Иногда нарушать правила просто необходимо

Барри знает, что Айрис — его соулмейт, и он счастлив, что не надо тратить полжизни на попытку разыскать полузнакомого человека, который по какому-то стечению обстоятельств должен стать его второй половинкой. Барри любит Айрис: их узы очень-очень крепкие, по-настоящему семейные, и порой Барри кажется, что если он признается Айрис в любви, то что-то изменится в худшую сторону, а он этого хочет меньше всего. Айрис замечательная, добрая, понимающая, готовая защищать Барри от всех мыслимых и немыслимых угроз, от школьных хулиганов до придирчивого начальника. Барри любит Айрис и счастлив знать, что она — его половинка, предназначенная ему судьбой. Над Эдди они с Айрис сперва посмеивались вместе: мол, вот ведь выскочка, только и умеет, что выпендриваться, да кто он такой вообще? Тем страннее было узнать, очнувшись от комы, что они встречаются. — Пожалуйста, Барри, не говори отцу! — просит его Айрис, и Барри, конечно же, соглашается, занудно пытается говорить что-то про неправильность, ведь они же коллеги, бла-бла-бла... Он прекрасно понимает, что просто злится и завидует тому парню, Эдди. Тем страннее представить, что спустя несколько месяцев Барри будет ненавидеть себя за то, что допустил его смерть. Айрис потом говорила, что Эдди так и не нашёл своего соулмейта. А вот Барри своего упускать не собирался. — Что же это, неужели Красненький удостоил нас своим присутствием? Леонард тянет каждую гласную, чуть-чуть, почти незаметно, кроме тех, которые почти выстанывает низко и вкрадчиво, и Барри не понимает, почему остальные этого не слышат — или, может, слышат, но как и Барри, стараются делать вид, что на них это не работает? — Так же, как вы удостоили своим присутствием это банковое хранилище? — улыбается Барри в ответ на ухмылку Снарта. — Вам здесь не место, Негодяи. — Какой ты жестокий, мы только пришли... — Лен разводит руками, но его обманчивая беззащитность прикрывается Миком позади него с пушкой наготове. — А ты уже вышвыриваешь нас на улицу? Ты же герой, Красненький. — А вы — грабители! — И поэтому не могли не посетить Центральный банк Централ-Сити, — Лен фыркает. — Хотя бы ради отметки на Гугл-картах, что побывали в месте с такой восхитительной тавтологией в названии. Барри против своей воли смеётся, но тут же замолкает и пытается молча сражаться — и Лен с Миком, действуя удивительно слажено, дают ему достойный отпор. Им удаётся скрыться с частью награбленного, но в основном Барри удаётся отстоять вклады жителей Централ-Сити. И, чёрт возьми, кто-то действительно должен переименовать этот банк. Барри возмущается, рассказывая Циско про Снарта после каждой их встречи, пока однажды Кейтлин не пихает того в рёбра: мол, повнимательней будь. Барри присматривается внимательнее и понимает, что Циско притих. — Хэй, бро. — Позже вечером он садится рядом с Циско, притягивая к себе стул и ставя перед Рамоном стаканчик с его любимым молочным коктейлем. — Что-то случилось? Много что случилось, на самом деле, и постоянно случается, раз за разом. — Крысолова недавно видели в городе, — бормочет тот. Оу. Это Барри мог понять. Циско сильно винил себя за тот случай, когда Хартли сбежал, и неважно, что это помогло им найти Файершторма. Пожалуй, если бы Барри предложили поработать с преступником (например, с Леном) ради спасения друга, он бы тоже не отказался. Если до этого винил себя в смерти друга, которого можно спасти. Столько ошибок, столько вины. Барри не может думать об этом, каждый раз стараясь отвлечься, но сейчас не лучший момент сбегать. — Это не твоя ошибка, Циско. — Барри кладёт ладонь на плечо Циско и легонько похлопывает. — Ты ничего не мог с этим поделать: выбора-то у тебя не было. — Выбора-то у меня не было, — уныло повторяет Циско. — Соулмейтов не выбирают. Барри замирает, хлопая глазами и явно не понимая, куда повернул их разговор. Он только и может издать невнятное мычание, которое можно трактовать как угодно. — Он мне в камере показал тогда метку. — Циско задирает рукав и показывает сложный узор из линий, словно запись случайной реверберации, переведённая в изобразительное искусство. Словно клубок маршрутов запутавшегося атома в броуновском движении. — Я отсканировал, сравнил — сходство до микрометра, не считая, — голос Циско дрожит, — шрамов. Он, оказывается, руки себе резал до того, как родителям признался. Разговор становится для Барри слишком тяжёлым. Он не хочет слушать о чужих проблемах, когда своих выше крыши, но убежать прямо сейчас не может, поэтому выпаливает первое, что приходит в голову: — Может, все эти соулмейты — просто чушь? Циско смотрит на него с удивлением. — Не ты ли пел серенады вашей любви с Айрис все эти месяцы? — Это другое! — возмущается Барри и наталкивается на враждебный взгляд. — Я имел в виду, отношения же у всех разные, может, и с соулмейтами тоже. Ты же знаешь, куча людей никогда их не находят, но строят отношения, встречаются, заводят детей — и они счастливы! — Так вот, — решительно отвечает Циско. — Я несчастлив. А ты? От ответа Барри спасает писк системы оповещения — кому-то в Централ-Сити нужен Флэш. — О, Красненький, ты так исправно бегаешь на наши свидания. Соскучился? Снова этот низкий мурлыкающий голос, за которым стоят холодный (ха!) расчёт и преступные интересы. Барри сейчас слишком расстроен, чтобы отвечать колкостью, и поэтому он просто выпаливает: — Наоборот, Снарт: ты мне чертовски надоел! Снарт смеётся чуть удивлённо, и Барри чувствует мстительное удовольствие: ему удалось хоть чем-то удивить эту ледышку! Но неожиданностью становится, когда и Мик начинает ржать: в голос, громко, весь сотрясаясь от смеха, правда, не забывая при этом целиться в Барри. — Видишь, даже пацану надоело, что ты за ним таскаешься везде! — Это он за мной таскается, Мик. — Я не таскаюсь! Вы совершаете преступления, а я останавливаю! — У нас награбленное девать некуда. — Мик вытирает выступившие от смеха слёзы. — А он сидит ночами и задрачивается за свои планы, лишь бы «Флэш должен отреагировать» и вот это вот всё. — Если бы ты не был моим соулмейтом, я бы тебе врезал, — бурчит Лен, нисколько, впрочем, не смущённый. — А, нет, я всё равно тебе врежу. Но, — он усмехается и внезапным выстрелом примораживает ноги Барри к полу. — Только когда закончим дело. Барри даже провибрировать сквозь лёд соображает не сразу. Рори и Снарт — соулмейты? То есть, у них отношения и, ну, они спят вместе и всё такое? Когда он высказывается Айрис, та поднимает брови. — А ты не знал? — Что у них отношения? Нет, конечно! С чего бы мне знать? — Барри, — успокаивающе выдыхает Айрис, как она делает всегда, когда Барри готов вскочить с места и заметаться по комнате. — То, что они соулмейты, выяснилось ещё в колонии, где они встретились. С тех пор они работают вместе, и ты бы знал об этом, если бы вчитался в досье Капитана Холода по-настоящему внимательно. — Господи, это ужасный псевдоним. Я понимаю, что очень классно произносить его, когда я пытаюсь поддеть Снарта, но в более серьёзные моменты... Он просто ужасен. — Циско придумал, газеты подхватили, милый. Не расстраивайся. Кстати, как Циско? Я слышала, у него проблемы в последнее время? Барри дуется. Поднимать снова эту тему ему не хочется, но можно прикрыться братской солидарностью. — Не знаю, — врёт он. — Может, корит себя за неудачу с Хартли. Слушай, Айрис, у нас же всё в порядке? — О чём ты? — Ну, мы ведь соулмейты. — Словно в доказательство, Барри поднимает руку со сложной меткой, похожей на расколотый многоугольник. — И мы не будем ссориться или... Я не знаю? — Мы всё время ссоримся, — смеётся Айрис. — Ладно, милый, шучу. Всё в порядке, а с чего ты спрашиваешь? — Да так, — неопределённо отмахивается Барри. — Всё сложно. Айрис хмыкает и утягивает Барри в поцелуй, и становится намного проще. С Айрис всегда просто. Её Барри знает с детства, и хоть и становится труднее понимать её, но это всё ещё Айрис: сильная, целеустремлённая, уверенная. Самодостаточная. В этом, пожалуй, кроется проблема: порой Барри не чувствует, что вообще ей нужен. Он думает, что Айрис ему необходима, и баланс из-за этого нарушен полностью. Героем быть намного проще: Флэш нужен всем. — О-о-о, ищешь встречи даже в нерабочее время? — протягивает Лен, отодвигаясь и жестом приглашая Барри занять место рядом с ним за барной стойкой. — Это рабочее, — бурчит Барри. — Хотел узнать, есть ли у тебя с Миком планы на благотворительный вечер в «Марриот» на следующей неделе? — А зачем мне уведомлять тебя об этом, Барри? — ухмыляется Лен. Имя Барри звучит в его произношении необыкновенно томно: сразу представляется что-то вроде тёмного угла и крайне близкого контакта. Сглотнув, Барри поясняет: — Ну, у тебя есть привычка грабить подобные вечера, и... — Он вздыхает. — Я честно понимаю, что туда приходят скорее блеснуть драгоценностями, чем действительно жертвовать деньги, но этот вечер не из таких. Есть несколько больниц, которые нуждаются в деньгах, и на этом вечере смогут их получить, понимаешь? — Знаю, Пайпер предупредил об этом. — Пайпер... Погоди, — изумляется Барри. — Крысолов? Ты разговаривал с ним? — А почему бы и нет? — пожимает плечами Лен, будто не сказал ничего особенного. — У него сейчас не лучший период, и он не прочь временно воспользоваться помощью Негодяев. Глядишь, присоединится к нам. Барри вздыхает, закатывая глаза. — Этого только не хватало, Циско с ума сойдёт! Лен хмыкает, но ничего не говорит. Особенно о том, что Хартли переписывается с этим гиком из СтарЛабс, и, кажется, сегодня у них свидание, если только они друг друга не прибьют. Лен одобряет такое развитие отношений — лучше, чем каждый день наблюдать, как Пайпер, как одержимый, работает и общается только с крысами. Выглядело пугающе. — А ещё на том вечере возможно — возможно! — будет Стрела, — добавляет Барри, надеясь, что это окончательно отвратит Лена от идеи грабить «Марриот» и его постояльцев. — Ох, Барри, — выдыхает Лен, усмехаясь и придвигаясь ближе. — Теперь ты почти соблазняешь меня туда явиться. Скажи ещё, что там будет Флэш, м-м? — Если и будет, то только для того, чтобы арестовать тебя. — О, а были ещё варианты? Ну же, Барри. — Снова эта тягучая манера произношения. — Я жду, мне о-о-о-очень интересно. — Арестовать, арестовать и ещё раз арестовать, — бормочет тот, чувствуя себя неловко. Бармен ставит перед ним шот, и Барри отвечает рассеянно: — Я не заказывал... — Я угощаю, — хмыкает Лен. — С чего такая щедрость? Или тебе и вправду некуда девать награбленные деньги, как говорил Мик? Лен поднимает насмешливо бровь, глядя на Барри так остро, будто знает обо всех его проблемах, о которых сам Барри ещё не в курсе, но предчувствует. Шот исчезает за пару глотков. Ухмылка Лена становится лишь шире. — Ты же в курсе, что на меня не действует алкоголь? — проморгавшись и почувствовав, как проходит секундное чувство опьянения, выдыхает Барри. — Предполагал, — дёргает плечом Лен. — Но решил, что так тебе будет проще расслабиться. Тебя что-то мучает, Барри, и ты почему-то хочешь поговорить об этом со мной? — Какой бред. Ты знаешь, зачем я пришёл. — Во-первых, — Лен принимается загибать пальцы. — Ты знаешь, что мы чаще грабим коммерческие организации, особенно — хорошо застрахованные. Во-вторых, зачем тебе предупреждать нас о наличии там Оливера Куина? Я сам бы мог посмотреть в списке гостей и — о, бога ради, не притворяйся, что удивлён тем, что я знаю о его личности! — решить, приходить мне или нет подразнить зеленозадого. И, в-третьих. — Лен наклоняется ближе. — Ты пришёл лично. Не написал, не позвонил — пришёл. И не уходишь. А я в на редкость хорошем расположении духа и готов выслушать тебя. Пользуйся этим, Красненький, пока у меня осталось терпение. Барри сжимает губы, почесав затылок, затем смотрит на принесённый взамен выпитому шот. — Соулмейты, — нехотя произносит он. — Это было всегда, то есть, я в курсе, но... Все резко словно с ума посходили. И это вдруг стало таким важным. Я знал, что Айрис — мой соулмейт, и всё было нормально, даже когда она встречалась с Эдди — больно, но нормально. И мы должны быть счастливы, мы счастливы, — добавляет он почти отчаянно. — Но... Лен молчит, слушая с неподдельным интересом. Личная драма у Красненького, не связанная с его геройскими делами — это что-то новенькое. — Вот ты. — Барри переводит взгляд на Снарта. — У тебя же есть Мик, и... — И? — Вы вместе? — Мы вместе работаем, ты знаешь. — Я не об этом! — Барри вспыхивает. — Вы пара? — Напарники, — поправляет его Лен со спокойной улыбкой. — Вы спите вместе? — На конспиративных квартирах не всегда есть две кровати, знаешь ли. Барри уже почти воет. — Вы занимаетесь сексом?! — Ну прямо сейчас мне знатно трахаешь мозг ты, — ехидничает Лен. — Расслабься, Красненький, мы просто очень хорошие друзья. Барри удивляется: он почему-то был уверен в обратном. — Но вы же соулмейты, разве нет? Или тебе не нравятся парни, но тогда метка... — Слушай, Барри. — Голос Лена внезапно становится едким, будто Барри задел его за живое. — У меня нет проблем с полом того, кто мне нравится. Просто Мик — мой друг, ясно? Он медленно выдыхает через нос, затем говорит, ухмыляясь: — А что насчёт тебя? Говоришь, счастлив? — Не знаю. Лен хмыкает вновь, затем поднимается, положив на барную стойку несколько купюр. — Могу научить тебя только плохому, Красненький. — М? — Иногда нарушать правила просто необходимо, особенно если правил-то и нет. «Иногда нарушать правила просто необходимо, особенно если правил-то и нет». Барри думает об этом весь вечер и не перестаёт размышлять даже наутро, что совсем не в его духе. Лен подкинул ему загадку, и обычно Барри терпеть не может загадки — но славящийся своим умом Снарт сказал это, надеясь, что Барри догадается. Значит, Барри должен догадаться, и догадаться сам — помощи ждать неоткуда. Он сидит и рассматривает свою метку: как положено, на запястье, рисунок из почти чёрных линий — Барри слышал, что некоторые забивали их татуировками, если отчаивались найти соулмейта. Он знает, что точно такая же на запястье у Айрис. И Барри был уверен, что это — воплощение его — их — любви. Теперь он уже не уверен. Но если не Айрис, то кто? От размышлений его избавляет возвращение Айрис с работы: стоит ей сесть рядом, улыбнуться, запустить пальцы в волосы Барри, как все вопросы исчезают. Он дома, он рядом с той, которую любит больше всего на свете, и, Боже, что за глупости ему приходят в голову. Он счастлив. Но что-то не так. Однажды Барри понимает, что именно не так: когда видит, как разговаривает зашедший к капитану Сингху на перерыв его муж. Они соприкасаются пальцами нежно, ласково — и в этом совсем иные чувства и эмоции. Барри почти краснеет, глядя на то, как двое мужчин просто держатся за руки, отворачивается, загораживаясь папкой отчётов, которые спешно кладёт на стол, но, к сожалению, капитан Сингх его замечает. — Аллен, — спрашивает он вполне миролюбиво, — ты выглядишь каким-то бледным. Проблемы со свадьбой? — А... Да нет, мы пока только обдумываем... — Если понадобится помощь, у нас уже есть кое-какой опыт в этом, — говорит Сингх, и его жених смеётся, замечая, что это был настоящий ад. — Да, спасибо, — кивает Барри и старается уйти поскорее. Он не хочет идти домой — что-то не так, и он не знает, как объяснить это даже себе. «Иногда нарушать правила просто необходимо, особенно если правил-то и нет», сказал Лен. Люди разные, и чувства их тоже проявляются по-разному, может, пора примерять на себя очевидные клише? Может, их любовь с Айрис именно такая, какая есть у них, и хватит пытаться сравнивать её с чужими отношениями? Барри переходит с бега на шаг и поднимается по ступенькам дома, всё ещё думая о прикосновениях — какими они бывают. Образ Айрис для него слишком чист, и они целуются, конечно, но сближаются крайне осторожно, даже немного неловко. Едва перешагнув порог, Барри застывает, затем улыбается: — Циско, Кейтлин? Что вы тут делаете? — Зашли помочь, — сообщает Айрис, спускаясь по лестнице. — Боже, накопилось столько хлама! Спасибо вам обоим, что разбираете его. Барри, не хочешь присоединиться? — Да ладно, — вступается за него Циско. — Он наверняка устал. Кейтлин пихает его: — Поработал мозгами, теперь поработает руками. Как медик я могу сказать, что смена деятельности идёт на пользу! Они смеются, Циско кладёт Кейтлин руку на плечо, и Барри впервые замечает то, на что раньше никогда не обращал внимание. Дружеские жесты. Вот оно. Дружеские прикосновения и прикосновения романтические, и теперь Барри осознаёт, что ему не хватает... романтики. В той, кого он, как думал, любит больше всего, Барри не хватало романтики — но это не значит, что он не любил Айрис. Просто она была сестрой. Но... Они целовались и всё такое. И Барри нравилось... вроде. Просто не хватало чего-то. Кого-то. — Поговори об этом с ней, — посоветовал Циско. — Уверен? — Ну, не со мной же. — Осторожно спроси её, — посоветовала Кейтлин. — Будет лучше, если ты сам расскажешь ей это и вы всё обсудите. — А если она подумает, что я её не люблю? — Вот сам ей это и объяснишь, разве так не будет лучше? И теперь Барри сидит на диване напротив Айрис и сбивчиво рассказывает ей всё, потому что не знает, что делать. Она слушает — внимательно, молча, и Барри ей благодарен за это, потому что если она скажет сейчас хоть слово, он заткнётся или начнёт защищать себя, неизменно раня её. Проходили, извинялся. — Ты хочешь одновременных отношений с кем-то ещё? — спрашивает она, когда Барри закончивает цитатой Снарта. Барри прокашливается. — Что?! Я не... Я даже не думал об этом! В любом случае, разве... Разве это не расстроит тебя? Айрис пожимает плечами. — Мы пока не пробовали. Но учти, если это действительно меня расстроит, нам надо будет придумывать что-то другое. — Точно? — Ох, милый, ну ты же не изменяешь мне! Ты поделился своими переживаниями. — Она треплет Барри по волосам. — Я очень это ценю. — Только не говори никому. — Обещаю, что публиковать на первой полосе статью о сексуальном кризисе Флэша я точно не буду. — Боже, просто не говори Джо. Как ни странно, выходит наоборот. Барри старается не думать о предложении Айрис, потому что... Он видит их отношения чем-то светлым и верным. А не какой-то... Ну, не пойми чем. Барри честно пытается быть толерантным к разным странным людям (в конце концов, он сам со своими способностями более чем странный), но когда ты кого-то любишь, ты ведь его любишь, правда? Особенно если этот кто-то — твой соулмейт. Но не в случае Снарта, да? Почему Лен, если мужчины его привлекают, не заводит отношений со своим соулмейтом? Барри уверен, что в жизни не спросит его об этом. Не-а. Точно-точно никогда не спросит. — Почему ты не в отношениях со своим соулмейтом? — спрашивает он, подкарауливая Лена в баре. — Здравствуй, — тянет тот. — Отличное приветствие, Барри. Но разве тебя это касается? Барри хмурится и отводит взгляд, и Лен хмыкает. — Мой ответ: потому что не обязан. — Но метки... — Плевал я на метки. Да, Мик отличный друг и я готов провести в соседстве с ним всю жизнь, но я не хочу с ним трахаться, — голос Лена становится вкрадчивым. — Понимаешь? — А ты не асексуал? Лен смеётся. — Поверь, во всём Централ-Сити соперничать со мной в сексуальных аппетитах можешь только ты. — Я? — Уверен, ты быстро восстанавливаешься. О, я прав? Краснея, Барри выдавливает из себя что-то невразумительное, и Лен снова смеётся, и смех у него такой томно-низковатый, что Барри чувствует себя немного пьяным. С Леном удивительно легко, как с Айрис, но совершенно не так. — А с другими ты... Лен пожимает плечами. — Секс — был. Любовь, — он щурится на Барри. — Не особенно. Только пару раз в подростковом возрасте. И не говори мне, что ты ни разу не западал на звёзд с экрана. Барри опускает взгляд, позволяя Лену усадить себя на диванчик в углу. Бармен приносит выпивку. — Вообще-то, нет, — тихо говорит Барри. — Я всегда любил Айрис. Понимаешь, я был слишком маленьким сначала, а когда начал задумываться об этом, то уже знал, что мы с ней — соулмейты. И... Я знал, что то, что я чувствую к ней — это и есть любовь. — Но она же встречалась с тем копом? — Айрис я о влюблённости не рассказывал. — А она не догадалась? Извини, но я всё больше разочаровываюсь в её смекалке. Барри дуется. — По-моему, она считала асексуалом как раз меня. — Это не значит, что ты не способен влюбиться. — Я был в коме, окей? — А красивый сексуальный детектив был рядом? — Лен фыркает. — Вот и ответ. Соулмейты — херня полная. Может, друзья отличные, но как любовь всей жизни — несусветная чушь, как и вся религия. Барри моргает, не понимая, причём тут религия. Лен поясняет: — Чушь про соулмейтов как любовников придумал один из античных идиотов, а теперь все пляшут вокруг этого. Если почитаешь книги по истории, найдёшь много интересного. Ты знаешь, что в Средневековье в некоторых странах Европы считалось, что если появляется человек с такой же меткой, как у тебя, то он — демон, пытающийся вытеснить тебя из твоей жизни и забрать твою душу? О, костры инквизиции никогда не горели так ярко. Барри передёрнуло. — Ты читал об этом? — Пайпер читал. Вслух и всем. — Ты знаешь, что Циско — его соулмейт? — внезапно решается Барри. — Ты знаешь, что они уже встречаются несколько дней? — отвечает вопросом на вопрос с типично еврейской манерой Лен. Несколько секунд Барри сидит, шокированный, затем возмущённо заявляет: — А мне Циско ничего не рассказал! — Мне тоже никто не рассказывал, но, поверь, вчера ночью их было слышно. Барри краснеет. — Так... Что про соулмейтов? — Полное дерьмо. — Оу. Барри жалеет, что не может напиться вместе с Леном, но всё равно опрокидывает шот. Вот странно: он бы хотел говорить обо всём и с Леном, и с Айрис, но встретиться втроём... Боже, они убьют друг друга. Хуже только позвать на эту беседу Джо. — Лен, а ты... Барри не успевает договорить, потому что Лен подхватывает пальцами его под подбородок, поворачивает к себе и целует. Барри отвечает раньше, чем успевает сообразить, что, наверное, не стоило. — Зачем, — выдыхает он, когда Лен отстраняется. — Потому что, — отвечает тот. — Я же вор. Барри должен на него злиться, но отчего-то не может, однако стоит только взглянуть на нахальную усмешку Лена, как злость приходит сама собой. — Это не смешно! — Я смеялся? — Ты усмехнулся! — Я всегда так делаю. — Вот именно! — Барри вскакивает с диванчика, едва не опрокинув стол. — Ты всегда просто смеёшься! — С тобой я был серьёзен. — Ха, как же! Барри исчезает в одно мгновение, и Лен привычно отстёгивает бармену деньги за двоих. — Своди уже парня куда-нибудь ещё, — предлагает тот. — Или сразу кольцо дари. Несколько дней Барри ходит словно закипающий чайник, рыкнув пару раз даже на Сингха и Джо. Не на Айрис, конечно: та умеет успокаивать, да и знает уже, что у Барри не самый лучший период. «Вот видишь», — шепчет что-то внутри. — «Она поддерживает тебя, понимает и любит, бросай эту чушь и просто живи со своей любимой девушкой, предназначенной тебе судьбой». Но из-за разговора с Леном — и поцелуя — не удаётся быть спокойным. И тут Негодяи решают ограбить выставку. Когда Флэш героически прибывает на место ограбления, его поражают две вещи: присутствие среди Негодяев Хартли и меткий выстрел ледяной пушки. В этот раз Снарт не стал разговаривать, никаких перепалок и подколок — просто выстрел, и это внезапно обидно почти до слёз, словно предательство. — Зачем так грубо? — хмыкает он торопливо и начинает вибрировать, чтобы вырваться. А ещё так искажается голос и не слышно «плаксивых» ноток. Барри же не будет плакать только из-за того, что Снарт лишил его перепалок и вообще поцеловал без спроса, а потом просто насмехался над этим. — Чтоб не сбежал, — говорит Лен и добавляет льда. — И нежно тебе тоже не понравилось, разве нет? Барри вспыхивает, прекращая вибрацию и зло смотрит на Лена. Мик и Хартли благоразумно выносят картины из другого зала, а сигнализация, похоже, не работает. Копов можно не ждать. Это было приглашение специально для Флэша, осознаёт Барри. — То, что мы с тобой общаемся, не означает, что... — Что я могу тебя целовать? — И это тоже! — А что ещё? С каждой фразой Лен подходит ближе, и сейчас он в полушаге от Барри, его рука с пушкой чуть отведена назад, чтобы нельзя было выхватить оружие. — Что ещё мне, по-твоему, нельзя делать? — Ты делаешь много чего из того, что нельзя делать, — отшучивается Барри нейтрально. От взгляда Лена мороз по коже, но почему-то жарко. Наверное оттого, что Лен выглядит крайне серьёзным. Барри не удивится, если Лен сейчас выстрелит ему в грудь или в лицо, чтобы ранить по-настоящему — хотя уже ранил тогда своим непонятным поцелуем и колкой усмешкой. Или вообще попытается убить. Вместо этого Лен убирает пушку в кобуру и сокращает расстояние так, что его нос почти касается носа Барри. — Глупый, — шепчет он. — Я не смеялся над тобой. Я был очень-очень рад. Сейчас Лен говорит без словесных выкрутасов, потому что не хочет очередного непонимания, да и подкалывать нет смысла. Это чёртово признание. У Барри перехватывает дыхание, когда Лен снова целует его, уже увереннее, сильнее и глубже, обхватывая ладонями щёки Барри и прижимая к себе, не давая отстраниться. Хотя, вообще-то, Барри всё равно может — оттолкнуть, отпихнуть, да хоть укусить. Он этого не делает — ладно, только прикусывает легонько, чтобы получить несильный укус в ответ, — а только тихо и чуть удивлённо стонет, тут же замолкая. Наушник. Боже мой, Циско всё слышит! Лен, отстранившись наконец, смеётся: — Если ты думаешь о своих друзьях в СтарЛабс, то Пайпер сейчас хорошо их глушит. Прости, Красненький, но я очень хотел поговорить наедине. — А... — выдаёт Барри, и это всё, что он может, потому что Лен вновь смеётся, но сейчас Барри замечает, что среди его эмоций и вправду больше счастья, чем злорадства. Хотя нахальство сытого кота, разумеется, со Снартом всегда. — У меня всё ещё есть Айрис, — отвечает Барри некстати. — И ты только что ответил на мой поцелуй, — невозмутимо парирует Лен. — Встретимся в парке возле Оперы сегодня вечером. — Не говори, что приглашаешь меня в Оперу. — О-о-о, нет. Даже не думал. Там будут Пайпер с Рамоном, и я меньше всего хочу их в это ввязывать. Я приглашаю тебя в другое место, и учти — Лен опускает голос до шёпота, почти касаясь губами мочки уха Барри. — Я приглашаю не Флэша, а Барри Аллена. Тебя. Ясно? У Барри нет сил ответить, кажется, грудная клетка вот-вот разорвётся от эмоций, и он просто кивает. Лен хмыкает и под зазвеневшую сигнализацию торопливо сбегает. Флэш сбегает в противоположную сторону. — У меня вечером свидание со Снартом, — говорит Барри Айрис, обнимая её и удобно устроившись на подушках. Он бы хотел увидеть Айрис более удивлённой, но та совершенно спокойна. — Это с тем, который самый сексуальный злодей года? — обыденно спрашивает она. — Что? — Ох, ты бы видел рейтинги. У нас было голосование на тему самых сексуальных злодеев и героев, результаты на первой странице. Барри на миг задумывается. — А из героев... — Стрела. Образ брутального небритого мужика больше нравится нашей целевой аудитории. — Не хочу ничего об этом знать! Айрис смеётся, и Барри смеётся вместе с ней, ему хорошо и уютно. — Я люблю тебя, — говорит он. — Я тебя тоже, — отвечает Айрис. — Так во сколько у тебя свидание? Это странно. Очень странно — иметь девушку, но идти на свидание с другим парнем. — Я правда люблю тебя, — повторяет Барри. — Очень, понимаешь? — Да понимаю, — Айрис щёлкает его по носу. — Ты не опаздываешь? Конечно же, Барри опаздывает. Лен ждёт его, одетый в водолазку, кожаную куртку и тёмные джинсы, и Барри сглатывает, понимая, что Лен чертовски сексуален в «обычной» одежде, да и в принципе чертовски сексуален. — Толстовка с символом Стрелы? — Лен поднимает бровь. — Ты на первом же свидании хочешь, чтобы я раздел тебя как можно быстрее? — Попробуй догони сперва. — А ты собираешься убегать? — Нет, — неожиданно твёрдо отвечает Барри. — Не собираюсь. И берёт Лена за руку. Лен осторожно сжимает его ладонь, проводит подушечками пальцев от запястья вниз, к кончикам пальцев. Это словно разряд молнии — и Барри понимает, что да. Это любовь. Как минимум, что-то похожее на то, что он видел между Сингхом и его женихом, что-то абсолютно НЕ братское. — Так куда мы пойдём? — беззаботно спрашивает Барри. — О, тебе понравится, — улыбается Лен. Окей, Лену удаётся удивить его. Барри пытался угадать, не вслух, конечно же. Музеи? Нет, вряд ли, только если что-то крайне оригинальное, да и во всех музеях они уже побывали, правда, будучи «на работе». Театры? Тоже нет, Барри не большой любитель культуры и Лен наверняка в курсе. Рестораны? О-о-о, нет, Барри не Оливер, и сидеть час в унылом месте с маленькими порциями за кучу денег — свыше его сил. Тем более зачастую заказать что-то вкусное из меню с незнакомыми названиями было весьма затруднительно. Бар? Пройденный этап. Стриптиз? Точно нет. Барри честно пытался угадать. Но сейчас он понимает, что Лен взял и удивил его вновь. — Ты привёл меня в... пиццерию? Не ресторан. Пиццерия. Не элитное место, а обычная «забегаловка» — правда, неплохого качества, но это точно свидание с Леонардом Снартом? — Заказывай всё, что ты хочешь, и, поверь мне, это приготовят быстро и в лучшем виде, — хмыкает Лен. —Я уже потолковал с владельцем на этот счёт. Я знаю, что ты любишь поесть, а у них в наличии не только пицца. Чёрт возьми. Лен собирается накормить Барри досыта. Да он чертовски умён! — А ты хорош, — произносит Барри вместо напрашивавшегося на язык «Я тебя люблю». И не потому, что его можно соблазнить, просто покормив! Просто... Когда это делает Снарт, это как если бы твой идеал сделал идеально то, что ты любишь. Комбо всех комбо. — Я же говорил, что тебе понравится, — улыбается Лен. Барри действительно наедается до отвала и, счастливый, довольный и полностью сытый, спрашивает: — Это ведь настоящее свидание? То есть... Мы встречаемся теперь. Лен кивает. — Только если твоя девушка... — Она в курсе, — перебивает его Барри. — Окей, я знаю, это странно звучит, и я тоже не понимаю, как можно любить двух людей сразу, но... — Можно, — помогает ему выбраться из путаницы слов Лен. — А ещё ты можешь разобраться в том, хочешь ли ты с кем-то из нас заниматься сексом. Барри очень сложно ответить на этот вопрос, потому что он, конечно, наелся сейчас и представляет из себя сытую тушку, но минут через десять его организм справится с лёгким избытком и начнёт функционировать привычно. И придётся признать, что Снарт привлекательный. Сексуально привлекательный, то есть. — А что ты сделаешь, если я выберу Айрис? Лен пожал плечами. — Не хочу быть третьим лишним. — А если скажу, что вы оба нравитесь? — А если ты сперва подумаешь, чего ты хочешь, а потом уже будешь пытаться угадать, что сделают остальные? Барри, — голос Лена становится мягче. — Перестань париться и просто подумай о том, чего ты хочешь, а не о последствиях. Если твоя девица тебя любит, то просто так не бросит. — Но обидится. — Барри, если обижаться на каждую глупость, которую ты делаешь, то с тобой будет невозможно строить отношения в принципе. — Что?! Лен смеётся. — Пойдём, — он тянет Барри за собой. — Есть ещё одно место, которое я хотел бы тебе показать. Сверхбыстрый метаболизм идею куда-нибудь пойти вполне себе одобряет, и Барри следует за Леном — на улицы ночного Централ-Сити, полного огней. Лен ведёт Барри к высокому зданию телебашни, и заходят они туда через какой-то чёрный вход, затем долго поднимаются на лифте, а после — ещё и по лестнице, и Барри одновременно хочется и не хочется спрашивать, куда они идут. Барри выбирает молчать, потому что Лен очень красивый, и с этой новой стороны — какой-то... «свой». Не преступник, не арестант, не временный напарник, не что-то ещё. Он — просто Лен, с которым у Барри сейчас свидание. И Барри молчит, не желая разрушать это ощущение. Лен выводит Барри на маленькую смотровую площадку, больше техническую, чем туристическую: над ними вздымается антенна, к ней подцеплены ещё несколько, и пучки кабелей уходят вниз. На самом верху мигает красной звёздочкой огонёк. — Смотри, — Лен кивает на город внизу. — Это — наш город. — Ты его обычно грабишь. — А ты — защищаешь. Мэр даже вручил тебе ключи, разве нет? — Лен задумчиво смотрит на дороги, отсюда кажущиеся рекой из огоньков. — Это действительно твой город, Барри. Тот кивает. Может, не в плане собственности, а в плане родственных связей, но Централ-Сити — действительно его город. — Не торопись, — шепчет Лен, обнимая Барри со спины. — Просто смотри. И Барри смотрит, чувствует этот ритм, сердце города. В объятиях Лена тепло, и впервые Барри поворачивает голову и сам целует Лена — правда, в щеку. Лен целует Барри в шею, и от этого сразу становится жарко. — Лен, — тихо говорит Барри. — Можно, я тебя понесу?.. За долгие годы ничего не изменилось, и хоть новые хозяева и перекрасили часть дома и обновили окна, пострадавшие после атаки Обратного Флэша, это всё ещё то самое место, где Барри рос. Пока спидфорс и его обладатели не вмешались в его жизнь. — Вон там, — поднимает руку Барри и указывает на окошко на втором этаже, — была моя комната. Лен слушает: не смеётся, не спрашивает, зачем они здесь, не смотрит так, будто зря тратит время. Он всё ещё обнимает Барри со спины, следя за сбивчивым рассказом. Барри сам не знает, зачем говорит обо всё этом. О том, что мама готовила лучше всех на свете, но мясной пирог всё равно самым вкусным пёк папа. О том, как они с отцом запускали радиоуправляемый самолёт с метровым размахом крыльев — тот долетел до кроны ближайшего дерева, и отец потом едва смог сбить его садовыми граблями. Как мама ездила с Барри в зоомагазин выбирать щенка, а вернулись они с аквариумом и десятком разноцветных рыбок. И что всего этого — и много того, что не успело случиться — Барри лишился в один миг. Когда Барри замолкает, Лен прижимается щекой к его щеке. — У тебя были хорошие родители. С резким уколом совести Барри осознаёт: он только что дразнил описанием своей идеальной семьи того, кому в этом крайне не повезло. — Извини, — бормочет он. — Это было самое странное знакомство с родителями, — улыбается Лен и вновь целует Барри, уже в уголок губ. — Но уверен, что они гордятся тобой и будут не против чего бы то ни было. — Я был не прав, — хмыкает Лен нахально, и на этот раз его ухмылка острее той, что появляется на его лице наедине с Барри. — Это — самое странное знакомство с родителями. Харрисон Уэллс — тот, который с Земли-2 — и Джо переглядываются, а затем снова продолжают буравить Снарта взглядами. — Первое, — поднимает руки вверх, словно сдаваясь, Лен. — Я не посягал на девственность вашего сына. — Я не!.. — В смысле — ты не? — реагирует Джо, и Барри благополучно затыкается. Окей, вместо страданий о проблемах в отношениях, которыми он докучал Джо, следовало выдумать себе интрижку в колледже. Да-да, пусть теперь все знают, что Барри Аллен — девственник, когда он уже почти начал планировать свадьбу. Которая, похоже, не состоится. — Второе. — В глазах Лена смешинки. — Если не хотите, чтобы кто-то заглядывался на вашего парня, то не наряжайте его в обтягивающий задницу костюм. Судя по выражению лица Джо, Циско предстоит нелёгкий разговор. Да поможет ему Крысолов. — И третье. — Лен берёт Барри за руку. — Любые ваши слова никак не повлияют на наше решение быть или не быть вместе. Это наше дело, и если у кого-то проблемы — я могу подсказать адрес, на который можно смело валить. Что-то подсказывает Барри, что сейчас лучший момент воспользоваться немой паузой и свалить самим. — Спасибо-что-выслушали-а-теперь-мы-пожалуй-пойдём! — выпаливает он и, подхватив совершенно не сопротивляющегося Лена, бежит прочь — в ближайший парк. — Теперь они меня убьют, — выдыхает Барри, сбавляя скорость. — Поправка: они попытаются убить меня, — смеётся Лен. — А ты меня героически спасёшь. Против воли и желания надуться, Барри смеётся вместе с ним. Осталось самое сложное: поговорить с Айрис. Барри ужасно переживает, потому что всё ещё уверен (точно ли?) что именно Айрис — его настоящая любовь. Лен чувствует его сомнения и говорит, словно отвечая на тревожные мысли: — Метки ничего не значат, кроме, разве что, близости характеров. — Нет, — мотает головой Барри. — Мои родители... Они были соулмейтами, Лен. Они любили друг друга так сильно и так искренне... Я всегда хотел такой же любви, ждал своего соулмейта, и с Айрис всё складывается именно так! Складывалось... Лен смотрит на него, и кроме сопереживания в его глазах заметна болезненная злость. — Если тебе она так дорога, — говорит он. — Оставайся. Будь с ней, женись на ней. Заставь себя поверить в то, что метка соулмейта управляет твоими чувствами и твоей жизнью. И не вини никого другого в том, что совершил именно этот выбор. — Я не собирался!... — выпаливает Барри и замолкает, потому что Лен затыкает его поцелуем, и это уже не то нежное касание, не обещание страсти — это сама страсть, жадное желание, воплощаемое в напоре и... Барри не может сопротивляться: Лен прижимает его к себе, не даёт даже вздохнуть, кусает губы и вылизывает изнутри; все ощущения сливаются вместе в заставляющий подгибаться колени коктейль. Такого у него с Айрис никогда не было — и вряд ли будет. Айрис встречает их на пороге и суёт каждому в руки по чашке грогга. — Похолодало, — улыбается она. — Заходите скорее. И да, Снарт, я считаю, что ты — мерзкий третьесортный преступник с непомерными амбициями, но я не буду отговаривать Барри, пока не выслушаю вас. Лен хмыкает. — Диктофон уберите, мисс Уэст, а то мне придётся безвозвратно позаимствовать его в конце встречи. Айрис с недовольным видом убирает диктофон. — Надеюсь, это того стоит. Они сидят на диване в гостиной: в одном углу Айрис, в другом вальяжно развалился Лен, а между ними Барри, нервно поджимающий пальцы на ногах и старающийся уловить момент, когда напряжение в разговоре превысит допустимый уровень. — Ты его соблазнил? — Если я соблазнительный, это не моя вина. Это больше напоминает словесную пикировку, чем настоящий допрос, и Барри не понимает, как такой хороший журналист как Айрис может столь беспорядочно расспрашивать кого-то. Ещё большей неожиданностью для него становится конец разговора: Айрис просто встаёт и выпаливает: — Вам лучше побыть вместе. А мне — одной, — и поднимается в комнату наверху, причём выглядит она немного грустной. Барри оглядывается на сидящего Лена, затем срывается вслед за Айрис. — Слушай, я не виноват, что... — Я не виню тебя, глупый, — отмахивается она, садясь на кровать. — В общем-то, это было заметно с самого начала, просто мне очень не хотелось отпускать тебя. Ещё и соулмейты... Я привыкла, что ты всегда рядом, Барри. — Айрис улыбается. — Что ты поддерживаешь меня, а я — тебя. И меня всё ещё волнует, что ты выбрал отъявленного негодяя. — Не такой уж он и негодяй, — бормочет Барри скорее для виду, чем действительно споря. — Да-да, — кивает Айрис. — Мне правда лучше побыть одной, Барри. Тот не совсем понимает этого, но кивает и уже на пороге комнаты оборачивается: — Ты всё ещё очень близка мне, помнишь? — и поднимает руку с меткой. Айрис кивает, но по её взгляду Барри видит, что лишь больше ранил, и спешит уйти. Спускается бегом вниз, кивает Лену: — Уходим. Тот небрежным жестом кладёт диктофон Айрис в свой карман, но Барри стесняется сказать об этом вслух. Вот ведь негодяй. — Я её только расстроил... — Барри кусает губы, мечется из угла в угол, почти переходя на сверхскорость. Сидящий на кровати Лен следит за ним, наблюдая. — Боже, я так ужасно поступил с ней! — Наоборот, — подаёт голос Лен. — Ей нужно время. Ты дал ей его, и это лучшее, что ты мог сделать. — Думаешь? — Поверь, Барри, время — лучшее лекарство. Не в твоём, конечно, случае. Против воли Барри улыбается. — И всё-таки, — хмыкает Лен. — Ты точно не асексуал? — В смысле? —вскидывается Барри. — Учитывая, сколькими страстными поцелуями и прикосновениями мы обменялись, я поражён, что мы всё ещё не зашли дальше. Барри смотрит в глаза Лену, удивлённый. У Лена поразительный взгляд: холодный, расчётливый, но за этим льдом — как бы это не перекликалось с его прозвищем, ха-ха, — всегда кроется что-то более жаркое, и сейчас Барри замечает тёплые смешинки и желание. — Ты пытаешься развести меня на секс, беря «на слабо»? — А ты не хочешь поддаться мне, Барри? — Лен, смеясь, притягивает его ближе за талию, немного задирает футболку и целует чуть выше пупка. — Обещаю быть нежным со своим сокровищем. — Только не говори, что я для тебя — просто трофей. Барри напрягается, и Лен замечает это. — Будешь критиковать мои комплименты? Попробуй-ка сам сперва сказать что-нибудь, — хмыкает он. Барри зависает. Это для него дело совершенно новое. — Ты красивый, — говорит он, задумывается, глядя на Лена, и продолжает: — И чертовский сексуальный. Лен улыбается, и от этого Барри краснеет и выпаливает: — Окей, это сложно, господи-да-за-что-мне-это-почему-мы-не-можем-просто-поцеловаться! — Говоришь слишком быстро, Красненький. Учитывая цвет твоих щёк, ты и вправду кра... Барри не даёт ему закончить: крайняя степень смущения заставляет его быть более настойчивым, и, ладно, он хочет этого — может, не менее сильно, чем Лен. Поэтому Барри опрокидывает Лена на кровать, садясь на его бёдра, даже не думая сейчас о том, что делает, и наклоняется, обхватывая щёки Лена ладонями, целуя его нахальные губы прежде чем тот успеет сказать ещё что-нибудь колкое. Лен извлекает выгоду даже из этого положения, целуя в ответ напористо, превращая это в ещё одно противостояние, в которое Барри с удовольствием ввязывается. Он едва не сдаёт позиции, когда Лен хватает его за задницу и сминает, но выбивает из равновесия его хлёсткий шлепок, заставляя едва ли не задохнуться. — Лен! — выдыхает Барри, и тот ухмыляется, прикусывая легонько его нижнюю губу. — Барри, — отвечает Лен, вновь чуть выделяя гласные; низкие нотки в его голосе заставляют дрожать от предвкушения. Барри чуть отстраняется, оглядывая Лена уже по-новому. Ну, он никогда не занимался этим с парнями, да и с девчонками тоже, но он хотя бы думал о девчонках и, теоретически, был в курсе того, что и как происходит. А вот сейчас... — Не думай об этом, — Лен притягивает его к себе, обнимая и забираясь руками под футболку, оглаживая подтянутый живот, бока и лёгким смазанным движением проведя ладонью по соскам. Барри ахает, выгибается, и Лен довольно урчит, продолжая водить ладонями по столь желанному телу, стягивает с него футболку полностью и припадает губами к шее Барри. От лёгкого укуса в плечо Барри всхлипывает, но тут же выдыхает томно: — Продолжай. — С удовольствием, — шепчет Лен, легонько проходится языком по шее Барри, одновременно продолжая дразняще касаться уже отвердевших сосков, отмечая, насколько его партнёр чувствителен и быстро возбуждается. Тем интереснее будет позже порастягивать удовольствие. Но сейчас Лен лишь целенаправленно ласкает Барри, опустив одну ладонь ниже, к паху, надавливая на уже ощутимую выпуклость на джинсах. Барри выдыхает шумно, дёргает бёдрами, прижимаясь, надеясь получить ещё, но Лен начинает неторопливо расстёгивать молнию джинс, и Барри почти скулит. — Чёрт возьми, ты такой возбудимый, — в голосе Лена неприкрытые восхищение и желание, и Барри покраснел бы, если бы не уже. Он пытается в ответ касаться Снарта, но тот как-то ловко пресекает все его попытки, позволяя лишь обнять себя, вцепиться в плечи, но не большее, и Барри, честно, уже не до борьбы: он проиграл полностью и бесповоротно, поверженный волной ощущений, новых и непривычных. Это не значит, что потом Барри не попытается взять реванш. Лен поочерёдно несильно щипает Барри за соски, вновь заставляя издать стон, и ловит его, целуя, одновременно — наконец-то! — высвобождая член Барри из ставших тесными джинс. Поглаживает, стягивает трусы и проводит подушечкой пальца по головке, почти восторженно наблюдая. Барри выгибается в руках Лена, мечется, жмётся к нему, скуля от желания, и Лен сам почти пылает от этого, обещая себе повторить подобное и не раз. Но стоит Лену обхватить ладонью член Барри, как тот выдыхает и коротко вибрирует — похоже на очень-очень быструю дрожь, и на этот случай плана у Лена не имелось. — Ты вибрируешь, Барри. Не замечаешь? — Продолжай! — выдыхает тот одновременно умоляюще и зло. Лен видит его таким впервые, это заводит ещё сильнее. Поэтому Лен продолжает, ускоряя темп постепенно, поддразнивая подушечками пальцев, одновременно целуя шею и плечи Барри, хнычущего, стонущего и умоляющего «Быстрее! Быстрее, п-пожалуйста!...» Лен выполняет его просьбу — правда, не сразу, но этого хватает, чтобы Барри излился ему в ладонь через несколько секунд. Барри прижимается к Лену, утыкаясь ему в плечо. Тот обнимает его, поглаживая чистой рукой по спине, грязную заводит назад и небрежно вытирает о край простыни. — Надо чаще говорить тебе комплименты, — смеётся Лен чуть хрипло. — Заткнись, — бурчит Барри, но по нему видно, что он доволен и ему слишком хорошо сейчас. Лен целует его в висок. Уже позже Барри, краснея, спрашивает Лена: — Почему ты просто... ну... мне... ну — Подрочил тебе? — Да, а не... эм... — Трахнул тебя? — Да! Лен смеётся, перекатывается со спины на бок, чтобы удобнее был смотреть на Барри, и поясняет: — Просто хотел сделать тебе приятно, а анальный секс — довольно тонкая штука, и лучше сперва разобраться в предпочтениях партнёра, да и подготовку никто не отменял. Твой первый раз должен быть менее... быстрым, чем требовалось на тот момент. — Я в принципе быстрый, — бормочет Барри. Лен не говорит ему, что зацикливание на чём-то не имеет никакого отношения к скорости. «Иногда нарушать правила просто необходимо, особенно если правил-то и нет» — Барри помнит эти слова, потому что они словно становятся его девизом. Особенно учитывая, что некоторые правила — лишь некоторые! — действительно лишь фикция, устаревшие стандарты. Например, что герой не может встречаться со злодеем и быть счастливым. Или что соулмейты обязательно должны пожениться и жить долго и счастливо лишь друг с другом. Или что гомофобные родители не могут принять своего сына, изменив точку зрения уже в почти преклонном возрасте — ладно, Циско в роли примиряющего был настолько смешон, что было как-то неловко дуться друг на друга, и Рэтэвеям двух поколений проще было помириться, чем собачиться при нём. Лен делится этими размышлениями с Барри, но тот выдыхает возмущённо: — Это не значит, что ты не должен вернуть эту картину на место! Лен хмыкает. — Какую из этих картин? — И стреляет из хладопушки. — Которая с красивым парнем с виноградинами. — О-о-о, засматриваешься на других парней? — Лен! — Дома привяжу тебя к кровати и покажу, насколько ты ошибаешься, заглядываясь на кого-то ещё. — Лен!!! — Что? — Я знаю, что ты тянешь время, чтобы Мик успел их вынести! И, Богом клянусь, если не положишь её на место, то наручники я на тебя надену вовсе не в рамках игры! — Ты разбиваешь мне сердце, Барри. Барри смеётся, успевая на сверхскорости вернуть несколько картин обратно, включая обсуждаемую. Дома Лен ругается, затем фыркает и выполняет обещание привязать к кровати... и прочее. Барри счастлив. Снарт — не его половинка, предназначенная судьбой. Ни судьба, ни соулмейтские «половинки» — всё это меркнет перед тем, что они просто безумно влюблены друг в друга, им хорошо вместе, и, чёрт возьми, Лен обалденно готовит яичницу на завтрак в любом количестве. Барри счастлив вместо с Леном, и он знает это точно. Они оба знают.