Трудности с названием

Ангел очень серьезно относился к обещаниям, в том числе к данным самому себе. Пообещав подумать о не дружеских чувствах к Кроули, он принялся думать о них, едва тот ушел, хотя в голове было сумбурно. Ангел подошел к полкам и задумчиво потрогал корешки книг, и принялся стирать пыль в задумчивости, не понимая, откуда приступить, а мысли текли сами. Сначала они были про людей, милых, славных, ищущих познания и написавших все эти книги. Будто мысли хотели сбежать в другую сторону, только Кроули все время маячил перед глазами, будто не ушел, а все еще был тут, закидывал ногу на ногу, смотрел поверх очков, клал Азирафелю ладонь на ладонь. Но Азирафель решил думать и стал думать, а не только любоваться на демона, котрый так основательно поселился у него в голове. Ангелу иногда казалось, что если достаточно хорошо изучить разницу между людьми и ангелами (включая падших), то можно понять, как на самом деле устроен мир. Откровенно сказать, другие ангелы не слишком уж задумывались над этим, полагая, что раз уж они на правильной стороне, то у них и так все хорошо. А демоны, в большинстве своём, слишком стремились доказать, что всё устроено неправильно и нужно переиначить. Один Кроули интересовался Творением хоть как-то менее прагматично, с искренним интересом к самому тому, что Бытие потрясающе устроено. Правда, смотрел он, видимо, несколько не так, как нужно, слишком часто подозревал, что Она не ведает, что творит, хотя Бог как раз была Всеведуща, Ее Замысел просто был шире, чем укладывалось в отдельных головах. И Азирафель не надеялся понять все, это бы отдавало гордыней, но хотя бы часть общих принципов он уловить хотел бы. А Кроули задавал вопросы, как правило крайне неудобные, но помогающие Азирафелю посмотреть на вопрос с другой точки зрения. Наверное поэтому его и тянуло к этому демону с самого первого знакомства. В нем был разум и любопытство, а также сострадание и сопереживание, которые демон тщательно скрывал. Но было бы трудно не догадаться о них, когда Кроули с самого начала сожалел о том, что Адама и Еву изгнали из Рая, и посочувствовал переживаниям Азирафеля про отданный меч. С первого знакомства Азирафель видел, что Кроули добрее иных не падших ангелов. Ему не хватало разве что доверия к Всевышней и Ее замыслу, который был не только велик, но и непостижим. К сожалению, именно в этом месте демон думать отказывался, так как в Непостижимый план входило и Падение, которое самого Кроули… раздавило. Он не видел, отчего Пал и не доверял Всевышней, раз Она так несправедливо, с его точки зрения, прогнала его с Небес. Это была его вечная боль, которой Азирафель никогда не мог помочь, сколько ни пытался. Его сочувствия и сострадания не хватало на это. Его братской любви, которую он испытывал все сильнее, чем больше узнавал Кроули - тоже. То, что Кроули был демоном, как оказалось, не меняло для Азирафеля того, что они изначально были братьями-ангелами. Во всяком случае, испытывать подобные чувства к Кроули было куда легче, чем к Михаил или Гавриилу. Но Азирафель долгое время думал, что эти чувства односторонние. Что демон соглашается общаться из скуки или ради пользы. Лишь в развалинах церкви Азирафель понял, что был предубежден к Кроули. Все же очень трудно не поддаваться убеждениям окружающих, а ангелы были предубеждены к демонам, считая тех неправильными. Но вряд ли они были неправильными по сути, просто у них был другой путь. Путь сомневающихся, путь проверяющих систему на прочность. Кто-то должен это делать, искать проблемы и находить, а кто-то должен их чинить. Вот для чего были нужны ангелы с демонами, а не чтобы воевать друг с другом. Теперь, после Армагеддона это делалось совершенно очевидно Азирафелю, но он не был уверен, что Кроули пришел к той же мысли. И ангел пока не знал, как утешить демона про это. А утешить он хотел. Очень. Иногда Азирафелю казалось, что он болит всем собой, когда он видел, как страдает Кроули, и он понемногу, чтобы тот не заметил, иногда крал себе часть страданий, чтобы демону стало легче. Он бы забрал и больше, но Кроули, если бы заметил, не дал бы. Очевидно, что его чувства к Кроули были гораздо сильнее, чем к другим демонам и ангелам тоже. Они были братскими, они были дружескими, они были сопереживающими, порой восхищенными или удивленными, радостными, и еще зачем-то были постоянно виноватыми и испуганными. Азирафель боялся И не только навредить демону или им обоим тем, что об их дружбе узнают. Еще он боялся, что демон его отвергнет: сочтет скучным, навязчивым, заподозрит подвох и коварство, игру со стороны Небес и не захочет больше общаться. Но демон этого не делал до их ссоры и потом не делал тоже, но Азирафель пугался. Потому что… не имел права на большее! Вот что таилось под страхом и вот что сейчас всплыло от одного лишь прикосновения Кроули, от руки, положенной на руку. Азирафель боялся, что его чувства станут заметны, а его чувства хотели быть рядом с Кроули постоянно. Жить с ним, говорить с ним как можно чаще, читать ему свои книги и спорить, слушать его музыку, пить с ним вино и угощать новой для него едой, делиться мыслями о Непостижимом Плане и спорить с его скептицизмом. Обнимать Кроули, когда тому грустно и смеяться с ним, когда ему весело. Помогать людям. Просто быть вместе ни для чего, потому что Кроули просто нравился Азирафелю. Но Азирафель совсем не был уверен, что сам нравится Кроули хотя бы вполовину так же сильно, что демону это нужно, не покажется навязчивым и излишним. И на самом деле по-хорошему нужно было бы узнать, что про это все думает сам Кроули, но было слишком страшно лишиться того, что есть у них. Тем более теперь его было еще больше. Встречи просто так, к примеру. Страх - плохой советчик. Это Азирафель знал, но и что поспешные решения очертя голову - не лучший вариант - знал тоже. Про эти чувства, которые он начал ощущать в себе, про то, что с ними можно и нужно делать, следовало подумать и… может найти им название. Он пока не понимал, как это можно определить, а ведь что-то делать можно тогда, когда понимаешь с чем имеешь дело. Собственничество? Странная разновидность дружбы? Тут Азирафель подумал о том, что он не Адам (тот, самый первый), который давал названия всему. Это было творчество, присущее людям, данное Ею испокон веков: давать правильные имена. И возможно с этим тоже следовало пойти к людям. Лучше всех из людей он знал мадам Трейси, они ведь какое-то время делили ее тело и слышали мысли друг друга. Еще она была в курсе того, кто такие Кроули и Азирафель, не пришлось бы объяснять. Очень важно было то, что мадам Трейси определённо была хорошим человеком, несмотря на замашки мошенницы и садистки. Просто людям даются разные склонности изначально, но испытания, данные людям, всегда им посильны. Азирафель в это верил. Мадам Трейси выдержала свое испытание с честью, когда не дала Азирафелю застрелить Адама. Вот про себя Азирафель уверен не был и об этом тоже хотел поговорить с той, которая не дала ему совершить самую большую ошибку в жизни. С этого они и начали разговор, почему-то оказалось легче… возможно потому, что мадам Трейси и так была в курсе его мыслей на сей предмет. Но выслушала их снова, мило утешая Азирафеля, а в конце посоветовала просто пойти и уладить всё с Адамом лично. Попросить прощения у него. Это было на грани гениальности, и Азирафель, расчувствовавшись, обнял женщину и тут же подумал, как легко он это сделал сейчас и как невозможно было бы так же просто обнять Кроули. Мысли сами потекли туда, куда думать почему-то было все еще страшно, но он начал делиться. Было гораздо сложнее, но мадам Трейси была лучше иного исповедника. Впрочем, оно и понятно, ей следовало хорошо понимать в чувствах, чтобы обманывать людей, "вызывая духов" для них. Выслушав сбивчивые мысли Азирафеля, мадам Трейси сказала будто совсем невпопад: - Знаете, я собираюсь отойти от дел. Хочу купить домик в деревне. И я предложила сержанту Шедвелу поехать со мной. - О, я вас поздравляю, - сказал Азирафель несколько растерянно. - Это не так сложно, как вам кажется, - мадам Трейси улыбнулась. - И чувства при этом называть совсем не обязательно, если это вызывает затруднения у вашего демона. Там разберетесь. Такая мысль даже не приходила Азирафелю в голову. Съехаться, когда он совсем не уверен, что Кроули хочет его видеть чаще, чем раз в месяц, к примеру. Но он так растерялся, что не смог даже объяснить, что назвать чувства он пока не может даже себе. Будто встретил такие впервые и поэтому никак не может узнать. Но возможно дело было в том, что он все же поспешил. У них уже на завтра была назначена встреча с Кроули, и он думал хоть немного разобраться, прийти не таким растерянным, но тщетно. Ему все таки было нужно больше времени, но может и правда не так важно давать чувствам имя, если он точно знает, что хочет видеть Кроули и скоро его увидит? Уж радость он точно распознавал, в ней не было ничего странного, и сейчас она заполняла сердце ангела вместе с предвкушением. А название подождёт своего часа.