***
― Милли! Эй, Милли! Девушка с трудом вынырнула из своих мыслей, дернулась, оглянулась назад и с облегчением увидела рядом Мокси, который настойчиво махал перед ее лицом свободной ладонью. ― Да, милый? ― она тепло заулыбалась и прильнула к мужу ближе, хихикнув, нагло облизала сладкую каплю с мороженого в его руках и с озорством поглядела на его покрасневшие щеки. ― Ну не в общественном же месте, ― проговорил тихо он, но тут же мотнул головой. ― С тобой все в порядке? ― Мокси разом посерьезнел и схватился за ее ладонь. ― Ты… словно в себе в последнее время, что-то случилось? Милли отчетливо слышала в его голосе беспокойство и чуть отвела взгляд. Да, все было в порядке. Он сидел рядом с ней, гладил ее ладонь и разговаривал. Они, в конце-то концов, впервые за долгое время просто выбрались погулять и подышать свежим воздухом вместе, вдвоем, без лишних свидетелей. ― Все в порядке, ― отозвалась Милли и опустила голову Мокси на плечо. Скамейка, на которой они сидели, была высокой, и девушка легко заболтала ногами. ― Работы в последнее время было так много, что даже непривычно, ― рассмеялась она и сжала крепче его ладонь. ― Пара дней выходных и я снова буду полна сил! Она вложила всю себя в эту фразу и все же ― не видела, ― чувствовала, Мокси ей не поверил. Не поверил, но лишь осторожно обнял и крепче прижал ее к себе, и в его объятиях было действительно спокойно.***
И все же спокойствие было шатким. Милли незаметно для себя стала чаще оглядываться. Она не понимала толком почему, но нет-нет, да оборачивалась по дороге на работу или на заданиях, а когда заметила за собой новую привычку ― лишь отмахнулась. Осторожность, ведь, никому не мешала. Вот только осторожность перерастала в нечто большее. Что-то явно было не так. Милли улыбалась, говорила со всеми как и всегда, занималась домашним хозяйством и все равно везде, на каждом шагу ощущала нарастающее странное чувство в груди. Такое же, какое испытывала, когда жертва оказывалась несоизмеримо больше нее, крепче или опаснее. И это чувство с каждым днем давило все сильнее и отвлекало от окружения. Кто-то был рядом. Кто-то до жути опасный, кого стоило остерегаться. И он шел везде. Он все про нее знал. Милли сглатывала всякий раз и сжимала в кулаки ладони, стоило этой мысли промелькнуть в голове. А после украдкой озиралась по сторонам, убеждалась, что никого нет, и на время успокаивалась, пока спонтанная мысль снова не выбивала землю из-под ног. Милли была прирожденным охотником, убийцей, а потому прекрасно знала это чувство со стороны. Чувство загнанной жертвы, которой уже не выбраться из затягивающихся пут. Мокси она не говорила ничего. Мокси стал бы волноваться и переживать. А Милли могла избавиться от проблемы. Уничтожить ее. Убить. Лишь бы остаться с этим кем-то с глазу на глаз и доходчиво все объяснить. Поэтому она смотрела вокруг еще чаще, в надежде выследить, уловить смутный силуэт и раз и навсегда оборвать жизнь тому подонку, который сумел вывести ее из равновесия и душевного спокойствия. Расчленить его по кусочкам. О-о-о, эти мысли Милли определенно нравились. Но когда возможность все же вдалась, Милли оказалась не готова. Она шла из магазина в гордом одиночестве, потому что Мокси хотел освободить им вечер и взял на себя уборку дома. Милли не возражала. Она легко ступала по трещинкам на асфальте и, пользуясь новоприобретенной привычкой, украдкой поглядывала по сторонам. Улочка, ведущая к их подъезду между двух высоченных домов, была слишком пустынной. Милли сглотнула. Давящее чувство усилилось во сто крат, а, значит, загадочный кто-то был близко и следовал по пятам. Девушка прислушалась к ощущениям, которым доверяла куда сильнее, чем глазам. Шаг, другой, чувство достигло невообразимого прежде предела, и Милли рывком развернулась, вытягивая из кармана перочинный нож. Краем глаза она увидела проскользнувшую мимо тень, острие ножа уткнулось в пустоту, а в голове так некстати всплыли булькающие слова: «Я вернусь за всем, что дорого, слышишь?» Милли уронила на землю пакет с продуктами и бросилась бегом к подъезду. Проскользнувшая мимо тень, Мокси, который сейчас был один, та психованная дама, ― все складывалось в одно целое, ужасающее осознанием. Милли влетела на их пролет и с размаху толкнула дверь в квартиру. ― Мокс! ― крикнула она, предчувствуя все самое худшее, но муж удивленно выглянул из-за угла. ― Милли? Что такое, что случилось? ― он был в домашней футболке, со шваброй в руках, явно в полной безопасности. Милли затрясло. Она переступила порог собственной квартиры, быстро обошла ее всю, заглянула под кровать и в шкаф, а после в два шага оказалась рядом с мужем и крепко прижалась к нему, пряча голову на плече. ― Милли, да что случилось? ― Мокси обнял ее и почувствовал, как трясутся плечи жены под пальцами. ― Дьявол дери, Милли! Уборку в тот день они так и не закончили, как и не стали возвращаться за брошенным пакетом на улице. Мокси только накрепко запер дверь, а после уселся на диван и прижал Милли к себе, успокаивая и пытаясь допытаться, что же случилось. Милли всхлипывала и молчала, пугая до чертиков, несла несвязный бред и намертво цеплялась за домашнюю футболку Мокси. Ничего путного от нее добиться так и не удалось.***
Она упустила этого кого-то в тот день, хотя явно спугнула его и теперь точно знала, что не являлась целью сама. От этого, однако, не становилось легче. Теперь Милли ни на шаг не отходила от Мокси. Весь мир вокруг нее постепенно превращался в театр абсурда. Они не понимали ее, никто из них, только Мокси, который неотрывно был рядом, но даже он нес порой сущий бред. Милли отмалчивалась, дулась, но продолжала реагировать на каждый шорох вокруг, каждое непривычное или подозрительное движение, на каждую тень. Работа, которая до того приносила удовольствие, превратилась в каторгу. На земле, среди непривычных звуков и запахов, Милли терялась намного больше, сложнее становилось следить за Мокси, чтобы он точно был в безопасности, а за ней, при этом, оставалась роль громилы, что тоже отнимало немало сил. Блитц недоумевал и подшучивал, но постоянно косился с недоумением на Мокси, а тот просто старался не отходить слишком далеко. ― Милли, никто за мной не гонится, ― он начинал этот разговор всегда осторожно, подсев к жене вплотную на их диванчике или в кровати. Его пальцы легко перебирали черные волосы Милли, а та расслаблялась, но упрямо качала головой. ― Мокс, милый, я лучше знаю, поверь, ― продолжала твердить она. Потому что он не слышал того, что слышала она, не видел того, что улавливало ее острое зрение, а потому, глупый, и не боялся. А она боялась, боялась с каждым днем все сильнее и все сильнее закапывалась в себе. А потом ее перекрыло окончательно. Мокси всего лишь был в ванной, когда ей в голову пришла страшная картинка: распоротый живот, кишки наружу, остекленевшие глаза и отрезанная кисть рядом с культей. Вот только на сей раз это был ее Мокс. Милли сползла в уголок рядом с кроватью, зарылась пальцами в черные волосы и забилась в беззвучной истерике. Ей было страшно, слишком страшно увидеть его в луже собственной крови, от одного представления тряслись руки и все тело, от одного представления в глотке стоял гадкий, огромный ком. Кажется, Мокси так и нашел ее на полу и насильно затащил в постель. Кажется, она уснула у него на плече, но этого Милли уже не помнила. Крепкий стержень у нее внутри надломился.***
Милли шла по знакомым улочкам совсем одна. Давящая чернота была теперь осязаемой, страшной, от нее исходил запах гнили и крови как из пасти необъятного чудовища, что вот-вот готово было заглотить свою добычу. Милли не смотрела назад, но прибавила шагу, а затем и вовсе перешла на бег. Ей во чтобы то ни стало, нужно было добраться в офис I.M.P. Дышать становилось все труднее. Паника сдавливала глотку и скукоживала легкие, напрочь выжимая весь воздух, но Милли не останавливалась, хотя жаркий воздух наждачкой проходил по сухой гортани. Знакомый вход, несколько лестничных пролетов, и вот он заветный офис. Милли толкнула дверь и переступила за порог. И тут же бессильно рухнула на колени, закрывая ладонью рот. Вокруг была кровь, много крови, настолько много, что ее запах отвратительно бил по обонянию. Привычный стол, разломанный, валялся около стены, а на его месте полукругом, кривой пентаграммой лежали они все. Милли, не в силах встать, подползла ближе и дрожащей рукой коснулась пола. Теплая кровь осела на пальцах. Она заорала, не сдержав безвольного крика, и дернула на себя руку Блитца. Тело развернулось, застывшее лицо уставилось на нее нечитаемым взглядом, не было слышно ни привычных шуток, ничего. Рядом ― Луна, шерсть свалялась, окрасилась алым и запеклась, третьим… Милли всхлипнула, шаря по мокрому полу руками. Она не видела ничего из-за слез, не чувствовала ничего, кроме всепоглощающего отчаяния, но вот пальцы наткнулись на знакомую ладонь и потянули ее к себе. Еще теплая. Мокси еще был теплым. Милли, в беззвучных рыданиях потянула его ближе и уткнулась в плечо. Он должен был поднять руки и обнять ее крепче, как делал всегда. Вместо этого ладони безжизненно болтались в луже крови. Внутренний стержень с треском разлетелся на кусочки. Чернота за спиной коснулась тела. ― Я вернусь за тобой и порешаю всю твою семью, ― зазвучало сзади. ― Я вернусь за всем, что дорого… ― Тогда заканчивай со мной, ― прошептала безжизненно Милли. Запах гнили стал просто невыносимым. А после все погрузилось в темноту.***
Милли подскочила на кровати и судорожно вздохнула, оглядываясь по сторонам. Она была в своей квартирке, рядом тихо посапывал Мокси, а из-за окна доносился далекий гул машин. ― Сон… ― прошептала Милли, не в силах поверить, что все это было просто страшным кошмаром. ― Милли? Ты чего не спишь? ― Мокси зашевелился, протянул к ней руки, и девушка тут же нырнула обратно под одеяло и прижалась крепче к мужу. ― Да приснилось… всякое, ― тихо рассмеялась она, не ощущая вокруг больше этого давящего чувства. Все это было сном, не было всех этих блужданий по городу, не было срывов, не было, в конце концов, и того заказа. И Мокси рядом. На душе стало невероятно тепло. ― Главное, что только приснилось, ― зажмурившись, пробормотала Милли и уткнулась мужу в грудь. ― Хочешь, сыграю колыбельную? ― тихо спросил он, но девушка лишь мотнула головой. ― Просто побудь рядом, ладно? ― попросила она и прикрыла глаза. Мокси согласно кивнул и легко провел по черным волосам ладонью. Все было лишь сном. Страшным ночным кошмаром и игрой воображения. И только где-то на стене за шкаф нырнула маленькая черная тень.