One would speak of a lake where he used to go swimming, The other had no memories left for his mind
Уилл просыпается там, где уснул — под деревом. Солнце ещё не село. Ему жарко. Голова раскалывается, и он чувствует, как из раны на затылке снова течёт кровь. Он кое-как поднимается на негнущихся ногах, но падает, не сделав и пары шагов. Становится хуже. Его толкают в плечо, раздаются голоса. Уилл ощущает, как его волокут куда-то, и пальцы задевают травинки. Всё вокруг расплывается. Он приходит в себя и не может понять, сколько прошло времени. Наверное, сейчас ночь или раннее утро, потому что вокруг темно, но, ей богу, Уиллу всё равно. Его колотит. Сбоку слышится стон, и он, повернув голову, разлепляет веки. Рядом лежит перебинтованный парень, без обеих рук, весь в крови. Тусклого света масляной лампы хватает, чтобы понять — он в полевом госпитале. Очень хочется пить. Скофилд пытается подняться, но сил хватает только на то, чтобы приподнять больную голову и прохрипеть что-то нечленораздельное. Мужчина, сидящий неподалёку, вскакивает. Спустя мгновение лба касается ледяная ладонь, и Уилл невольно выдыхает. Через секунду рука опускается на шею, чтобы проверить пульс. Пересохшее горло саднит. — Уильям, — шепчет голос. — Уильям, слышите меня? Он слышит. Хочет сказать об этом, но из глотки снова вырывается хрип. — Сейчас, — слышатся шаги, раздаётся плеск, и мгновение спустя ладонь опускается на затылок. — Вот. Вода. Скофилд с трудом поднимает голову, опираясь на чужую руку. Губ касается холодный металл кружки. Он пьёт, наконец-то пьёт, и это кажется чем-то невероятным; словно какая-то чудная живительная сила разливается внутри. Уилл смотрит на человека, на его лицо в тени. Голос такой знакомый. Расплывчатый силуэт наклоняется над ним. — Блейк? — глухо произносит Уилл, и что-то начинает болеть в груди. — Да, — говорит голос, и Скофилд подается навстречу, чтобы лучше видеть. — Это я, Джозеф. Точно. Джо. Они ведь… так похожи с Томом. Верно? Уилл заходится кашлем. Левая ладонь словно пульсирует, и он пытается ею пошевелить. Слишком больно. Джо аккуратно поправляет повязку на его затылке. — У вас жар. Ещё, возможно, сотрясение. Не шевелитесь. Скофилд слушается и больше не двигается. Лучше не становится, но хотя бы терпимо. Джо не уходит. Он достает из-за пазухи чистую повязку и перебинтовывает Уиллу ладонь. Ему не нравится, как выглядит воспалённая рана. Во сне Уилл мечется по кушетке. Он видит бой. Вокруг гремят выстрелы. Уилл, пытаясь увернуться, падает и катится по склону, скользя в грязи. Он тщетно пытается зацепиться за что-нибудь, но только царапает руки о камни. Кто-то хватает его за руку. Скофилд утирает глаза и тут же хочет отпрянуть — в запястье вцепился немец. Он совершенно точно мёртв, глаза у него навыкате и цвет лица синюшный. Уилл вдруг понимает, что знает его. Это тот парень, которого он задушил в разрушенном городе. Уилл вырывается, барахтаясь в грязи, но мёртвый солдат держит крепко. Совсем рядом взрывается снаряд, и их засыпает землей. Уилл чувствует, как на зубах скрепит песок, а дышать становится почти невозможно. Он судорожно пытается выбраться наверх, но стальная хватка чужой руки не дает даже двинуться. Скофилд кричит, и рот его забивается земляными комьями. Сквозь веки проникает свет. Наступил день, и кажется, будто он лежит здесь уже целую вечность. Мимо снуют люди. Безрукий парень, который лежал сбоку от него, умер ночью. Его укладывают на носилки и уносят. Подходит врач. Голова у Уилла кружится, в глазах двоится, и ему чудится, что над ним стоят два абсолютно одинаковых человека. — Вас зовут Скофилд? Следите за моим пальцем. Глазам больно, он стонет. Врач наклоняется, чтобы осмотреть его зрачки. Уилл только сейчас осознаёт, насколько это место пропахло чужой кровью. От металлического запаха тошнит. Скофилд с трудом прочищает горло: — Рука… — он дергает ладонью, и тело прошивает волной боли. — Рука болит. Он чувствует, как мужчина снимает красную от крови повязку. Голос врача расплывается, но Уилл понимает по интонации, что он кого-то зовёт. К ним подходит человек, видимо, санитар. Скофилд так и не может разобрать чужие голоса, но одну фразу слышит отчётливо. «Надо ампутировать» Внутри черепа загудело. Уилл пытается встать, сделать хоть что-то, но он слишком ослаб. Он ощущает, как его берут за руки и ноги и перекладывают на носилки. Прямо как того несчастного безрукого пару минут назад. Скофилд поворачивает голову и успевает заметить, что сегодня пасмурно. Жаль. Так хотелось увидеть хоть немного солнца. Его перекладывают на операционный стол. На руке затягивают жгут, а на лице закрепляют маску. Врач поворачивает что-то на аппарате, с которым она соединена, и Уиллу вдруг становится как-то слишком хорошо. Кажется, он начинает отключаться. Операционная пропадает. Вокруг одна темнота, но вдалеке Уилл видит огонёк. Он идёт к нему навстречу и касается мягкого света пальцами. Они с Томом сидят на траве. Тот зачем-то накрыл ладонями уши и сидит так уже несколько минут. — Что ты делаешь? — спрашивает Уилл. Блейк открывает глаза. — Слушаю. Представляю, что это шумит спящий вулкан. Уилл только поднимает брови. Но ему любопытно, и он тоже накрывает ладонями уши. Глухой гул. Он закрывает глаза и воображает раскалённую массу. Она движется глубоко внутри огромной горы, неприступной и прочной. К гулу примешивается ещё один звук. Как будто где-то стучат в барабан, тяжело, равными долями. Это его сердце. Он и забыл, что его сердце всё ещё бьётся. Несмотря ни на что. Мысленно Уилл переносится прочь отсюда. От траншеи, от войны, куда-то далеко. Он хочет стать вулканом. Чтобы ему было все равно, что происходит вокруг. Он будет спать веками, тысячелетиями, и слушать во сне, как шумит внутри него магма. Его кровь. — Нравится? — Том поднялся с земли и навис над ним. — Занятно. Люблю так делать. Уилл убирает руки. Гул исчезает, и вместе с ним его мечты о вулкане. Он смотрит, как Том разминает затёкшие конечности. — Никогда не думал, что это звучит как вулкан, — Скофилд касается ладонью груди, там, где сердце. — Кто тебя на такое надоумил? Блейк поднимает глаза на бледный закат и пожимает плечами. — Сам придумал, — он хрустнул пальцами. — В детстве ещё. Уилл тоже смотрит, как солнце опускается за горизонт. Оно делает это каждый вечер, а потом снова встаёт, как делало это миллионы лет до них, и будет делать миллионы лет после. Они умрут, а солнце останется. Было в этом что-то умиротворяющее. Он оказывается в своей гостиной. Здесь чисто и уютно. Слышно, как на кухне гремят кастрюли. Уилл заснул на диване, пока читал. Книга захлопнулась, и страница, на которой он остановился, потерялась. Входит жена. Она вытирает руки о передник и поправляет волосы. — Не хотела тебя будить, — она улыбается и берёт книгу у него из рук. — Пойдём обедать. Девочки сейчас спустятся. Уилл хочет обнять её и сказать, как же он рад наконец-то вернуться домой, но её силуэт исчезает в проёме двери. Отчего-то в комнате стало холодно. Он оглядывается и видит старую детскую кровать. На полу разбросаны игрушки, а за окном светит солнце, такое яркое, как бывает только в детстве. Уиллу семь, он расшиб коленку, когда споткнулся на лестнице и покатился вниз. К нему тут же подбегает мать и с тревогой в глазах проверяет, цел ли он. Ну что же ты, так ведь можно и сломать себе что-нибудь, говорит она и ведёт за собой, чтобы обработать ранку. После Уилл сразу убегает на улицу играть с дворовым псом. Воспоминание мутнеет и напоминает смазанную фотографию. Гремит салют. Тысячи огней поднимаются в небо и рисуют кружевные узоры из цветных искр. Вокруг стоит толпа. Кто-то плачет, улыбается и даже смеётся. Струнные заиграли вальс. Пары закружили в танце, но Уилл стоит в центре праздника один. Он всё ещё одет в грязную военную форму, и ему неловко находиться среди всех этих нарядных людей. С другого конца зала к нему спешит Том. На нём — новёхонький отглаженный костюм и блестящие туфли, в манжетах рубашки сверкают золотые запонки. Блейк держит в руках красивую красную гвоздику и, подойдя к Уиллу, вдевает цветок в дыру в его кителе на манер бутоньерки. — Поздравляю, — говорит он и, поцеловав Скофилда в щёку, жмёт его руку. — Мы победили. Уилл снимает пыльный шлем с головы. — Правда? — он приглаживает волосы на затылке и рассматривает румяное лицо Тома. — Значит, всё кончилось? Блейк кивает. Мимо, кружась, проносятся в обнимку лейтенант Лесли и полковник Маккензи. Лесли курит сигарету, дымя прямо полковнику в лицо, а тот только орёт: — Смотри, куда ставишь свои ласты, идиот! Отдавил мне все ноги! Музыка заиграла быстрее. Том открывает бутылку шампанского, и на животе у него расползается кровавое пятно. Уилл, заметив это, тут же кидается к нему и пытается остановить кровь, пачкая красным руки. Блейк мягко отстраняет его. — Я в порядке, Скоф, — он пьёт прямо из горла. Кровь начинает стекать на пол. У Уилла помутнело в глазах. — Нужно позвать помощь, Том. Блейк только сжимает его ладонь. Бутылка исчезает из его рук. — Нет, не думаю, — Том вдруг нахмурился. — Хотя, наверное, ты прав. Помощь нужна. Для тебя. Уилл недоуменно опускает взгляд на их сомкнутые руки. Его ладонь сочится алым. Скофилд падает и чувствует, как тело ломит от оглушительной боли. Ему кажется, что он горит. Видения пропадают. Остаётся только мутное сознание и израненное тело. Уилла начинает выворачивать, но он слишком давно ничего не ел, поэтому желудок лишь сдавливает одним долгим спазмом. Во рту набирается вязкая слюна, и он пытается сплюнуть, но только закашливается. Он чувствует чужие руки на плечах. Они мягко удерживают на месте, не давая с головой захлебнуться в этой агонии. Уилл, борясь с каждой кричащей от боли клеткой своего тела, разлепляет веки. Он видит уголок серого неба, чувствует на лице ветер и адскую боль в левом запястье. Его словно жгут заживо, и Уилл стонет, елозя на кушетке. Господи, как же это ужасно. По щекам катятся слёзы. Над ним стоит Джо. В его голубых глазах — скорбь потери, а ещё жалость. Блейк, потерявший самого родного человека, нашёл в себе жалость для такого незнакомца, как Скофилд. От этого становится только невыносимее. Дыхание сбивается. Уилл боится смотреть, во что превратилась его левая рука. Боль накрывает с новой силой. Боже. Если в мире есть высшие силы, пожалуйста, пусть ему пошлют избавление. Он не может больше этого выносить. — Уилл, — голос Джозефа звучит разбито, и его ладони крепче сжимают плечи Скофилда. — Наркоз отходит, будет больно. Придётся терпеть. Уилл только сглатывает и, превозмогая боль и страх, опускает глаза вниз. Там, где должна была быть ладонь, пусто. Запястье заканчивается забинтованным окровавленным обрубком. Слёзы потекли с новой силой. Джо коснулся его шеи. — Не смотри туда, — говорит он, и Уилл судорожно кивает, закусив губу до крови. — Держись. Держись, Уилл. Я буду здесь. Рядом. Уилл хочет отстраниться от боли, сбежать, не имеет значения куда. Но он, к сожалению, не умирает, и из телесной оболочки уйти не получится. Он заставляет себя думать о чем угодно. О небе. О солнце, которое вышло из-за облаков. О глазах Джо перед ним, которые Уилл, казалось, видел столько раз, когда смотрел на Тома. О, Том. Дорогой Том. Лежит сейчас на траве, холодный и белый, как мел. Совсем один. Уилл хочет к нему. Хочет вернуться, вырыть могилу для них двоих в том саду и, опустив туда Блейка, лечь рядом. Том упокоится, как подобает, и Скофилд вместе с ним. Он не увидит больше ни горя, ни боли. Будет только смотреть на небо, пока их, верно, не засыпет лепестками цветущей… — Вишня, — хрипит Уилл, вздрогнув. Красивое лицо Джо искривляется гримасой боли, такой же сильной, как у Уилла сейчас. Вся лишь разница в том, что у Джо боль разъедает не тело, а душу. Глаза Блейка-старшего подёрнула пелена слёз. — Что ты сказал? — он наклоняется над Уиллом, чтобы лучше видеть его лицо. — Вишня?.. — Да. Вишня в мае. Сад. — Скофилд почувствовал, как сжимаются пальцы Джо у него на плече. — Он говорил мне. Прямо перед тем, как… Уилл отключается. После мучительных галлюцинаций блаженная темнота кажется благословением свыше. Наверное, кто-то там его всё-таки услышал и внял мольбам несчастного солдата. Проходит немного времени. Боль не ушла, но стихла достаточно, чтобы её можно было терпеть. Джо снова пришёл к нему. Он, придерживая Скофилда за плечо, помогает встать с кушетки впервые за все эти дни. Уилл сперва чуть не падает, но, опираясь на Блейка, все же делает несколько шагов. Спустя несколько минут он уже понемногу ходит сам, разминая затёкшие ноги. Шея зачесалась, и Уилл поднимает левую руку, когда вспоминает, что конечности нет. Ощущается это странно. Порой возникает фантомное чувство, будто рука на месте. — Я хочу пройтись, — говорит Уилл. Джо кивает, но не уходит, а идёт вместе с ним. Скофилд не против. Сейчас он меньше всего хочет находиться в одиночестве. Они отходят от полевого госпиталя, где всё ещё лежат раненные. Уилл думает, что если бы не подоспел вовремя, сейчас их было бы намного больше. И убитых тоже. Джо с одинаковой вероятностью мог находиться среди и тех, и других. Но он идёт рядом, и Скофилд позволяет себе вдохнуть воздух полной грудью. Он справился. Он сдержал обещание. Они дошли до небольшой рощи, так и не проронив ни слова. Разговоры кажутся лишними. Но, несмотря на это, Скофилд хочет кое-что узнать. Он выдыхает, прежде чем произнести: — Можно вопрос? Джо поднимает на него глаза и кивает. Уилл натягивает на плечи свой потрёпанный китель и прячет перебинтованную руку в карман. Рука отзывается болью. — Я помню, что врач назвал меня по имени. Это… — он кусает щеку изнутри. — Это ведь ты ему сказал? — Да, — Блейк немного помолчал, прежде чем продолжить. — Я подумал, что следует знать в лицо того, кому все мы обязаны жизнью. Скофилд покачал головой. Ветер шумел в кронах деревьев. Уиллу было неудобно говорить, но он знал, что должен. Потому что это брат Тома. Тот, ради кого он сюда пришёл. — Спасибо тебе, — чеканит он. Джо смотрит вопросительно, и Скофилд уточняет. — За то, что… ты был рядом. Просто… не думаю, что смог бы вынести всё это один, среди чужих людей. Забавно, что самого Джо чужим он не считал. Он так хорошо знал Тома, что его брат кажется если не другом, то хотя бы хорошим знакомым. У Блейка-старшего глаза большие и грустные, но взгляд слишком понимающий. До боли. — Я не мог поступить иначе. Ты ведь был с Томом. Не только… — Джо запинается, и глаза у него снова мокрые. — Не только когда он умирал, а вообще. Вы ведь были друзьями, да? Он смотрит на Уилла таким отчаянным взглядом, что сердце заныло в груди. Глаза защипало. Скофилд кивает и, отвернувшись, смаргивает слёзы. Что-то в глубине души подсказало, что отворачиваться больше не стоит. В конце концов, горе у них общее, и боль тоже. Не надо это скрывать. Неуважительно к Тому. К его смерти. — Мы дружили, — на секунду в голове всплывают воспоминания, которыми Уилл дорожил сильнее всего, и они совсем не подходят под описание «дружба» в понимании обычного человека. Боже, как он может думать об этом, пока перед ним стоит Джо. Снова больно, и речь не о руке. Уилл продолжил: — Мы познакомились, когда нам поручили одно задание. Так, по мелочи, — он мельком посмотрел на Джо. Тот внимательно слушал, кусая губу. — Я сразу понял, что он в армии недавно. Решил, что должен приглядеть за ним. Он… — Уилл старался правильно подобрать слова и не разрыдаться. — Том сильно мне помог. Он всегда рассказывал что-то, чтобы отвлечь от того, что вокруг происходит. От реальности. Я говорил, что он спас мне жизнь в тот день, но сделал он это не впервые. Он спас меня ещё тогда, когда мы впервые заговорили. Джо кивнул. Уилл опустил взгляд на ботинки. Он не смог сдержать слёз. Закрыв глаза, он слушал, как шумит листва и даже не пытался утереть щёки. Он почувствовал дуновение воздуха, когда Джо шагнул к нему и обнял за плечи. Его щека тоже была мокрой, и от этого душа у Уилла, и так изорванная на части, завыла с новой силой. — Спасибо, — говорит ему Джо. Голос этот принадлежит человеку глубоко несчастному и покалеченному. Уилл думает, что его собственный голос, должно быть, звучит так же, когда он говорит о Томе. Такой же потухший и разбитый. Руки у Джо дрожат, и он беззвучно плачет, опустив голову Уиллу на плечо. Скофилд кладёт ладонь на его спину в попытке хоть немного утешить. От того, что испытывают они сейчас, утешения нет. Уилл не представляет, что чувствует сейчас Джо. Если он знал Тома всего лишь несколько месяцев, и из него будто уже вынули душу, то Джо знал его всю жизнь. Блейк-старший отпускает его через минуту и трёт глаза. Они постояли немного в тишине, слушая пение птиц над головами. Потом двинулись обратно. Если не в госпиталь, то куда-нибудь ещё. Не стоять же на одном месте. — Знаешь, — начал Джо, когда они прошли мимо лагеря. — Я только сейчас понял. Том мне писал про тебя. — Правда? — Уилл удивлённо посмотрел на него. Тот кивнул. — Ага. Писал, что подружился с одним хмурым парнем и всё время пытается его расшевелить. И что тот ему сильно помогает. Хочешь посмотреть? — Да, конечно, — говорит Скофилд. Джо кивает и копается во внутренних карманах. Он вытаскивает плотный кожаный конверт и достает оттуда два письма. Уилл скользит взглядом по воздушному почерку Тома. Что-то тёплое поднимается в груди от мысли, что это писал он. Своими руками. Писал брату о нём, об Уилле. Он чувствует, что эти письма — слишком личное. То, что было только между Томом и Джо. И Блейк-старший дал ему на них взглянуть. Впустил его на мгновение в свою жизнь. Интересно, как выглядела бы их, Уилла и Тома, переписка, если бы… Да. Уилл сжимает челюсти так сильно, что зубы, кажется, сейчас треснут. Он отдаёт письма обратно, и Джо аккуратно, любовно убирает их в кожаный конверт. Прячет во внутренний карман, ближе к сердцу. В то же место, где Уилл хранит жестяную коробочку от табака с фотографиями жены и детей. — Слушай, я ведь так и не написал вашей… — Конечно, — Джо перебивает его. — Пойдём. Напишешь. Ночь звёздная. Уиллу не спится, и он, встав с кушетки, уходит подальше от госпиталя, к полям. Он ложится на траву, чувствуя запахи полевых цветов вокруг, и кладёт левую руку на живот. Она чертовски болит, но врач сказал, что швы начинают заживать. Ничего, Уилл потерпит. Он многое может вытерпеть, как оказалось. В тишине слышатся приближающиеся шаги, и через минуту над ним стоит Джо. — Вот ты где, — он садится рядом. — А я тебя искал. Думал, ты сбежал. Он достает портсигар, и, взяв сигарету, предлагает Уиллу. Скофилд берёт одну и, поблагодарив, прикуривает от протянутой Блейком зажигалки. — Мне бежать некуда, — говорит Уилл. Звучит это тоскливо. В принципе, как и всё вокруг. Одна сплошная тоска и безнадёга. Джо выдыхает дым. Огонёк тлеющей сигареты освещает его лицо, пока он смотрит на небо. Уилл моргает. Дежавю. Они с Томом любили сидеть вот так вдвоём, молча куря. Блейк разваливался на земле так широко, как только мог. Хотел поваляться, пока есть возможность. Поле-то большое, говорил он, а окоп, в котором они сидят сутками, нет. — Нашу часть скоро перебросят, — вдруг произносит Джо. — Так что ты, вероятно, в ближайшем времени вернёшься к своим. Уилл представил, как окажется среди знакомых лиц своего взвода. Только теперь — совсем один. Он глубоко вдохнул дым, чтобы не прослезиться. Чувствуется, он будет плакать гораздо чаще, чем раньше. И никто не посмеет осудить его за это. — Будет тяжело. Вернуться, — выдавливает он. Джо смотрит на него и, кивнув, тушит сигарету о сырую землю. Скофилд делает то же самое. — Не знаю, как я буду жить дальше, — шепчет Джо. — Совсем, понимаешь? Если будет бой, то, наверное, брошусь самым первым, чтобы наверняка попасть под пули. Вот только знаю, что не смогу сделать этого специально. Вспоминаю мать, и это единственное, что останавливает. — Только попробуй, — произносит Уилл таким голосом, что Блейк замирает и поворачивает к нему лицо. — Я тебя спас не для того, чтобы ты покончил с собой при первом удобном случае. Джо хмыкает. — Меня? Кроме меня здесь ещё тысяча… — Я знаю, — говорит Скофилд. — Но ты был их главным козырем. Видел бы ты, Том рванулся в путь сразу же, как нам дали задание. Ничего обсуждать не хотел и меня не слушал. Они знали, что он сделает всё, чтобы добраться до тебя, и воспользовались этим, — Уилл сжал кулаком траву под собой. Он видел, что Джо тяжело это слушать, но не останавливался. — Когда он умирал, я поклялся, что найду тебя. Спасти Джозефа Блейка стало и моей главной целью. Повисло молчание. Уилл устало вздохнул. — Прости, — он запустил руку в волосы. Черт его тянул за язык. — Прости. Просто я рад, что дошёл. Ты живой, и я хочу, чтобы так оно и оставалось. — Всё нормально, — Джо задумчиво трёт переносицу. — Вообще, спасибо, что ты сказал это сейчас. Нельзя забывать, какой ценой все остались живы. И я в том числе. Ценой его жизни. И почти что твоей. Уилл, помедлив, кивает. В голову лезут воспоминания. Он ведь хотел сдаться, когда плыл по реке прочь от того города в руинах. Ада на земле. Там он бросил беспомощную женщину с грудным ребёнком. Задушил парня. Такого же молодого, как Том. Том остановил его тогда. Не дал нырнуть в ледяную воду с головой и отпустить корягу, что держала его на плаву. Лепестки вишнёвого цвета летели над ним с берега, касаясь пальцев. Уилл чувствовал, это — рукопожатие. Маленький привет от Тома. «Я всё ещё здесь, Уилл. С тобой. Ты должен дойти, помнишь? Ты пообещал» Он сделает всё, чтобы вернуться домой. Вернётся к жене и дочерям и будет дарить им всю свою любовь каждый день до конца жизни. Как Том дарил ему свою. Неловко думать об этом, когда под боком опять сидит Джо. — Давай сделаем вот что, — говорит Блейк и ложится на траву, широко раскинув руки и ноги. Уилл улыбнулся уголком рта. — Не будем друг друга терять. Можешь писать мне, когда сочтешь нужным. Если выживем, то я приглашаю тебя в гости к нам. Идёт? Предложил это так же легко, как до этого сигарету. Уилл не понимает, что можно ответить на такое. Джо знает его всего ничего, и уже разговаривает так, будто они давние друзья. Просит писать, если ему, Уиллу, это будет нужно. Приглашает домой. К ним домой. Туда, где прошла их с Томом юность. Где они были счастливы. Уилл знает это, потому что Том рассказывал ему всё. Что-то глубоко внутри, нещадно давившее долгое время, немного отпускает. Уилл срывает травинку и жует кончик, размышляя. — Хорошо. Тогда и ты мне пиши. Джо печально улыбается. Он садится и достаёт из портсигара ещё одну сигарету. — Согласен, — произносит он. Уилл смотрит, как дым, вырываясь из его легких, поднимается в небо, описывая причудливые фигуры, и растворяется. Он уезжает уже на следующий день. Его согласились подбросить, и Джо пришёл провожать. Прощание получается скомканным. Блейк крепко прижимает его к себе, но через пару секунд отпускает; все, кроме Уилла, уже сели в грузовик, и на них начинают раздраженно поглядывать. — Эй, парень, шевелись! — кричит водитель. Уилл смотрит на Джо. Блейк смотрит на него. Скофилд, вздохнув, залезает в грузовик к остальным. Заводится двигатель, грохает мотор. Одними губами Джо говорит ему: «Удачи». Уилл кивает. Блейк-старший улыбается ему, и его фигура, постепенно отдаляясь, становится всё меньше, пока не исчезает совсем. Скофилд опускает взгляд на ампутированную руку. Что ж, возможно, они видели друг друга в последний раз. Может быть, и нет. В любом случае, Уилл точно знает одно: он напишет Джозефу.***
Февраль 1919 года.
Поезд мерно покачивался на рельсах. Уилл задремал и, проснувшись, теперь смотрел в окно. Мимо проплывали не очень-то красочные пейзажи — бескрайние поля с пожухлой травой, да пара домов. Его снова потянуло на сон, но спать он не решился. Боялся проехать нужную остановку. В вагоне людей было немного. Напротив сидела женщина средних лет. Он на неё не смотрел; он вообще старался не смотреть на людей в общественных местах. Но она сверлила его взглядом. Уилл поёжился и спрятал левую руку в карман. Он не любил, когда люди понимали, где он побывал. Потянулся было за книгой в широкий карман пальто, но передумал — читать не хотелось. Хотелось просто сидеть, слушая, как стучат колёса по рельсам, и ни о чем не думать. Они с Джо переписывались всё это время. Несмотря на то, что с их единственной встречи прошло почти два года, Уилл чувствовал, что с каждым полученным письмом между ними растёт тонкая, но крепкая связь. Иногда ему казалось, что это пишет Том. Что он не умер и каким-то непостижимым образом вернулся домой. Скофилд повторял себе, что Джо — не Том. Мёртвых не заменишь. Любимых тоже. Но он не мог ничего поделать и упорно продолжал видеть в этом человеке отражение совсем другого. Фантазии не были выходом. Уилл рефлекторно читал письма голосом Тома, а потом смотрел на имя отправителя. Становилось тошно. Блейка-старшего было жаль. Уилл лгал ему, потому что слова, которые он аккуратно выводил на бумаге, предназначались не Джо. Несколько раз по пути на почту Уилл поворачивал, когда замечал, что вписал в имя получателя Тома. Это было глупо и больно. Как бы то ни было, война закончилась. Уилла отправили домой почти сразу же, как он вернулся в свою часть. С одной рукой долго не протянешь; он был совершенно бесполезен. Может, оно и к лучшему. Джо же оставался на войне. Его письма сочились тоской. Отчаянием. Чувствуя это, Уилл отвечал так проникновенно, как мог, лишь бы хоть немного облегчить чужую долю. В эти моменты он действительно писал Джозефу. Уилл вдруг очнулся. Поезд подъезжал к станции. Пора. Он взял свой небольшой чемодан и поднялся с сиденья. Состав постепенно тормозил. Скофилд всматривался в окна, пытаясь найти на платформе знакомую фигуру. Солнечно. Он вышел из вагона и огляделся вокруг. На платформе стояли несколько человек, но Джо среди не было. Скофилд, вздохнув, двинулся к ближайшей скамейке. Налетел ветер. Уилл поправил шарф. Он невольно представил, как Том стоял тут когда-то, дышал этим воздухом. Быть может, он сидел на этой самой скамейке и грелся на солнце, ожидая поезда. Стало тоскливо. Уилл закрыл глаза. Он почувствовал, как тень загородила ему свет. — Я тебя не узнал, — слышится знакомый голос. Уилл поднял взгляд. Джо смотрит на него сверху вниз, мягко улыбаясь, и Скофилд улыбается тоже. — Здравствуй, — он встаёт, и Джо тут же сгребает его в объятия. Его руки так сильно сжимаются вокруг плеч, что Скофилд начинает задыхаться. Он хлопает Блейка по спине. Этот жест кажется слишком сухим на фоне того, как Джо в него вцепился. Тот отстраняется и, отпустив Уилла, скользит взглядом по его лицу, словно хочет отметить все изменившиеся черты. У него самого появились глубокие морщины, темные волосы тронула седина. Они с Уиллом были почти одного возраста. — Рад тебя видеть, — говорит Джо. Он поднимает чемодан Уилла. Скофилд хочет сказать, что не нужно, что он сам может нести свои вещи, но вместо этого не говорит ничего. Это было бы невежливо. Наверное. Они идут к выходу со станции. Уилл озирается по сторонам: небольшие здания, вдалеке, на площади, виден рынок. — Нам недолго идти, — Джо кивает на дорогу, уходящую вперёд. — Минут тридцать. Скофилд поднял воротник пальто, чтобы было теплее. Он посмотрел на Джо; тот шёл чуть впереди, насвистывая что-то под нос. Они прошли мимо развалин. Видимо, в дом однажды попал снаряд. Война везде оставила свой след, и в них самих тоже. Уилл подумал, что мало чем отличается от этих каменных руин. Здания редели, всё чаще встречались коттеджи. Скофилд смотрел, как пустые поля тянутся вперёд, до самого горизонта. — Как вы? — спрашивает он, чтобы разогнать молчание. — Как живёте после… всего? Оглянувшись, Джо сравнялся с Уиллом шагом и пожал плечами. — Ферма, ясное дело, пришла в убыток. Ушёл я, потом Том. Мама не могла заниматься всем этим одна. А сейчас… — он смахнул со лба отросшие волосы. — Живём на мою пенсию. Я занимаюсь ремонтом. Планируем понемногу поднимать хозяйство. Джо вдруг улыбается. Он коснулся рукава Уилла и несильно потянул в сторону рощи, мимо которой они проходили. — Пойдём. Покажу кое-что. Уилл удивлённо моргнул. Спина Блейка уже мелькала между голыми ветвями, и Скофилд, опомнившись, поспешил за ним. Джо вёл его куда-то, придерживая тонкие ветки веред собой так, чтобы они не ударили Уилла. Они вышли на маленькую поляну; под кривыми корнями толстого старого дуба бежал мелкий ручеек. Джо подошёл к дереву и махнул Уиллу. — Вот, — он провёл пальцем по коре. — Нам было что-то вроде… Тому тринадцать, а мне, значит, девятнадцать. Подойдя ближе, Скофилд разглядел нацарапанные на коре слова. «Т & Д. 10 августа 1910» Ещё ниже сильно корявые буквы гласили: «Джо дурак» Уилл невольно улыбнулся. — Тем летом было трудно, — Джо задумчиво смотрел вверх. — В июне умер отец. Воспаление лёгких. Я тогда понял, что стал старшим мужчиной в семье. Помогал маме, как мог, за Томом надо было смотреть в оба. Он часто убегал в лес и подолгу не возвращался, — Блейк покачал головой. — Приходилось идти и искать его. Однажды он убежал под самый вечер; мама места себе не находила и пошла искать вместе со мной. Том обычно не уходил далеко, но в тот раз его нигде не было. Совсем. Я, наверное, впервые в жизни испугался так сильно. Потом он, конечно, нашёлся. Сам вернулся, весь вымазанный в грязи. На следующий день мы пришли сюда, и он поклялся, что больше не будет убегать, а я нацарапал карманным ножом это. На память. Тихонько журчала вода в ручье. Звук этот напоминал Уиллу о чём-то далёком и, кажется, навсегда утерянном. Он спросил: — И что, он в самом деле больше не убегал? Джо кивнул. Скофилд коснулся пальцами неровной надписи. — А что насчёт «дурака»? Послышался чужой смешок. Горький. — Да так. Как-то мы разругались, и он сделал это. Чтобы я точно заметил. Было тихо. Они помолчали. Джо смотрел перед собой, словно воспоминания завладели им с головой; потом он, вздохнув, положил руку Скофилду на спину. — Ты устал, наверное. — Ничего, — ответил Уилл. — Я в порядке. Тем же путём они вышли обратно на дорогу. Уилл вдруг почувствовал, что должен сказать. — Спасибо тебе. За то, что показал это. И пригласил. Блейк кивнул и, погладив ручку его чемодана, опустил глаза. — Мы же договаривались, — он, кусая губу, посмотрел на Уилла. — Это тебе спасибо. Что писал всё это время. Мне… мне это очень помогало. Жить дальше. Скофилд, шагнув к нему, сжал чужое плечо. Вокруг стояла такая тишина, что, казалось, можно услышать собственное сердцебиение. Джо не двигался. Уилл, погладив напоследок плотную ткань пальто под своими пальцами, отпустил его. — Пойдём? Дом Блейков небольшой, двухэтажный и очень уютный. Каменная ограда вокруг коттеджа местами пошла трещинами, и в них, отливая изумрудным цветом, рос мох. Эта картина смутно напомнила Уиллу о собственном детстве; у его бабушки был похожий дом, вдалеке от всех. Он любил проводить у неё лето. Они подошли к воротам, и Джо, открыв замок, пропустил Уилла внутрь. Не успел Скофилд войти, как на него, лая, накинулась собака. Он отшатнулся. — Не волнуйся, он не кусается, — Джо потрепал пса по загривку. — Английская овчарка. Они послушные. Пёс, виляя хвостом, лизнул ему ладонь. Уилл вдруг опомнился: — Это же… — он коснулся мягкой шерсти. — Это Миртл, да? Джо улыбнулся и, подняв с земли палку, кинул. Пёс с лаем понёсся за ней. — Нет. Это её сын, Чарли. Миртл, должно быть, где-то на заднем дворе, — он повернулся, чтобы запереть ворота, но вдруг замер. — А откуда ты знаешь, как её зовут? Скофилд задумчиво смотрел, как Чарли трепал палку. — Он остался от тех щенков, которые родились тогда, весной? — Джо кивнул. — Просто… В тот день Том получил письмо. Там было про то, что у Миртл появились щенки. Я слишком хорошо запомнил. Джо, потупив взгляд, кивнул. — Понятно. Перед тем, как войти в дом, Уилл пригладил волосы и поправил воротник. Джо усмехнулся и распахнул перед ним дверь. В прихожей он поставил чемодан на пол и помог Скофилду снять пальто. — Мам, мы пришли! — крикнул Джо, пока вешал их одежду на крючки. По-домашнему пахло выпечкой. Послышались шаги, и к ним вышла миссис Блейк. Она была примерно того же возраста, как и мать Уилла; ещё она была очень красива. В лицах её детей угадывались черты её лица. Уилл на секунду перестал дышать. Он помнил, о чём написал ей однажды. Но она только улыбалась, смотря на него и, подойдя, обняла. По-матерински крепко. Скофилд опешил. — Счастлива наконец-то увидеть тебя в живую, Уилл, — она отстранилась и похлопала его по плечу. — Спасибо, что спас жизнь моему сыну, — Джо позади неё опустил глаза. — Чувствуй себя как дома. — Миссис Блейк, я… — Можешь звать меня Сара. Джо, покажешь Уиллу комнату? — Да, — Джо поднял его чемодан и кивнул на лестницу. — Нам туда. Уилл не отводил глаз от миссис Блейк, застыв перед ней, порываясь сказать сам не зная что. Она словно прочитала его мысли; или, наверное, у Уилла всё написано на лице. Сара ещё раз обнимает его и тихо говорит: — Все хорошо, Уилл. Иди разложи вещи, а потом спускайтесь на кухню. Я испекла печенье. Она сжала его плечо, опуская взгляд на левую руку, но тут же подняла глаза обратно на его лицо. Снова тепло улыбнулась. Уилл кивнул. Сара ушла на кухню, а они с Джо поднялись по лестнице наверх. Гостевая комната была небольшая, окно выходило во двор. Кровать была застелена вязанным пледом, рядом стоял комод и большой книжный шкаф. Уилл провёл пальцем по корешкам книг. Джо поставил чемодан у двери и облокотился о дверной косяк. — Очень милый дом, — Скофилд присел на кровать. Джо задумчиво смотрел в окно, барабаня пальцами по бедру. — Хочешь отдохнуть? — спросил он. Уилл покачал головой и, поднявшись, взял чемодан. — Я не устал. В поезде поспал, так что… разберу пока вещи. — Хорошо, — Джо приподнял уголки губ и махнул рукой, — Тогда не буду мешать. Он вышел и прикрыл за собой дверь. Уилл вздохнул. Минуту он сидел, пялясь в пространство, а потом, почесав затылок, опустился на кровать. Он рассматривал трещинки на потолке и изумлялся тому, что находится в этом доме. Что он желанный гость здесь, в этой семье. Скофилд потёр виски и, дотянувшись до чемодана, разложил вещи. С собой он брал немного — не планировал долго досаждать Блейкам своим присутствием — поэтому вся одежда поместилась в одну полку комода. Поразмыслив, он переоделся в тёплый свитер и брюки попроще. Комната Джо, судя по всему, прямо напротив. Через распахнутую дверь было видно, как Блейк склонился над письменным столом, ища что-то. Уилл тихонько постучал о косяк, и Джо оглянулся. — Ну что? — он выпрямился. — Показать дом? — Давай. Они вышли обратно в коридор. — Здесь ванная, — Джо открыл одну из дверей со стороны комнаты Уилла. — Сделали водопровод лет десять назад, я помогал отцу. Ох, как мы им гордились, — он улыбнулся и покачал головой. — Я живу напротив, так что, если заблудишься, обращайся. Уилл указал на ещё одну дверь: — А здесь что? Усмешка на губах Джо потухла. Он подошёл к двери. — Здесь, — он коснулся медной ручки и рассеянное погладил её большим пальцем, прежде чем открыть. — Здесь комната Тома. Скофилд невольно затаил дыхание. Джо открыл дверь, и они вошли. — Всё осталось таким же, как в тот день, когда он уехал, — Блейк вздохнул, и во вздохе этом чувствовалась боль. Уилл стоял, не двигаясь. Кровать, застеленная темно-синим покрывалом. Шкаф, стол, книги. Ковёр на полу, картинки и рисунки в рамках висят на стене. На тумбочке лежит какая-то мелочь. На подоконнике лампа, цветок в горшке. Том здесь жил. Спал на этой кровати, сидел за столом. Смотрел ночью в окно на луну, завернувшись в одеяло. К горлу подкатил ком. — Каждый раз, когда захожу, то кажется, что он никуда и не уезжал вовсе. Что сидит в гостиной или бегает во дворе вместе с Миртл. Или читает где-нибудь у реки, — Джо шагнул вперёд и присел на кровать. Он опустил лицо, разглядывая ковёр. — Без него в доме пусто. Даже слишком. Они помолчали. Слышно было, как ветер дует на чердаке. Джо вдруг нахмурился, и, встав, коснулся руки Уилла. — Зайдём ко мне? Хочу отдать тебе кое-что. Вернувшись в свою комнату, Джо подошёл к шкафу и, дотянувшись до верхней полки, вынул небольшую деревянную коробочку. Он поднял крышку, и, отодвинув в сторону аккуратную стопку писем, достал фотографию. — Надо было отправить её письмом, но я слишком поздно спохватился, — он протянул фото Уиллу. — Это тебе. Уилл взял фото. На нём был Том. Улыбающийся. Скофилд, оказывается, почти забыл его лицо. Его глаза. Ресницы. Губы. Он здесь совсем молодой, с отросшими волосами. Может, на пару лет младше. Уилл, моргнув, перевернул карточку. На обороте было написано чернилами: «12 августа 1915. Сегодня мне исполнилось 18! Поздравления приму только при встрече, так что, будь добр, получай поскорее свою увольнительную» — Джо, я… — Пожалуйста, возьми. Это мой подарок тебе, — он легонько сжал запястье Уилла. — В благодарность за всё. У нас есть альбом с фотографиями, а у тебя не было ничего. Возьмёшь? Уилл, кивнув и шмыгнув носом, обнял его. Всего на пару секунд, но крепко. Так, чтобы Джо почувствовал, насколько он благодарен за возможность смотреть на лицо Тома. — Спасибо, — Уилл отстранился. — Спасибо большое. Он спрятал фото в чемодан, прежде чем они спустились вниз. На кухне Сара, стоя за плитой, грела суп. Она шикнула, когда Джо потянулся за печеньем на блюде. — Сначала суп. — Я не голоден. Она посмотрела на сына так, что даже Уилл был готов съесть суп и не отказываться от добавки. — Джозеф. — Да? — Джо как ни в чем не бывало облокотился о стул. — Помоги мне накрыть на стол. Уилл, — она подняла глаза на Скофилда, стоявшего в проеме, и улыбнулась. — Столовая слева. Садись, пожалуйста, мы сейчас придём. Скофилд хотел было предложить помощь, но решил не мешать. Куда ему с одной-то рукой. Он ускользнул в столовую. Она была небольшой и уютной, как и всё в этом доме. Он сел на стул, слушая голоса на кухне. — Какой сервиз лучше взять? Синий или с узором? — Синий. Мы же достаём с узором только по праздникам. — Знаешь ли, у нас весьма почётный гость. — Ладно, я согласен. Тогда давай с узором. Уилл улыбнулся, смотря в окно. Оно тоже выходило во двор, прямо на сад. Голые вишневые деревья росли вдоль ограды и чуть дальше, уже в поле, где каменный забор был сломан в нескольких местах. Казалось, так даже лучше. Будто грань между домом и природой немного стирается. — А вот и мы, — Сара вошла с подносом в руках. Джо за ней нёс хлебницу и приборы. Миссис Блейк опустила поднос на стол и аккуратно поставила перед Уиллом тарелку, полную супа с фрикадельками. Блейк вручил ему ложку. — Спасибо, — сказал Уилл им обоим. Суп был очень вкусный, а тарелки с узором красивые. Пока они с Джо мыли тарелки, Сара поставила чайник. Она доставала чай, когда спросила: — Чем планируете заняться? Джо вопросительно посмотрел на Уилла, вытирая вымытую тарелку сухим полотенцем. Тот только пожал плечами. — Может, пойдём погуляем, если Уилл захочет, — Блейк выключил огонь под закипевшим чайником. Сара секунду молчала. — Отведи Уилла к речке. Если он захочет, — интонация её голоса была странной. Надломленной. Джо задумчиво повёл плечами и, кивнув, взял с блюда печенье. Во дворе на Уилла накинулась с радостным лаем уже Миртл; Скофилд различил её по окрасу. Он присел перед ней на корточки, пока Джо перекладывал в миски собачью еду. Шерсть у Миртл была жестче. — Ну привет, — поздоровался Уилл. Она лизнула ему ладонь и гавкнула. Они с Джо побрели прочь от дома, ближе к полям и роще. — Это для животных? — Скофилд указал на небольшой амбар неподалеку. — Ага, — Джо опустил руки в карманы и поёжился. — Делаю там ремонт понемногу, пока совсем всё не развалилось. К лету, может, уже будет как новый. Ну, почти новый. Уилл усмехнулся. По дорожке они углубились в рощу. Вскоре Скофилд услышал шум воды. Он взглянул на Джо — тот молчал, смотря себе под ноги. Уилл плотнее запахнул пальто. — Куда мы идём? Джо поднял на него взгляд. В его голубых глазах снова печаль. — Сейчас увидишь. Скофилду не понравился этот ответ. Спустя пару минут они вышли на берег реки. Деревья вокруг образовали поляну. Здесь был маленький спуск на песок; в реке было много больших камней. Сначала Уилл заметил только скамейку неподалеку, потом его взгляд скользнул дальше. Скамейка стояла в паре метров от креста. Он вцепился в руку Джо так сильно, что тот, испугавшись, придержал Уилла за плечи; подумал, наверное, что Скофилд сейчас хлопнется в обморок. Но Уилл лишь стоял, замерев, и смотрел на крест. Джо успокаивающе погладил его по спине. — Уилл, это просто крест. Там… там никто не зарыт. Скофилд втянул носом воздух, не отпуская чужую руку. Он не был уверен, что в следующую секунду не упадёт на землю. Они подошли ближе. Деревянный крест выкрашен белой краской, к нему прибита железная табличка. Он разглядел выгравированные на ней буквы: «Томас Блейк 12.8.1897 — 6.4.1917 Любимый сын и брат» Эта страшная дата была выжжена в его мозгу. Он опустился на лавку вместе с Джо — ноги не держали. — Никто не дал бы мне искать его тело. Крест ставить на кладбище мы не хотели. Слишком далеко, да и зачем, если можно поставить здесь, рядом, — он погладил влажную ладонь Скофилда. — Он любил приходить сюда. Помнишь, я говорил, что он убегал? Чаще всего я находил его здесь. Уилл снова вдохнул и, наконец, разжал чужую ладонь. Через секунду ему стало стыдно за свою реакцию. Господи, это просто крест. В том месте, где Том любил отдыхать. Джо с матерью поставили его здесь, чтобы вспоминать его не на кладбище с десятками таких же крестов в ряд, а у себя дома. — Ты в порядке? — Джо вгляделся в его лицо. Уилл кивнул. В ту же секунду ему стало ужасно, до отчаяния грустно. Тело Тома в чужой стране, в сотнях километров отсюда. Его никогда уже не найдут. «Там хотя бы растёт вишня. Может, семена тех срубленных деревьев проросли, и теперь вырастет огромный, красивый сад. Почти как дома, Том» Некоторое время они сидели молча. Вслушивались в звуки вокруг. В шум реки. В шелест прошлогодних листьев в траве, которые поднимал налетевший ветер. Потом так же молча встали и пошли в обратную сторону. Начал накрапывать дождь. После ужина, когда Джо рядом не было, а Уилл помогал Саре убираться на кухне, она вдруг спросила его: — Как твоя семья? Уилл, убрав чистую тарелку в шкафчик для посуды, повернулся к ней лицом. — Вполне нормально, — она кивнула. — Недавно девочки простудились, но сейчас уже всё хорошо. Жена работает швеёй, — он запустил руку в волосы. — Стараемся, как можем. Сара, отодвинув стул, села. Уилл сел напротив, положив ладонь на стол. Она вдруг коснулась его руки. — Я хочу поблагодарить тебя, Уилл, — она смотрела на него тем взглядом, какой был только у матерей. — За то, что ты сделал для моих детей. Он вздрогнул. Сара тут же продолжила: — Спасибо, что был с Томом. И что написал мне, — она сжала его ладонь. — Я… была рада узнать, что такой человек, как ты, дружил с ним. — Скофилд, сжав губы, кивнул. — И спасибо, что писал Джозефу всё это время. Ему… было невыносимо трудно. У этой боли нет выхода, но ты разделил её с ним. И спас его. Если бы не ты, сейчас бы в этом доме была не одна пустая спальня, а две. Скофилд, вздрогнув, поднял на неё взгляд. Он почувствовал, как на глаза набежали слёзы и покачал головой. — Сара, не говорите так… — Но это правда. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через столько ужасов, Уильям. Я счастлива, что сейчас ты здесь, с нами. Она поднялась и, обойдя стол, обняла его за плечи. Потом, отпустив, спросила: — Будешь чай? Уилл, шмыгнув носом, ответил: — Да, пожалуйста. Вскоре к ним пришёл Джо. Он обвёл взглядом стол, их чашки и остановился на лице Уилла, заметив его красные глаза. Нахмурился. — У вас здесь всё хорошо? Они с миссис Блейк разом кивнули. Джо хотел сказать что-то ещё, но вместо этого произнёс: — Уилл, я нагрел тебе воды. Если хочешь, можешь идти в ванную. — Спасибо, — Скофилд поднялся и посмотрел на Сару. Она улыбнулась ему. В который раз за этот долгий день. — Спокойной ночи, Уилл. Они поднялись наверх. Джо зашёл в ванную и, вытащив из шкафчика с чистым бельём большое пушистое полотенце, вручил Уиллу. — Держи. Переодевшись в свою пижаму, Уилл, выключив в ванной свет, тихонько прошёл к себе, стараясь не шуметь. Было уже поздно. Под дверью в комнату Джо горел слабый свет. Скофилд повесил полотенце на спинку кровати сушиться и, завернувшись в одеяло, лёг. Сон не шёл. Это было ожидаемо. После сегодняшнего дня в голове роилось слишком много мыслей. Они толкались между собой, назойливо шумя, словно мошкара, не давая покоя. Уилл вздохнул и уставился взглядом в потолок. Бессоница не была в новинку. Нормальный сон был для него редкостью. Если он в конце концов засыпал, то снились почти одни кошмары. Тогда Уилл либо кричал во сне, будя жену, либо метался по кровати добрую половину ночи. Он так устал. За окном давно стемнело. Уилл, так и не уснув, сел на кровати. Он снова думал о Томе. Пытался вспомнить его голос или заливистый смех, но отчего-то не мог, словно что-то мешало. Он потёр лицо ладонью. Потом, надев шерстяные носки на замерзшие ноги, поднялся и, еле слышно отворив дверь, вышел в коридор. Свет в комнате Джо не горел. Скофилд прислушался. Во всем доме — не звука, только ветер дул под крышей, да где-то тикали часы. Он, кусая губу, подошёл к двери в комнату Тома. Нажав на холодную ручку, отворил. Комната встретила его холодом и мраком. Дождь кончился, облака рассеялись, и в окно светила луна. Уилл, прикрыв дверь, шагнул в середину. Он оглядел стены, потолок и мебель. На глаза попался шкаф. Он понимал, что нельзя лезть в чужие вещи, но так же он понимал, что это вещи Тома. Тот был бы непротив. Скофилд открыл дверцы. Он сразу почувствовал запах. Знакомый до боли, до слез запах любимого человека, который уже давно мёртв, но этот эфемерный, иллюзорный след был здесь. На вешалках висела одежда Тома. Пальто, несколько рубашек, свитер, пиджак. Он провёл кончиками пальцев по ткани. Коснувшись одной из рубашек, не удержался и, потянув, снял с вешалки. Ткань была настолько нежная, что Уилл, не раздумывая, прижал её к щеке и, подождав секунду, вдохнул. Том обнимает его. Чужая макушка пахнет порохом, и Уилл, сморщив нос, чихнул. Блейк удивлённо поднял голову. Увидев покрасневшее лицо Уилла, улыбнулся. — Расслабься, Скоф, — он погладил его напряженную спину через китель и слои одежды под ним. — Как ты можешь быть таким спокойным? — спрашивает Уилл. Том пожимает плечами. — Просто я знаю цену времени. У нас есть примерно двадцать минут, пока либо тебя, либо меня, или сразу обоих не позовут куда-нибудь. И тогда прощай наша идиллия. Уилл не ответил, только сильнее стиснул его в объятьях. Том вздохнул. — Отдохни хоть пару минут. Ради меня, ладно? Скофилд провёл ногтем по поверхности шлема, лежащего на траве. — Не получается. Не знаю, почему. Приподнявшись, Том дотянулся до его губ и быстро, воровато поцеловал. — А если так? — Блейк улыбнулся совершенно по-дурацки, и от этой улыбки у Уилла в груди разлилось тепло. — Ну если так, тогда я готов сидеть здесь хоть месяц. Том в шутку обиженно простонал: — Месяц? Всего лишь один жалкий месяц? Уилл фыркнул, пропуская его волосы между пальцев. — А ты сколько хочешь? — Я? Том закрыл глаза, считая про себя и загибая пальцы, и вдруг, посмотрев на Скофилда, произнёс серьёзно: — Полгода. Год. Десять тысяч лет. С половиной. — Да прямо? — протянул Уилл. — С твоей-то усидчивостью? Признайся, тебя хватит максимум на час. — Неправда, — Блейк легонько боднул его лбом в плечо. — На час и десять минут. Уилл прыснул от смеха. Том улыбнулся и зарылся пальцами в его грязные волосы. Он лёг на кровать, прижимая к груди рубашку так сильно, словно её сейчас отнимут. Словно он обнимал сейчас Тома, истекающего кровью. Уилл заплакал. Не мог не заплакать. Он подумал вдруг, что если бы не пошёл за чёртовой водой, если бы не отворачивался, то Том сейчас был бы здесь. Спал у себя в постели, сопя в подушку. Но его здесь нет. Он давно разложился в одной безымянной французской деревушке, и это всё его, Уилла, вина. Он снова прижал рубашку к лицу, чувствуя, как ткань в ту же секунду мокнет от слёз. Непонятно, сколько прошло времени. Ему было всё равно. Он рыдал, пока голова не начала раскалываться на части. Уилл шумно втянул носом воздух. Послышался тихий скрип двери. На мгновение снова повисла тишина, но через секунду раздался скрип половиц, и пружины в матрасе заныли от чужого веса. — Уилл… — холодные ладони, убрав рубашку, коснулись его лица. — Уилл. Уилл, не отрывая рубашку от груди, уронил голову на чужие колени и заплакал с новой силой. — Тише, тише, успокойся… Я здесь. Всё хорошо, — его уха коснулся шёпот. — Уилл. Руки, крепко обхватив плечи, мягко перевернули его на спину, убрав со лба слипшиеся пряди. Это был Джо. Он наклонился над ним, всматриваясь в заплаканное лицо, но из-за темноты нельзя было ничего разглядеть. Уилл дрожал и сбивчиво дышал. Джо прижал его к себе. Он не знал, поможет ли это, но больше предложить ему было нечего. Уилл вцепился пальцами в его спину так сильно, что ногти, казалось, дырявят кожу насквозь. Джо помог ему сесть и, забрав смятую рубашку из рук, положил на покрывало. — Пойдём в ванную. Слышишь? — Уилл кивнул, и Джо, обняв его за плечи, помог встать с кровати. — Молодец. Пойдём. В ванной он долго стоял рядом, умывая Уилла холодной водой. Скофилд держался за раковину, чтобы не упасть. В конце концов он, кажется, пришёл в себя и, отстранив чужие руки, выключил кран. Он сидел на бортике ванны, весь мокрый, озябший и заплаканный и, шмыгнув носом, поднял убитый взгляд на Джо. Тот только и мог, что спросить: — Полотенце. Полотенце в комнате? Уилл кивнул и снова включил воду, чтобы высморкаться. Джо сходил в спальню за полотенцем, висящим на спинке кровати, и, вернувшись, обернул им Уилла. Ещё раз обнял на всякий случай. Они посидели так, ничего не говоря, слушая, как вода утекает по трубам вниз. Потом Уилл, вытерев нос кончиком полотенца, уткнулся лбом в его плечо. — Прости, — прохрипел он. Джо чувствовал, как с его мокрых волос бежит вода, заливая ему воротник пижамы. — Прости. Мне не нужно было туда идти. Знал же, чем всё закончится. Блейк крепче обнял его, вздохнув. — Ничего. Ты ни в чём не виноват, — он дотронулся до ледяной щеки Уилла. — Как себя чувствуешь? Ничего не болит? Скофилд помолчал. — Только голова. И пить хочется, — он потянулся было к крану, но Джо его остановил. — Не пей сырую воду. Я сейчас приду. Он вышел, и его тепло, окутавшее Уилла как плотное одеяло, ушло вместе с ним. Скофилд вытер голову полотенцем и уставился на свои ноги в промокших от воды носках. Джо вернулся со стаканом в руке. Уилл вспомнил, пока пил, как однажды Блейк-старший уже приносил ему воду. Тогда он думал, что не выживет — настолько сильная была боль. Скофилд поставил стакан на раковину и стянул полотенце с плеч. В коридоре они замерли у своих дверей. Уилл боялся оставаться наедине со своими мыслями. Джо не хотел оставлять его одного. В конце концов, Блейк шагнул к нему в темноте и тронул за рукав пижамной рубашки. — Пойдём ко мне. — Зачем? — прочистив горло, спросил Уилл. Джо, кусая губу, убрал руку. — Спать. Скофилд, потоптавшись на месте, ушёл в свою комнату. Блейк вздохнул. Он уже повернулся было, чтобы пойти к себе, когда услышал тихий скрип. Через секунду Уилл вышел обратно к нему, завёрнутый в своё одеяло. В комнате Джо зажёг масляную лампу, чтобы было немного света. Он залез под одеяло и подвинулся к самой стене, оставив место для Уилла. Тот, переминаясь с ноги на ногу, сел на край кровати и, стянув мокрые носки, уставился на огонёк лампы. Казалось, тяжелые мысли не оставляли его и роились в голове, словно пчелы. Джо смотрел на его тёмный силуэт. — Уилл, — шепнул он. — Что? — так же тихо шепнул Скофилд. Джо натянул одеяло до подбородка. — Здесь достаточно места. Уилл, не расправляя одеяла, лёг. Со спины было видно только его взлохмаченную макушку. Холодный лунный свет заливал комнату, но маленький огонёк лампы его оттеснял, не давая холоду забраться в их души. Джо, придвинувшись ближе, протянул руки и обнял Уилла, прижимая к себе. Тот тут же завозился, но Блейк успокаивающе погладил его через одеяло по плечу. — Всё хорошо, — прошептал он. — Спи. Лампа мерцала. Уилл всё смотрел на неё, чувствуя на себе чужие руки. Всё остальное будто ушло на второй план, размылось и стало неважно. Остался только свет и тепло. В какой-то момент стало слишком светло. Яркие лучи пробивались сквозь веки, и Уилл распахнул глаза. Вокруг всё было белое, куда ни посмотри. Сначала Скофилд подумал, что это снег, но нет; по ветру летали лепестки цветущей вишни. Он сам лежал под одним из деревьев. Раздался шелест травы, и перед ним остановилась пара ног. Через секунду Том опустился рядом. Они сидели, наблюдая за падающими с дерева лепестками, когда Уилл спросил: — Это рай? Том покачал головой. — Нет, — он лёг, подложив под голову руки. — Это всего лишь мой сад. Лёгкий ветер шевелил пряди их волос. Том потянулся, зевнув; на нём была белая рубашка и свободные штаны. Сам он был босой. Уилл коснулся его руки и почувствовал живое тепло. — Ты жив? Блейк, мягко улыбнувшись, запустил пальцы в его волосы, и Уилл прикрыл глаза. — Ты же знаешь, что нет, — он взял лицо Скофилда в ладони. Поднявшись, он сел, и Уилл опустил голову на его колени. Было тихо. Скофилд взял руки Тома в свои. — Я перед тобой виноват, Том. Блейк поднял брови. — Это ещё почему? — Если бы я был внимательнее… Вздохнув, Том пригладил его волосы. — Перестань. Хватит винить себя за это. — Не могу. Ветер подхватил лепестки, и они посыпались им на головы. Том засмеялся. — Смотри, как красиво, — он взял лепесток с травы и провёл им по щеке Уилла. — Ты так сильно переживаешь обо мне, хотя это совершенно бесполезно. Меня не вернуть. Уилл перехватил его ладонь и сжал в своей. — Что я могу сделать? — Живи дальше. Заботься о своей семье. Будь счастлив. Это всё, чего я хочу. Лепесток упал Уиллу на нос, и Том снова засмеялся. Вздрогнув, Скофилд проснулся. Лампа потухла, в комнате стоял полумрак. Наверное, ещё очень рано. Джо, обняв его одной рукой, сопел ему в макушку. Уилл, аккуратно подвинув его руку, выпутался из одеяла и вышел, тихонько прикрыв дверь. Сон ещё не поблек в памяти, и перед глазами стояло лицо Тома. Такое румяное. Живое. Босиком он прошёл в его комнату. Одеяло было смято, на покрывале лежала белая рубашка. Он взял её, погладив пальцем ткань, и повесил обратно в шкаф. Поправил постель. Заснуть он больше не мог, поэтому, спустившись вниз, натянул на босые ноги ботинки и набросил на плечи пальто. Улица встретила холодом и предрассветным туманом. Во дворе к нему кинулся Чарли. Вставая на задние лапы, он все норовил лизнуть ему ладонь. Скофилд погладил его и пошел дальше. Ноги сами повели его в рощу, к реке. Тут было ещё холоднее, а туман — гуще. Уилл подошёл к кресту и посмотрел на надпись, выгравированную на медной табличке. Внезапно он ощутил странное чувство — он понял, что живет. Дышит, втягивая воздух; сердце, сокращаясь, гонит кровь по венам. Ту связь, которая свела их с Томом вместе, эфемерную, хрупкую и, как он думал, безвозвратно утерянную, Уилл вдруг почувствовал вновь. С такой необычайной силой, словно Том был здесь, рядом. Протяни ладонь — и дотронешься до его плеча. Том умер у него на руках, в чужой стране за километры отсюда, но душа его всё ещё жила здесь, в месте, где он вырос, в памяти своих родных и в памяти Уилла тоже. И будет жить и дальше, ведь он, Уилл, никогда его не забудет. Он сохранит воспоминания о нём где-нибудь под сердцем, и, пока дышит сам, будет беречь их как самое дорогое, самое ценное сокровище. До последнего вздоха. Уилл закрыл глаза. «Спасибо. Спасибо тебе. Что подарил мне это. Что был рядом. Я, кажется, никогда не говорил вслух, что ты для меня значишь, но по твоему взгляду было понятно, что слова не нужны. Ты и так всё знал. Всегда знал» Подул ветер. Мурашки побежали по спине. Уилл спрятал руки в карманы и, выдохнув, ощутил, что замерзает. В тот же момент он почувствовал чужое дыхание напротив, и лица коснулось что-то мягкое. Шею обернули тёплым шарфом. — Больше не выходи в одной пижаме. Даже в пальто. Не хочу, чтобы ты заболел. Джо встал рядом и обнял рукой его плечи. Уилл зарылся носом в шерстяную ткань. — Что-то приснилось? Ты так резко подскочил, что я проснулся. Скофилд, потерев глаза, кивнул. — Прости, — он втянул шею в плечи. Всё же было холодно. — Да. Том. — Тогда ясно, почему ты здесь, — он убрал руку. — Присядем? Они сели на скамейку. Утренний туман потихоньку рассеивался. Джо сидел близко, его плечо прижималось к плечу Уилла; от него исходило тепло, такое нужное в это одинокое, холодное утро. Скофилд на секунду вспомнил все те часы, когда они с Томом сидели вот так, прижавшись к друг другу, чтобы хоть немного согреться. — Когда я только вернулся, он снился мне постоянно, — произнёс Джо. — Конечно, пока я был там, он снился тоже, но обстановка была другая, чтобы часто думать об этом. А потом я оказался дома. Воспоминания нахлынули так, что думал, утону. В последний раз мы ведь виделись здесь, вместе. А теперь… Он замолк. Уилл, сжав губы, смотрел на серое небо. Через минуту Джо продолжил: — Иногда я забывался, сидел где-нибудь и читал, и вдруг слышу, как его голос меня зовёт из другой комнаты. Кидался туда, а там пусто. Тогда я вспоминал, что его нет. Или ночью, во сне, он приходил ко мне, а потом я просыпался. Первое время, когда было особенно тяжело, шёл к нему в комнату и спал там. Мне так казалось, что он рядом. Или приходил сюда вместе с одеялом и сидел часами. В речке, огибая большие камни, журчала вода. Уилл ковырял землю носком ботинка, греясь о Джо под боком. Он, прочистив горло, сказал: — Мы с ним были в саду. Была весна, и цветы вишни везде, и… — Скофилд сжал кулак, царапая отросшими ногтями кожу. — Он сказал, чтобы я не переживал больше. Чтобы жил дальше. Джо отвёл взгляд. Он взял Уилла за руку и опустил их ладони к себе в карман. Так теплее. — Наверное, он прав, — Джо сжал ладонь Скофилда в своей. — Знаешь, думаю, Том был бы рад, что ты сейчас здесь. Приехал, несмотря ни на что. Узнал, чем он жил. Его семью. Уилл кивнул. — Здесь хорошо весной. Всё вокруг зелёное, — Блейк посмотрел на крест. — Я хотел посадить сюда какие-нибудь цветы. Может, полевые. Том их любил. — Ага, — Скофилд вздохнул, кусая губу. Он знал, что Том очень любил полевые цветы. — Васильки или незабудки. — Люблю незабудки, — Джо улыбнулся. — Их в окрестностях полным полно растёт по весне. Посадим? Ты ведь… приедешь? Уилл поднял глаза и посмотрел на крест. — Да, — он сжал ладонь Блейка. — Конечно, приеду.