял, что дело серьёзное, вот и поторопился. Я усадила его на диван и принялась расхаживать взад-вперёд: собраться с мыслями было нелегко. — Ну? Предложишь вина или так и будешь туда-сюда болтаться? У меня от тебя голова скоро закружится. — Вина? А ты знаешь, зачем ты здесь? — Догадываюсь. Жеребец, который утешал тебя ещё вчера, сегодня уже прохлаждается в камере. А ты, как я понял, без качественного утешения и дня не протянешь. Ну ладно — я не гордый, особенно если речь о сексе без проблем и без обязательств. — Вот значит, какого ты обо мне мнения… Но что если всё не так? Что если это не он её прихлопнул? Его глаза округлились — он явно не ожидал, что сырой холодной ночью на исходе февраля я позвала его, чтобы обсудить убийство. — Не он? А кто же? — Кто? Скажи ещё, что ты не в курсе? Как насчёт твоего дружка… Пока кураж не покинул меня, и пока доктор не надумал бежать, я ткнула ему в нос планшетом и принялась листать весёлые картинки. — Откуда… У тебя эти фото? — Опешивший, он побледнел. Выдал себя с головой — ведь не знай он о связи Милы с мэром, то задал бы другой вопрос. — Неважно. Скажу лишь одно: сейчас я — твоё спасение. Поведай мне всю правду и спаси себя сам. Потому что как только ты попадёшь в оборот полицейским дознавателям, твоё слово уже ничего не будет стоить. Сам понимаешь — против мэра они не пойдут. — Мэра? Да что ты, чёрт возьми, несёшь? Причём здесь я вообще? — Слушай, Тодд. Вот как я вижу эту ситуацию. Твой дружок крутил шашни с юной моделью, к тому же иностранкой. Связь подобного рода могла бы поставить крест на его репутации, а следом и карьере. А модельке наверное в один прекрасный момент надоела роль бесправной подстилки, вот она и выпустила коготки. Признайся — она его шантажировала, да? Прихлопнуть модельку было верным решением. Да вот только сделать это должен был тот, кому, во-первых, мэр стопроцентно доверяет, а во-вторых, кто смог бы качественно подтереть все следы. И какое совпадение — в окружении мэра как раз есть такой человек. Человек, для которого кромсать тела — рутина, искать улики — тоже. А кто умеет искать, тот умеет и прятать… — Остановись, дура. Понятия не имею, что ты там себе навоображала, но твоё место — в психушке. Придумать такое — это надо умудриться… — Ну, и в чём же я ошибаюсь? Возможно, Фрэнки и опередил тебя, но это не изменяет того факта, что ты неслучайно оказался назначен экспертом в деле о её гибели. Расскажи свою версию случившегося сейчас, до того, как тебя заберёт полиция. Обезопась себя. — Полиция? О чём ты… — Только не притворяйся! Игра окончена, доктор Тодд. Вместе со своим похотливым дружком вы заставили Милу молчать — но заткнуть меня вам не удастся! — Сумасшедшая! Что ты вообще несёшь? Он встал с дивана и направился на меня. Его глаза заволокло тьмой, а губы дрожали в неконтролируемой ярости. Я и моргнуть не успела — он замахнулся, и я лишь машинально прикрылась рукой. Удар пришёлся на предплечье и чудом не снёс меня с ног — таким сильным он был. Тут же, войдя во вкус, доктор Смерть обхватил меня под грудью и принялся что было силы сжимать. Ещё чуть-чуть, и я бы расслышала хруст собственных рёбер. Задницей он вжал меня в край стола, я могла чувствовать его шумное дыхание прямо на своих щеках. Мои руки всё ещё оставались свободными, хотя силы уже покидали меня — воздух почти уже не поступал в сжатую грудь, а ноги беспомощно болтались в воздухе. В агонии я принялась наощупь шарить руками по столу за своей спиной, пока в пальцах вдруг не очутился канцелярский ножик. Из последних сил изловчившись, я ударила наугад. Попала в бедро. Взревев, доктор Смерть ослабил хватку, чтобы тут же вновь широко замахнуться. Не став дожидаться очередного удара, я снова занесла ножик. На этот раз попала в шею… Я не сразу поняла, что произошло. Лишь когда тело доктора обмякло у моих ног, а под ним широко расползлась кровавая лужа, до меня начало доходить… Так не должно было случиться! Я всего лишь хотела докопаться до правды! Но не такой же ценой… Добравшись до телефона, я тут же вызвала полицию. Если вы не спите, то вы сорвали джек-пот. Полуночный Колумнист снова с вами! Я только что вернулся из полицейского участка, где провёл ночь — только не спрашивайте, что я там делал. Зато сейчас мне есть что вам рассказать. Итак… Вина Фрэнка Каймана подтвердилась — учитывая факт слежения за моделью и наличие незаконно сделанных фото и видеоматериалов в его личном компьютере, а также личных вещей модели в его доме, мотив не оспаривается. Кроме того, на предмете, найденном в квартире Каймана, эксперты обнаружили следы крови жертвы. Орудие убийства установлено. По предварительным данным следствия, в ночь убийства Кайман, используя имеющуюся у него копию ключа, пробрался в квартиру Милы и, застав её в ванной, нанёс прицельный удар декоративным трезубцем, позаимствованным у Нептуна — скульптуры в псевдоантичном стиле, принадлежавшей покойной модели. На данный момент Фрэнк Кайман находится под стражей. Его ждут от восемнадцати до двадцати пяти лет тюрьмы за преднамеренное убийство. Казалось бы — дело раскрыто, что дальше? Но не все детали этого дела сводятся к убийце. Вспомним таинственного влиятельного поклонника погибшей модели. Узнав о смерти любовницы, он не захотел подвергать свою репутацию возможному риску — ведь модель вполне могла сохранить какие-либо свидетельства их связи. А потому на место происшествия он направил своего верного друга и по совместительству — ведущего эксперта ССМЭ, в чьи задачи входил тщательный осмотр квартиры Милы и, в случае необходимости, проведение "чистки". Стоит ли говорить, что компьютер жертвы, вся история её переписки и личный фотоархив внезапно исчезли, словно их и не было? Исчезло всё, кроме вот этих фотографий, которые были обнаружены лично мною в ходе моего журналистского расследования. Итак, жмите на ссылку и наслаждайтесь картинками. Приятного просмотра… господин мэр. С Вами был Мартин Стюарт, и вместе мы раскрыли убийство. Читайте все подробности расследования в моей будущей книге, которая выйдет уже весной. Сейчас же, в целях обеспечения своей безопасности и сохранения тайны личности, я вынужден исчезнуть из публичного поля, пока все страсти не улягутся. Связь со мной можно держать через редакцию Criminal Minds Magazine. Ваш Полуночный Колумнист. Скоро увидимся!***
***
Предложения об издании книги Полуночного Колумниста посыпались в редакцию Criminal Minds как из рога изобилия. Софи только и успевала направлять их мне. И все они начинались одинаково: "Уважаемый мистер Стюарт" или "Дорогой Мартин", все они сплошь состояли из лебезения и заманухи. Ради развлечения я поторговалась с некоторыми. И отказала всем, ведь эксклюзив на издание я уже подписала, предпочтя иметь дело с проверенными знакомыми. Пятнадцатого мая в книжном магазине "Ридерз" состоялась презентация моей книги. "Я знаю, кто убил Милу Видову" гласило название. То же самое гласили рекламные постеры в оконных витринах и вдоль стен торгового зала. Красные буквы плясали по смазанному чёрно-белому фото, на котором бывший мэр неосторожно обнимал за талию бывшую модель. Стильная обложка, продающая, но самое ценное, что в ней было — имя автора мелким шрифтом: Сьюзен Мэриленд. На стадии подготовки книги к публикации оно нигде не афишировалось — таково было моё условие, и того же требовали законы маркетинга. Пятнадцатого мая сотни людей пришли в "Ридерз", чтобы за сутки до поступления тиража в открытую продажу заполучить специальный экземпляр издания с автографом автора. Двери открылись в шесть, и нетерпеливая толпа устремилась внутрь. Охрана и волонтёры едва справлялись с хаотичной очередью. Сотрудники магазина были горды принимать у себя столь знаковое мероприятие — слишком горды, чтобы оплошать. Владелица маленького, но концептуального издательства, ответственного за публикацию моей книги, лично приветствовала гостей, выдавала по экземпляру в одни руки и направляла людей на кассу — оплатить ценное приобретение и вместе с чеком получить подарочный набор тематических сувениров и бумажный браслетик на руку с номером в очереди на автограф. Своего часа мне пришлось дожидаться в дальней части торгового зала, надёжно огороженной книжными стеллажами от стороннего обзора — оттуда я имела возможность наблюдать, как округлялись глаза покупателей при виде моего имени на обложке. "Что? Кто такая Сьюзен Мэриленд? Это ошибка? Куда вы дели Мартина? Неужели книга — всего лишь коммерческий ход издательства, и её автор никак не связан с колонкой?". — Прошу, друзья, без паники. Пожалуйста, придерживайтесь очереди — впереди нас ждёт автограф-сессия, но сперва автор хотела бы выступить с небольшой речью перед всеми собравшимися. Итак, поприветствуем хозяйку сегодняшнего мероприятия — мисс Сьюзен Мэриленд! Организатор отошла в сторону, призвав меня покинуть укрытие и ступить на маленькую импровизированную сцену у дальней стены зала. Толпа тем временем распределилась по проходам между стеллажами. Люди тянули шеи, желая лучшего обзора. Самые невысокие вставали на цыпочки. Я глубоко вздохнула, сжала кулачки и сделала твёрдый шаг. Прощай, неизвестность. — Дамы и господа, я рада приветствовать вас этим тёплым майским вечером здесь, в магазине "Ридерз". Прежде всего, позвольте представиться. Многие из вас знакомы с моей деятельностью по колонке Полуночного в Criminal Minds Magazine. И, как вы уже успели догадаться, Мартин Стюарт — мой рабочий псевдоним. А моё настоящее имя — Сьюзен Мэриленд. И я знаю, кто убил Милу Видову.***
Тем же вечером, пока сотни и сотни моих новообретённых поклонников несли домой свои подписанные экземпляры, а в сеть, словно дары к алтарю моей новой славы, они несли восторженные посты, в отеле Булгари я ужинала с мужчиной. — Здравствуйте, мистер Фримен. Или как мне теперь Вас называть — господин мэр? Рада наконец встретиться с Вами лично. — Взаимно рад, мисс Мэриленд. — Он наклонился и чмокнул мою руку. Мою золотую писательскую руку. — Уже две недели как мэр, но для Вас — просто друг. Итак, как прошла встреча? — Автограф-сессия была организована на высшем уровне — похоже всё, к чему прикасается Элизабет, рано или поздно становится золотом. Какая удача, что я не удалила её контактов из своего телефона после того, как отказалась писать Вашу, кхм-кхм, автобиографию. Словно чувствовала, что с миссис Фримен судьба ещё нас сведёт. — Ваша правда! Не зря же говорят: за каждым успешным мужчиной стоит успешная женщина. За мною их целых две — и каков результат! — Он сладострастно прищурился, впрочем, я была уверена — его взгляд был обращён внутрь себя самого. — Давно хотел спросить — как Вы вообще решились влезть во всё это? Ведь прежде Вам не доводилось иметь дело с расследованиями… — Знаете, удача долго от меня отворачивалась. Добрую часть жизни я провела в тени и бесславии, но тем утром — утром, когда я узнала о гибели Милы, удача словно вспомнила о моём существовании. Уже после первой беседы со следователем я поняла, что смогу вытянуть из этой истории больше, чем другие, но ещё не догадывалась, насколько. Благодаря одобрению редактора я почувствовала себя более уверенно — делать первые шаги на новом поприще всегда непросто, и поддержка со стороны — на вес золота. Уж теперь-то мы с Вами знаем об этом не понаслышке. — Я ненадолго отвлеклась, чтобы сделать заказ. Голод поедал меня заживо — с утра я была сама не своя от волнения перед предстоящей автограф-сессией и не могла заставить себя и крошки проглотить, зато сейчас, в эксклюзивной обстановке закрытого переговорного зала пятизвёздочного отеля, была готова слопать целого кита. Остановившись на ассорти из морепродуктов, я пригубила предложенного официантом белого вина и поймала на себе нетерпеливый взгляд собеседника. — Складывается впечатление, будто Вам действительно интересна моя болтовня, мистер Фримен. — Так оно и есть, мисс Мэриленд. Вы наверное ещё не до конца осознаёте происходящее, а суть такова, что завтра Вы проснётесь знаменитостью. И пока Вы не поймали звёздную болезнь, я буду рад услышать историю создания шедевра из первых уст. — Он поднял бокал, и мы снова выпили. — Подумать только, Вы долгое время жили бок о бок с Милой и даже не догадывались, кто за ней стоял… — Никто не догадывался. Мила вела замкнутый образ жизни, да и не в моих это привычках — приставать к соседям с расспросами. Но в каждом тихом омуте водится хотя бы по одному чёрту. А узнав об убийстве, я задумалась: кем же был личный дьявол Милы Видовой? Я сомневалась, что смогла бы осилить полноценное расследование, но успех первой колонки об этом деле, а также подбадривания со стороны редактора, убедили меня не отступать с намеченного пути. А знаете, было страшно: ведь подписав соглашение о неразглашении и продолжив при этом вести колонку, я фактически нарушала закон, и в случае раскрытия личности Полуночного Колумниста мне грозили проблемы не только с полицией, но и сами знаете с кем — лиц, заинтересованных в неразглашении деталей этого дела, хватало тогда и хватает до сих пор. Поэтому я не устану благодарить Софи за то, что она мужественно противодействовала попыткам серьёзных людей выйти на след настоящего автора колонки и сохранила моё инкогнито вплоть до выхода книги в свет. — Верность — вот что главное в людях. — Мой собеседник глубокомысленно покачал головой и вновь пригубил вина. — Я никогда не изменял своей жене. — И теперь Вы мэр, — я продолжила его мысль очередным поднятием бокала. Полусладкое лишь распаляло аппетит, а омары на открытом огне готовятся долго, но я не собиралась себя ограничивать — той ночью я хотела напиться. Как в последний раз. — За Ваш сегодняшний каминг-аут, Сьюзен, и за Ваш завтрашний триумф. — Мы вновь чокнулись. — Только прошу, не принимайте моё замечание относительно верности на свой счёт — в Вашей верности как делового партнёра я не сомневаюсь, а Ваша личная жизнь меня не касается… Коль скоро Вы не метите в кресло мэра конечно. — Он задорно рассмеялся глубоким поставленным баритоном. — В книге многое приукрашено, кое-что преувеличено, что-то переиначено, ну и конечно же обо многом пришлось умолчать. Но я не скрываю, что некоторые ценные для расследования сведения добывались мною через постель. Воровать данные о вскрытии со служебного компьютера или проникать в чужое жильё в поисках улик — всё это незаконно, но в книге описывается без купюр. Ведь содержимое книги нельзя пришить к уголовному процессу, если само произведение позиционируется как художественное. Элизабет предусмотрительно именно так его и охарактеризовала через аннотацию. Хорошо быть писателем — куда лучше, чем журналистом. Ни тебе статьи за клевету, ни уголовного преследования… — Но всё же эти Ваши… Любовники. Которые оба оказались настоящими преступниками. Сложись всё иначе, и… Подумать страшно. Жутко. Жутко, мисс Мэриленд! — Знаете, что по-настоящему жутко? То, что они тоже друг друга подозревали! Точно говорят: маньяк маньяка видит издалека. После задержания Каймана меня хотели допросить в участке — ещё бы, ведь это я нашла свидетельства его преследований в отношении Милы. Но от пережитого стресса я еле на ногах держалась, поэтому мой визит в участок перенесли на следующий день. А сложись по-другому, я возможно так бы и не додумалась наведаться в квартиру Милы. И не видать бы нам тех самых фотографий. — Но ведь из-за них Вас чуть не убили! — Конечно! Только благодаря им я и поняла, что мэр — ключ ко всему. Пазл начал складываться, и Саммерз, этот психопат, оказался в нём не последним элементом. Мне стоило больших трудов сохранить обнаруженные фото и не выдать их полиции. Я чувствовала, что отдав их в распоряжение правоохранителей, навсегда похороню шансы на честное расследование. Чувствовала, что люди должны увидеть их первыми — до того, как подконтрольные мэру силовики избавятся от фото, а заодно и от меня как от нежелательного свидетеля. — И тут-то Вам пригодилось старое знакомство… — Всё верно. На том этапе я поняла — колонка себя изжила. Дело Милы требовало более детального освещения — оно заслуживало стать книгой. — А Вы заслуживали стать узнаваемым автором. — А Ваша жена — успешным издателем и в качестве бонуса — женой мэра… На счастье принесли наши заказы, и нам пришлось отвлечься от далеко ведущей беседы на вещи куда более конкретные. Мэр, к моему удивлению, оказался вегетарианцем, а блюдо на его тарелке — сытным и изысканным. Будь я чуть менее проницательна, то посчитала бы, что Элизабет очень повезло с мужем. Но я привыкла видеть вещи такими, какие они есть. — Повезло Вам с супругой, мистер Фримен. У неё отменный вкус. — От души налюбовавшись довольным выражением на его лице, я поспешила опустить его с небес на землю: — Сейчас речь не о Вас, господин мэр, дожёвывайте уже свои артишоки. Сейчас речь обо мне. Знали бы Вы, каков процент отказов от издательств у молодых авторов — в моём случае он равнялся ста процентам. В подавляющем большинстве случаев на мои заявки даже не отвечали, а если и отвечали, то в основном со встречными дурацкими предложениями. Элизабет была одной из таких ответивших. Да, тогда её предложение меня не вдохновило, но она сама запомнилась мне как женщина максимально профессиональная. Как договороспособный человек, понимаете? Она назвала мой слог "безликим" и предложила писать за Вас… Сперва я сочла это оскорблением, но позже поняла, что это был комплимент — ведь работать на любимого мужа, на его карьерное становление, кого попало она бы не пригласила. И тогда, очутившись один на один со своими страхами, с колонкой, которая и составляла весь мой настоящий авторский капитал, и с провокационными фотографиями на руках, я сразу же набрала её номер. Я думала, история Милы Видовой заинтересует её прежде всего как выгодное приобретение для издательства, но кто знал, что она станет для нас чем-то бо́льшим… — Я признателен Вам, Сьюзен, за смелость. Благодаря Вашему расследованию нелицеприятная правда о моём предшественнике стала достоянием общественности. Я не мелочный человек и вовсе не рад чужому горю — мистер Дисент потерял семью, деньги и остатки личного достоинства, и мне остаётся лишь пожелать ему преодолеть все эти невзгоды и не сойти с ума. Чему я действительно рад, так это тому, что пост руководителя города наконец занял по-настоящему честный человек. Кстати о честности — Вы ведь получили гонорар вовремя и в полном объёме? — Разумеется. Сегодня ровно в полдень вся оговоренная сумма поступила на мой счёт. Я никогда не сомневалась в Вашей честности. — Замечательно. Как планируете распорядиться деньгами? — Он уже покончил с едой и расслабленно наслаждался очередным бокалом вина, сканируя моё узкое изумрудное платье через бледно-янтарное содержимое хрустального бокала. Вино цветом чем-то напоминало мои новые волосы — утром, перед тем, как покинуть квартирку на третьем этаже навсегда, я перестала быть шатенкой. — Первым делом отблагодарю кого надо. Верность — это же слово из Вашего лексикона. Думаю, Софи заслуживает кое-каких отступных за свою преданность общему делу. — Вот за это мы с Элизабет Вас и любим. Вы — человек высоких моральных принципов, когда речь идёт о бизнесе по крайней мере. — Поверьте, мистер Фримен, эта любовь взаимна. Судьба существует, и не зря я столько лет ждала своего шанса — верила, что где-то есть мой издатель, и рано или поздно мы обязательно встретимся. Пусть документальное расследование от первого лица — и не совсем моя ниша, но теперь, когда моё имя узнают все, я получу возможность популяризировать и своё исконное творчество. — От меня не ускользуло, как Фримен мельком взглянул на свои Убло — он сделал это так, чтобы я точно заметила, подумав при этом, будто он не хотел, чтобы я заметила. Вечер приближался к завершению. — Но прежде всего мне нужно отдохнуть. Перевести дух, восстановить нервы… Я планирую отправиться в путешествие. — Верное решение, мисс Мэриленд. Но дам совет: не стоит долго почивать на лаврах дебютанта. Благо как у автора у Вас ещё куча наработанного материала в запасе — начинайте потихоньку его публиковать, как только шквал разговоров о первой книге станет утихать. И, если потребуется издательство — Вы знаете, к кому обращаться. — Спасибо, мистер Фримен, но я пока не планирую вновь тревожить Элизабет. В конце концов, основная её роль на данный момент — это роль первой леди города. Не исключено, что я начну публиковаться в сети. — В сети? А я-то думал, это ниже Вашего достоинства? — Он ухмыльнулся. — Это ниже достоинства любого бедняка. Но теперь, благодаря Вам, я обеспечена до конца своих дней, а значит могу делать что хочу и ни в чём себе не отказывать. — Я привстала из-за стола, отбросив салфетку с колен на тарелку, полную панцирей и раковин. — Не смею Вас больше задерживать, мистер Фримен. Спасибо за чудесный вечер. — Спасибо за сотрудничество, мисс Мэриленд. — Он тоже поднялся и протянул мне руку прямо через стол. — Было приятно поработать вместе. Майская ночь трепала волосы ласковым ветерком. Крылья раскрылись за спиной — я была пьяна. Побродив немного по территории отеля — по бархатным лужайкам и укромным мощёным дорожкам — я вышла к шоссе, поймала такси и направилась в аэропорт. Пока город готовился к встрече с моим бестселлером, я готовилась покинуть этот город навсегда.***
***
Вернувшись домой, я так и не смогла заставить себя прилечь. Носилась по квартире в абсолютной темноте, то и дело напарываясь на мебель и путаясь в собственных ногах. Нервы дрожали натянутой струной, очень хотелось закричать или хотя бы напиться — что угодно, только бы ослабить давление в груди. Сердце трепыхалось, сжимаемое стальной когтистой лапой. Совесть, ты ли это? После той ночи мы с ней больше не встречались. На исходе тьмы я вооружилась одноразовым телефоном с заранее установленными на нём программой изменения голоса и анонимайзером, через мессенджер набрала номер полицейского управления и пролепетала заготовленный текст — что-то о подозрительной активности в квартире по адресу такому-то. Завершив звонок, я утопила телефон в стакане воды и принялась ждать. В семь сорок, когда тусклое февральское солнце прокралось в зазор между шторами и, рассеяв спасительную тьму, погрузило меня в сюрреалистичный сумрак неизбежности, на лестнице зашумели. Когтистая лапа ослабила хватку, и задышалось легче. Пора. Я сбросила обтягивающий синтетический комбинезон, сняла с волос сетку и заколки, натянула приготовленный заранее махровый халат, волосы у корней взъерошила пальцами. Первым, с кем я столкнулась, оказался сам Саммерз. Он предстал передо мной таким, каким я его и себе и представляла: на большинстве из доступных в сети фото он был одет в белый защитный костюм с наименованием своей службы во всю спину и сверлил объектив глазами — острыми, холодными и нечитаемыми осколками чёрного стекла. Я столько ночей провела листая его фотки на компьютере, что увидев его воочию, испытала огромное облегчение — ожидания начинали оправдываться. Сама я перед Саммерзом предстала скучной женщиной, выползшей из постели, чтобы поскандалить — не больше и не меньше. Пока что всё шло по плану. — Готово? — Да, как ты и заказывала. Сто тысяч уже переведены на личный счёт Софи, остальное — распределено в соответствии с твоими указаниями. Вот паспорт на имя Марии-Антонеллы Сангриенты и билет. Рейс в Пунта-Кану через четыре часа. Где твой багаж? — Мой багаж на моих счетах. И в облачных хранилищах конечно. — Путешествуешь налегке? — Не путешествую. Это навсегда. — Тогда… Счастливого пути что ли. Работа в Criminal Minds — один из лучших опытов моей жизни. Чтобы собрать информацию о великих преступлениях прошлого для старых колонок Полуночного, мне приходилось встречаться с такими отбросами, что иной раз после встреч хотелось искупаться в антисептике. Бывшие уголовники, бывшие адвокаты, бывшие прокуроры… Люди, оставившие позади свои регалии, но связи и навыки сохранившие при себе. Состряпать путёвку в новую жизнь было нетрудно — вопрос упирался в деньги. Пятнадцатого мая вопрос был решён. Новый паспорт и девятимиллионный оффшорный счёт на Каймановых островах грели душу лучше любого вина. Понятия не имею, как такая простушка, как Кортни, вообще очутилась на службе в полиции. Смею предположить, что не через постель, но и не за профессионализм точно. Своей неуёмной болтовнёй она здорово облегчила мне задачу: в разговоре с Софи я упомянула некий "источник в следственных органах" как одно из моих преимуществ в затее с журналистским расследованием. Было боязно, но Софи поддержала меня без лишнего мозгоклюйства — она всегда была тайной поклонницей моего таланта, со студенчества зачитываясь моими рукописями. Мила при жизни всего боялась. До сих пор диву даюсь, как, обладая норовом загнанного зверька, она умудрялась зашибать огромные бабки на рекламных контрактах, да ещё и крутить шашни с мэром. Ко мне она прониклась сразу же после своего переезда — барахтаясь в бушующем океане собственных страхов, параноики склонны искать спасения, цепляясь за островки непоколебимой стабильности, а я, интеллигентная молодая женщина, редко покидавшая свою квартиру иначе чем за кофе, увиделась ей именно таким островком. Мэра кстати она тоже боялась — неоднократно жаловалась мне, что чувствовала, будто надоедала ему: не ровён час он охладел бы к ней окончательно и решил избавиться от любовницы, как от поломанной игрушки — возможно даже буквально, вывезя на свалку по частям. Он контролировал каждый её шаг, даже странички в соцсетях не позволял заводить — перспектива изобличения пугала его пуще плевка в лицо от прокажённого. Тогда я и дала Миле бесценный совет: во время ближайшей заграничной поездки нанять частного детектива и разжиться совместными фото с мэром, отдав их при этом на хранение человеку, которому она могла доверять. Идея показалась ей восхитительной — Мила даже пошла дальше изначального плана: внезапно осмелев, начала мэра этими фото шантажировать, требуя повышения таксы за свои услуги. И мэр платил — куда ему было деваться? А фото тем временем хранились у меня — другого доверенного лица у Милы не нашлось. — Прошу за столик, Сеньорита Мария. Не удивляйтесь — у нас маленький отель, и я как владелец всех вип-гостей встречаю лично. Как долетели? Кстати, Вы знаете, что у Вас испанская фамилия? — Конечно знаю. Хотя в детстве я думала, что она у меня… словно из какого-то фэнтези. — Ха, можно и так сказать. В своей брони Вы отметили, что желаете провести у нас несколько месяцев, поэтому сразу же после нашего скромного обеда я проведу для Вас экскурсию по собственности. Сезон заканчивается, большинство постояльцев уже разъехались, так что сможете выбрать себе номер по вкусу. Вы конечно же предпочтёте люкс? — Боюсь, Вы меня не поняли, сеньор Лопез. Мне не нужен номер. И люкс не нужен. Я хочу всю гостиницу. Мне известно, что Ваш бизнес претерпевает не лучшие времена, и отель в шаге от закрытия, а кредиторы следуют за Вами по пятам… Как насчёт того, чтобы продать мне эту собственность по реальной рыночной цене прямо здесь и сейчас? Все Ваши долги я конечно же тоже покупаю. Лампочка на четвёртом этаже постоянно мигала — барахлила проводка. Фрэнки каждый вечер, чуть сумерки, бегал туда со своей стремянкой, что-то подкручивал, подпаивал… Убедившись, что этот вечер не станет исключением, я накинула плащ поверх комбинации, сунула голые ноги в лёгкие лодочки, захватила кредитку и хлопнула дверью. Холодно, боязно, но так было надо — парень давно напрашивался. Все знали, что у Фрэнки были дубликаты ключей от каждой квартиры, но всё же он сумел отметить, что со мной такая забывчивость приключилась впервые. Несвойственную мне рассеянность я объяснила новостью о гибели соседки, про себя отметив, что самого Фрэнки эта новость будто бы и не слишком потрясла. Тогда я окончательно убедилась: наш домоправитель — самый настоящий психопат. О том, что за Милой он следил, я конечно знала. Мила тоже догадывалась о слежке, даже успела растрепать о своих подозрениях единственной подружке из агентства — той самой Каланче. О личности сталкера она разумеется не имела понятия — сложить два и два было для неё непостижимым трудом. Даже пропажу трусов списала на происки неуловимого преследователя — собственно, на это я и рассчитывала, утягивая её красные кружева с сушилки на крыше. Фрэнки я вычислила давным-давно — по его забегам в здание напротив, обычно совпадающим со временем, которое Мила проводила дома. Так как наши с ней окна выходили на одну сторону, себя я приучила жить при плотно задёрнутых шторах. Сам Фрэнки нравился мне рельефным торсом и повышенной исполнительностью, я даже пыталась отвадить его от Милы, нарочно нарываясь на сближение частыми жалобами — то радиатор заглохнет, то тараканы по кухне забегают, то кондиционер засорится: я придумывала кучу поводов, чтобы заманить его в свои сети. Дошло до того, что записала его номер первым на быстром наборе — звонить ему доводилось чаще, чем кому-либо ещё. Но он был глух и слеп в моём отношении — настолько, что даже не желал переходить на "ты". Но тогда, сидя рядом со мной на ступеньках и попивая мой капучино, он так жадно разглядывал мои голые коленки, что я поняла — лёд тронулся. В моих планах было использовать его дважды: по назначению — как молодого самца, и по заслугам — как настоящего маньяка. Я не ошиблась с выбором — отель со скромным названием "Villa Buenavista" стал для меня идеальным новым домом. Первым настоящим домом, если так разобраться — ни коттедж матери в провинции, ни съёмные халупы в столице, ни моё последнее пристанище по соседству с Милой так и не смогли стать мне родными. И сейчас, стоя на террасе третьего этажа и вглядываясь в мутную даль, где всемогущая природа своим капризом сшила тёмные лоскуты моря и неба рваной нитью вертлявого торнадо, я чувствовала себя как никогда спокойно. Рабочие внизу уже заканчивали покраску фасада — я задалась целью встретить открытие сезона полным обновлением. Номера готовились принять постояльцев, и мне уже нетерпелось попробовать себя в новой роли — в роли хозяйки уютного бутик-отеля на карибском побережье. Но сперва мне предстояло закончить одно очень важное дело… Возвращаться в квартиру Милы после её смерти было очень… странно. Всё в ней казалось мне чужим, хотя я и бывала там частенько. Мы любили выпить при занавешенных окнах, обсудить её личную жизнь, посмотреть слезливый фильмец, понаряжаться — заказчики часто оставляли ей одежду и украшения, в рекламе которых она снималась. А тогда, шагая след в след за Фрэнки, я чувствовала себя не гостьей, а первооткрывателем, осторожно продвигающимся по терра инкогнита навстречу славе или погибели. Несчастный фикус увядал — мне было жаль его, но такова уж его роль в моей истории — роль, которую ему ещё предстояло сыграть. Чёртову вазу я обошла стороной — помнила, как та тяжела: однажды во время наших с Милой пьяных плясок, она всей своей керамической мощью обрушилась мне на ногу. С тех пор я её ненавидела. Впрочем, как и добрую часть Милиных интерьерных безделушек, о чём неоднократно ей заявляла, но она в ответ лишь смеялась, называя себя в шутку коллекционером произведений искусства. А чёртов Посейдон бесил меня больше всех — своими слепыми глазами и неряшливо зашторенными яйцами, он словно насмехался надо мной. Иногда мне казалось, я могла слышать его смех — утробное бульканье, доносившееся из-под морских глубин. И я нашла способ его заткнуть — я обесчестила его, лишив орудия. Конечно, запасной ключ от Милиной квартиры был не только у Фрэнки — он был и у меня. Она сама мне его дала — на всякий случай. И когда я точно знала, что Фрэнки был занят неотложными ремонтными работами в подвале и не мог нас потревожить, после полуночи я преодолела эти скромные метры между нашими дверьми — моей и Милиной. Она принимала ванну. Я поняла это сразу — по выключенному во всей квартире свету и острому аромату цветочной пены из-за полуприкрытой двери. Вооружившись трезубцем, я прошмыгнула в ванную — Мила лежала там, как маленькая жемчужина в изящной белой ракушке. На глаза была наложена охлаждающая маска, а грудь двумя нежными холмиками возвышалась над воздушным покрывалом из ароматной пены. Я невольно залюбовалась — ещё секунда промедления, и мне пришлось бы включить заднюю. Но я не могла так с собой поступить! Бесшумно устроившись сзади, я сжала вилку в плотно обтянутой латексом ладони и представила, как вес всего тела собрался в кулаке, оставив от меня лишь невесомую оболочку. Кулак с зажатым в нём трезубцем обратился самой смертью. В единственный удар я вложила всю… Нет, не ярость — её не было. Силу — да. Но ещё — всю свою страсть. Кажется, я даже прошептала собственное имя — по крайней мере именно оно звучало у меня в голове, когда три зубчика пронзили тонкую кожу и вошли в надключичную полость, разорвав артерию. К роли жрицы я хорошо подготовилась, а потому Миле как жертвенному животному посчастливилось отправиться в лучший из миров без лишних метаний и сожалений. Заклание прошло успешно. Белоснежные стенки ванны мигом скрылись за алыми разводами. Вода перестала быть прозрачной, а пена — воздушной. Воздух вокруг становился металлическим: казалось, задержись я там ещё ненадолго, и лёгкие до верхов залило бы железом. Убегая, я оставила дверь квартиры прикрытой, но не запертой. А заперевшись в своей, тут же утопила перчатки и бахилы в хлорке. Начало было положено. Впереди меня ждал долгий путь, а в конце его — заслуженное вознаграждение. Моя книга попала в топ продаж, как ядро катапульты в крепостную стену — стремительно, метко и разрушительно. Оставив далеко позади творения коллег-конкурентов — снобов, что ещё полгода назад с колумнистом из криминального издания и кушать бы за один стол не сели, она разнесла по кирпичикам весь фундамент моего бывшего города, расчистив пространство под возведение новых крепких основ. По крайней мере, именно так оценил успех моего произведения один из ведущих политических блогеров страны в своём подкасте "Мистер Фримен — случайный везунчик или посланник Небес?". В ней политобозреватель назвал нового мэра "человеком, которому жители столицы вместе с ключами от города вручили свои судьбы", а автора, так искусно избегающего публичности — "неподкупным рупором правды" и "верным оруженосцем нового градоправителя". Даже если этот блогер и не сотрудничал с издательством миссис Элизабет Фримен до своего знаменитого подкаста, то сотрудничеству суждено случиться после: миссис Фримен таких талантов не пропускает. Роялти продолжали капать на мой счёт, но я не вела счёта монетам — отзывы и рецензии стали для меня самой ценной валютой. Я никогда не была ни транжирой, ни скупердяйкой, но до единиц славы оказалась жадна настолько, что если бы читательскими откликами можно было наполнить бассейн, я б ныряла в него каждый день, как чёртов Скрудж Макдак. Когда Кортни вручила мне подписку о неразглашении, я чуть было не подумала, что ошиблась в ней, приняв за простушку. Но почти сразу же расслабилась — похоже, следовательница и сама не понимала, какую свинью мне подсунула. Расписка связывала мои руки, затыкала мой рот… В рамках закона. В рамках, следовать которым в моём случае было бы смехотворно, да и, что греха таить, поздно. Однако осторожность отныне вышла в приоритет — мне требовалось сохранить своё инкогнито до самой развязки, от этого зависело моё личное благополучие и будущий успех. Интересно, сберегла ли Кортни ту самую подписку с моим фирменным Мэрилендским автографом? Ведь теперь, после публикации моей истории, он дорого стоит, а очень скоро будет стоить ещё дороже. С Каланчой, чьё имя я так и не смогла запомнить, мы были заочно знакомы. Мила показывала мне их совместные фото с фэшн-мероприятий — из всех моделей только с ней они общались относительно по-дружески. У нас с Милой совместных фото не было — об этом я позаботилась, но всё же, дабы оставаться в глазах Каланчи случайной встречной, на допрос я заявилась в образе мне несвойственном — в строгом костюме, да ещё и в очках… Маскарад — дело благородное. Я знала, что встречу её в стенах управления — обычно беседам со свидетелями по одному делу отводят отдельный день. Как источник информации она меня не интересовала, однако она интересовала меня как источник информации. То есть она не могла рассказать мне о Миле ничего нового, но вот я как автор в рамках своего будущего произведения любые свои измышления могла вложить в её уста. Документалистика — она такая… — Извините, а менеджер скоро подойдёт? Томная дама неопределённого возраста обмахивала раскрасневшееся, покрытое испариной лицо распахнутой на середине книжкой в яркой мягкой обложке. — Я сама Вас заселю. Ваши документы и ваучер, пожалуйста. Так, номер делюкс, специальная просьба — первый этаж. Сейчас всё оформлю и принесу ключ. А пока можете присесть на диванчик. Вы наверное утомились с дороги… В несезон клиентов немного, и полный штат сотрудников я не держала, по выходным обслуживая гостей самостоятельно. Эта мадам забронировала номер по предоплате. Прилетела одна — наверное, рассчитывала на приключения. Или напротив — жаждала пропасть без вести хотя бы на неделю? И то, и другое: на обложке книги, невольно используемой в качестве опахала, красовались рыжая прелестница в струящемся алом платье и загорелый красавчик с голым торсом и не по-человечески острыми ушами. "В плену у эльфийского принца" гласил заголовок. Поймав мой взгляд, мадам зарделась пуще прежнего и поспешила оправдаться: — Взяла в дорогу. Чтоб мозги расслабить. Обычно я конечно такое не читаю… — Понимаю Вас. А что читаете? Я слышала, за океаном сейчас гремит некая Сьюзен Мэриленд с её откровениями? — Да, эта выскочка на слуху. Никто её толком и не видел, а шуму-то сколько… Никогда не понимала всей этой политики — ну какому нормальному человеку может быть интересна подковёрная возня наших коррупционеров? Где политика — там кроме лжи и искать нечего. В этом, — она снисходительно ткнула отёкшим пальцем эльфу в грудную мышцу, — и то больше правды, чем во всяких там разоблачениях… Доктор Саммерз — тогда я ещё не знала, что он с большей охотой откликался на доктора Смерть — вызывал у меня заочный интерес. Едва разобравшись в ситуации и напав на его след в сети, я поняла: с ним будет непросто, но занятно. На редких фото из открытого доступа он никогда не улыбался. По редкой болтовне практиканток в курилке возле офиса ССМЭ он был тем ещё бабником — грубым, беспринципным и непостоянным. И никто при этом на него не жаловался, и это в век, когда слово "харассмент" способно поставить крест не только на карьере, но и на могиле белого цисгендерного угнетателя. До личного знакомства с Саммерзом я списывала этот феномен на чудесные свойства полезных знакомств, однако с первой же встречи поняла, что ошибалась. Есть мужики, которые кое-что умеют. На таких не жалуются. В первую же встречу, следуя намеченному плану, я зарекомендовала себя недалёкой недоистеричкой, а во вторую — подтвердила рекомендации, сдобрив их неожиданной ноткой подозрительности. Неожиданной для него конечно же: попавшись в Милиной квартире с её же компьютером, к слову частично подчищенным мною накануне, он не мог быть уверен, что я его в чём-то заподозрила, но не мог быть уверен и в обратном. После ночной вылазки я уже знала наверняка: моих посягательств он теперь не отвергнет — не посмеет. В его глазах из недалёкой недоистрички я переквалифицировалась в мнительную нимфоманку. Он планировал усмирить мою подозрительность проверенным дедовским способом. А ведь я чуть было не попалась. Всё же правду твердили о его проницательности, и свои лавры он заработал не на пустом месте. Ещё в прозекторской, при вскрытии, заметив мою скуку, он даже не понял, насколько был близок к тому, чтобы разгадать меня. Спасло лишь то, что никто и не собирался меня разгадывать, ведь никто, включая прозорливого доктора Тодда, не считал меня человеком, достойным разгадывания. Пока файлы с рабочего компьютера экспертов перекачивались на маленькую розовую флешку в форме левой половинки разбитого сердца, моё собственное сердце чуть было не треснуло от напряжения. Даже приступая к обеду, я не могла полностью расслабиться. Расслабилась лишь добравшись до гостиницы — доктор Саммерз не обманул моих ожиданий, рождённых из легенд, что бродили о нём среди женской половины городской судмедэкспертной братии. Ах, если бы каждый старый конь пахал так же хорошо, как доктор Смерть… Расставлять кресты было действительно жаль, но переигрывать в моей ситуации значило проиграть. "Колумнистка, в одночасье ставшая знаменитой писательницей, бесследно исчезла. По словам владелицы издательства, с которым сотрудничает мисс Сьюзен Мэриленд, девушка просто не выдержала обрушившейся на неё известности и взяла длительный отпуск. Версия с побегом от публичности выглядит вполне правдоподобно: в конце концов, своими откровениями мисс Мэриленд снискала себе не только добрую славу. Безусловно, найдутся люди, например сторонники бывшего мэра, которым не терпится поквитаться со смелой журналисткой… Однако обитатели сети всё чаще выдвигают теорию о том, что Сьюзен Мэриленд — лишь проект, писатель-призрак, работающий по чьему-то заказу. Против этой версии выступила главный редактор интернет-издания Criminal Mind Magazine, далее следует цитата: "Я знаю Сьюзен ещё с университетской скамьи. Её путь к известности был долог и непрост. Взявшись за расследование дела Милы Видовой, она не только поставила на кон свою репутацию как колумниста нашего издания, известного под творческим псевдонимом Мартин Стюарт, но и собственную жизнь. Её риск был вознаграждён, её книга, написанная по горячим следам на основе колонки об авторском расследовании, стала бестселлером. Но Сьюзен остаётся всё той же скромной интеллигенткой, которой я знала её всегда. Сейчас она примеряет на себя новую роль — роль автора с общенациональной известностью. И я убеждена: очень скоро мы услышим о ней, и её возвращение будет не менее громким, чем дебют". Спасибо тебе, Софи, дорогая. Как всегда, в яблочко. Схватившись за маникюрные ножницы, я подумала — а не слишком ли это очевидно? Фрэнки конечно не семи пядей во лбу, но даже он мог что-то заподозрить, обнаружив проводок в обогревателе аккуратно перерезанным. Поэтому я просто его перегрызла — перекусила своими челюстями. Теперь Фрэнки мог думать, что хочет — предположить, что изнемогая от одиночества, я втихаря грызла провода, он бы всё равно не решился. Я на крысу не похожа. А вот он — ещё как. С самого своего заселения в этот дом я начала замечать, как он таскал всякий хлам в свою подвальную конуру. У чувака чёртова дюжина жилых домов в районе, а он рухлядь по свалкам собирает! Его дурное хобби в итоге сыграло мне на руку. А перегрызенный провод стал отличной причиной для визита в обитель домоправителя. Прежде всего мне пришлось установить между трубами напротив двери малюсенькую камеру — оптический глазок: незаметно подсмотреть код от электронного замка иначе не получалось. А проникнув в квартиру уже в отсутствие хозяина, я оставила там пару подарочков — вилку Нептуна и трусики Милы. Вилку я тут же "нашла" сама, а трусики уже позже нашли эксперты. После рандеву с Саммерзом рандеву с Фрэнки было как нырок в прохладную купель после трёх часов в парилке. Что и говорить, Фрэнки стал прекрасным завершением моего дня. А прекрасным продолжением нашего знакомства стал визит инспекторов из пестконтроля: очередной одноразовый телефон, очередной звонок с жалобой — всё по проторенной дорожке. Скачав фотки Милы на флешку с брелоком в форме левой половинки разбитого сердца, я вооружилась "первым попавшимся" вещдоком и настроилась на неравную схватку. Я была готова Фрэнки убить. Но мне не пришлось — он бежал прежде, чем моё собственное сердце успело бы надорваться от страха и волнения. Иногда я думаю, что если бы предметом его страсти была не Мила, а я, всё могло бы сложиться иначе… Надеюсь, в тюрьме неплохо кормят. — Молодой человек, мне кажется, или Вы за мною следите? Этого парня я уже не единожды замечала в кафе при гостинице. Явно местный, а я в городе ещё толком никого не знала, да и не стремилась обрастать знакомствами — в моём положении это было бы лишним. Поэтому симпатичный доминиканец без кольца на пальце, пьющий слишком много кофе, меня слегка напугал. — На самом деле не за Вами, сеньора. А за незаконным оборотом наркотиков. При прежнем владельце тут частенько ошивались всякие неприятные личности. — Ну, теперь я здесь хозяйка, и правила мои. И пока я жива, никаких наркотиков в моей гостинице не будет. — Это я уже понял. Только начальству моему не говорите, а то стоит им прознать, что у вас здесь ловить нечего, и меня сразу же направят куда-нибудь в другое место. А не хотелось бы… — Мне кажется, или Вы со мной флиртуете? — Вам не кажется. Сами решайте, как Вам поступить с этой информацией. Утренняя встреча старого коня и свежеобъезженного жеребца на лестничной клетке выдалась эпичной. Честно говоря, шоу можно было и избежать, но я не смогла отказать себе в удовольствии столкнуть их лбами, пусть и фигурально. Я знала: пришёл день Икс. Звонок сестре Милы от имени её подруги с настоятельным советом как можно скорее связаться со следователями и потребовать выдачи тела вместе со всеми личными вещами покойной, сделал своё дело: сестра восприняла совет незнакомки серьёзно, и уже к утру эксперты забегали, как заведённые, подтирая за собой последнее неподтёртое. После визита в конуру Каймана меня трясло не по-детски. Кортни так жаждала затащить меня в участок для дачи свидетельских показаний, что весь мой план чуть было не обернулся крахом. Пришлось вновь включать обаяние, а заодно изображать предобморочное состояние, благо это было нетрудно — Кортни испытывала ко мне почти родственную симпатию, а ноги действительно тогда меня еле держали. На финальной стадии плана мне следовало совершить ещё один визит в Милину квартиру — наследить там после "уборки" экспертов, чтобы версия с флешкой из кадки с фикусом выглядела правдоподобно. Но светить наличие своего дубликата я не могла, а потому для очередной вылазки воспользовалась дубликатом ключа, стащенным из квартиры Каймана. Даже в кадке поковырялась, хотя в корнях никакого пакетика я конечно же не находила — флешка с брелоком в форме правой половинки разбитого сердца всегда была при мне. С тех самых пор, как Мила отдала мне её на хранение — парные брелоки мы когда-то в шутку купили вместе. Хотела бы я видеть глаза Саммерза, покажи я ему фото нашей покойницы в обнимку с его дружком! Ведь именно их он так долго, жадно и безуспешно пытался отыскать в её квартире, в её компьютере... Но в этом удовольствии мне пришлось себе отказать. Версия с убийством в ходе самообороны хороша для колонки, хороша для книги, но совсем непригодна для жизни. Поэтому я просто пригласила его на перепихон, просто увлекла его к своему рабочему столу как наиболее интересной горизонтальной поверхности. Просто убила его в разгар горячей прелюдии. Мне так жаль… До приезда полиции я носилась по комнате, стараясь не наступить в его кровь, и всё твердила, как мантру: "У них на меня ничего нет. У них на меня ничего нет. У них на меня ничего нет…". Флешка с фото ждала своего часа. Я готовилась провести ночь в участке и вернуться, чтобы завершить свою увертюру помпезным финальным аккордом. Впервые мне встретился полицейский, увлекающийся книжными детективами. Это как если бы шеф-повар мишленовского ресторана любил обедать в школьной столовке, а оперный певец не мыслил пятничного вечера без визита в караоке-бар. Или же мы склонны переоценивать разницу между правдой и вымыслом, профессионализмом и дилетантством, капризом и необходимостью? Мой личный опыт доказывает, что так оно и есть. — Как насчёт спуститься на завтрак? Маркус, тот самый полицейский из наркоконтроля, уже не в первый раз ночевал в моём люксе, а я всё никак не могла привыкнуть завтракать не в одиночестве. Он почувствовал моё смятение и расценил его по-своему: — Мария, ты же не думаешь, что я с тобой из-за денег? Да, ты богата, но мне ничего от тебя не надо… Для Маркуса, как и для всех остальных на побережье, я была местной уроженкой-сироткой, которую тридцать лет назад, ещё совсем крохой, удочерила и увезла на свою холодную родину бездетная пожилая пара богатых европейцев. И вот сейчас, вновь осиротев, я вернулась на родные берега — взрослой женщиной, совсем непомнящей "родного" языка, но зато туго упакованной деньгами. А деньги — это именно то, что позволяет людям общаться без границ: государственных, социальных, моральных… — Правда? Тогда… — Просто нам нравятся одни и те же вещи. У меня впервые такое. Взять хотя бы ту книжку, в которой журналистка раскрывает порочную связь модели и мэра… Мне понравилось. Если б не твоя подсказка, я бы и в жизни её не прочёл. — Не оправдывайся, проходимец. — Я ласково огладила его бронзовые плечи, не удержалась и ущипнула легонько. — И пойдём уже завтракать. Сколько раз, отчаявшись найти издателя, я собиралась вывалить свою писанину в открытый доступ? Но публиковаться в сети, не имея ни широкой узнаваемости, ни финансовой подушки — значит затеряться среди сотен и тысяч других ноунеймов и сгинуть в нищете. Сеть хороша, когда ты уже знаменитость и богач. У меня были романы, но за них не платили. Было "продающее" имя, но его никто не знал. И я решила уравновесить этот несправедливый дисбаланс. Мила считала меня подругой. А я считала её везучей сучкой, которую выслеживал сексуальный вахтёр, а мэр катал по изысканным курортам. Про мэра она мне все уши прожужжала — знала ведь, что не проболтаюсь… Но не знала, что наступит день, и Элизабет Фримен вдруг ответит на моё нечаянное обращение в её ничтожное издательство. Она действительно назвала мой слог безликим и предложила писать автобиографию за своего муженька. И я действительно отказалась. А потом зашла в интернет, загуглила саму Элизабет, выяснила, кто её муж… И родила план. Возвести Милину паранойю в абсолют было несложно — она и сама догадывалась, что век любовницы могущественного человека недолог, а уход редко бывает приятным. Я надоумила её обзавестись фоторафиями с Дисентом как гарантией собственной безопасности. Вернувшись с допроса по делу Саммерза, я первым делом набрала номер Софи. Попросила её ничему не удивляться и ни в коем случае никому и ни за что не выдавать личности Полуночного. Она знала, что в долгу я не останусь, хотя должницей меня никогда и не считала — Софи всегда верила мне, а точнее — в меня. Оставалось наделить той же верой миссис Фримен. Дозвонившись до издательницы, я скинула ей одно фото, сразу убедив, что не блефую и настроена серьёзно. Мои условия были просты: я собиралась опубликовать компромат на Дисента в колонке тот час же, а через три месяца — выпустить книгу в её издательстве, где в деталях бы рассказала о происхождении этих снимков и всей их предыстории. Всё, что мне было нужно — это большие деньги, хорошее промо и гарантии безопасности. Всё, что получала она — это чистый путь для её благоверного к посту мэра. Досрочные выборы, которые непременно последовали бы за репутационным скандалом и отставкой действующего градоправителя, должны были привести её мужа на желанную должность практически без борьбы и вложений — его борьбой и вложением был Полуночный, а закрепить результат мне предстояло уже под собственным именем. Что бы сделала я, если б Элизабет отказалась? Позвонила бы следующему потенциальному клиенту, мистеру Дисенту, и предложила выкупить фото, а заодно и разобраться с его ближайшим конкурентом через серию нелестных статей от одного знаменитого колумниста. Но Элизабет — не дура. Я в ней не ошиблась. И мистер Фримен в своё время — тоже. Все ошиблись во мне. Теперь вы знаете, кто на самом деле убил Милу Видову. Разрешить комментарии. Опубликовать. Готово. Календарь твердит о приближающейся осени, а я ему не верю. Став Марией, я превратила свою жизнь в вечную весну: плащи и обогреватели перестали для меня существовать, равно как и бесславие с его одиночеством и безденежьем. А делу Милы суждено быть первым в длинном списке, и очень скоро я отправлюсь на поиски нового... Ведь в мире ещё столько нерассказанных историй, ждущих свою Сьюзен!