Craving for you

      Оставалась пара минут до третьей четверти. Я не выдержала и встала, сказав Кэнди, что мне срочно нужно в туалет. Подруга кивнула и продолжила болтать о мальчиках с одноклассницей. Пробираться с середины ряда к лестнице было плохой идеей: протискивалась мимо коленей одноклассниц и малознакомых детей, извиняясь.       Я вышла из зала и прошла к раздевалкам. Настолько шумно было, что даже в коридоре слышался гам. Здесь было почти пусто, на пути попалась всего пара подростков, которые, видимо, выходили в туалет. Я почти что отправилась дальше, совершенно не зная, куда мне надо, как вдруг из мужской раздевалки вышел тот самый врач, нахмурился, увидев меня, а затем молча обогнул и вернулся в зал. Я зашла внутрь раздевалки и увидела стоящую Адель рядом с Майклом, у которого была наложена косыночная повязка на левое плечо и руку. Удержалась от созерцания накаченного пресса Тёрнера в такой непростой и серьёзной ситуации.       — Сара! — воскликнула заплаканная Адель. — Нет, ты только представь: в то же самое плечо, в повреждённое плечо!       Я приподняла бровь, не понимая. У Тёрнера уже была травма?       — Майкл вывихнул плечо полтора месяца назад. Геройствовал. Говорил: не болит! Продолжал тренироваться. Ничего не говорил тренеру. Полечился немного и бросил, мол, не болит. Совершенно не ценит мою заботу и советы… — Она плакала. Выглядело искренне.       Полтора месяца назад вывихнул — значит, это было ещё летом, до учёбы.       — Но ведь вы тогда не встречались… — произнесла я мысль вслух. Насколько помню, Адель ему изменила, и он её бросил, если судить по социальным сетям.       — Да, но это не мешало мне писать ему и проявлять заботу! — Моринг вытирала быстро появляющиеся слёзы. — Упрямый баран! А теперь, Сара, ты представь: теперь, может, операция понадобится, потому что уже травмировано плечо! И вообще, я читала, что от вывиха плеча люди инвалидами становятся! — повысила Адель голос и повернулась к Майклу. Он сидел, облокотившись на шкафчик. Скамейку придвинули к шкафчикам, видимо, чтобы Тёрнер мог не напрягать спину. У него было совершенно спокойное лицо, как будто и не случилось повторной травмы.       — Перестань, лисёнок. — Он закатил глаза. — Пока можно не париться.       Уже второй раз использовал это прозвище. Интересно.       — Да что ты говоришь? Это ты невозмутимо говоришь после того, как тебе болеутоляющее дали! — снова вскрикнула Адель на эмоциях. — Вот сейчас поедем в травмпункт, там же на рентген. — Она повернулась ко мне и продолжила говорить. — Нет, ну подумать только. У нас тут крыса завелась, — вдруг сказала Моринг совсем другим тоном, холодным. — Майкла ударили именно в левое плечо! Чтобы он не смог играть! Кто-то узнал о его травме! Я найду, кто проболтался, ты слышишь, уничтожу любого!       От угрозы Адель даже мне страшно стало. Верю ей. Она способна на многое.       — Специально, чтобы ты не смог получить эту стипендию. Но ничего, мы найдём выход… Я попрошу, чтобы ещё приехали, с других университетов. Буду умолять родителей, а у них связи, — судорожно говорила она, явно не в себе. Переживания Адель были неподдельными, за Майкла она безумно волновалась. Теперь я видела, насколько она привязана к нему, стало понятно, почему на меня кидалась, явно чувствуя угрозу. Прям как в животном мире. Лисёнок Адель, ага. На вид вроде милая, а на деле…. Агрессивно защищает своё.       Я смотрела на Майкла. Мне хотелось просто подойти и взять его за руку, но понимала, какой шквал эмоций это вызовет у рыжей защитницы, поэтому просто улыбнулась ему. Майкл коротко взглянул на меня, улыбаясь глазами, и тут же посмотрел на Моринг, которая проверяла его повязку.       Истерика Адель переросла в домогательства до Тёрнера, так что я удалилась, не желая наблюдать поцелуи. Вернулась в зал уже в середине матча — после ухода от влюблённой парочки ещё постояла пару минут в одиночестве, стараясь успокоить дыхание, что-то и я занервничала.       Кэнди помахала мне рукой. Я еле добралась до своего места (да почему тут столь узкие проходы?!) — вновь те же лица и знакомые коленки, мимо которых предстояло проходить. Подруга спросила, почему я такая бледная, а я не ответила.       Слишком переживала за Майкла. Ему точно очень больно, раз удар пришёлся на травмированное плечо. Как там вообще ему приходилось? Знала, что Адель его поддержит, однако это мне хотелось быть рядом в такой непростой момент. На матч больше не обращала внимания.

***

      Адель держала меня в курсе событий. Майклу сделали рентген, затем операцию Латарже, спать теперь ему нужно было с повязкой-слингом, а со спортом распрощаться на три месяца (что для него трагедия), ещё пройти курс физиотерапии, массажа и щадящих упражнений.       В школе его не было уже неделю, и я, честно говоря, соскучилась. Постоянно писала Адель и как бы невзначай спрашивала, а как там Майкл поживает. Мне просто хотелось его увидеть, и я придумала повод. Мне Бобби когда-то помог подготовиться к контрольной, оценки за которую стали известны на днях. Я решила принести ему шоколадки в благодарность, узнала, как бы случайно, а дома ли Майкл (конечно дома, где ему ещё быть, разве что мог уехать лечиться). Бобби я сказала, что хочу обсудить контрольную, а на самом деле желала поблагодарить, поскольку чувствовала себя должницей, да и тема долга — больная для меня тема. Ещё сходила в магазин и купила мандаринов, поскольку не знала, что Майкл любит из еды.       Крайне нервничала, пока шла с пакетом в руках. Всё обдумывала, что скажу Тёрнеру, вспоминала, как репетировала разговор у себя в голове. Зашла за угол, увидела его, и моментально все мысли исчезли. Майкл сидел на бордюре, ноги — на дороге. Между пальцами сигарета. Выглядело достаточно странно. Машин не боится, что ли? Я осторожно подошла, Майкл повернулся ко мне, как только увидел мою тень: солнце светило ярко сегодня, что удивительно для этого унылого городка.       Я вдохнула сигаретный дым и в тот же миг скривилась. Это был такой мощный триггер! Майкл совершенно безучастно оглядел меня, и в груди кольнуло. Я вспомнила слова бывшего:       «Хуже всего — безразличие».       И я позже поняла почему. Безразличие — это отсутствие эмоций. Ненависть, раздражение — это ведь всё проявление участия, это эмоциональная вовлеченность, не говоря уж о любви, симпатии и прочем. Безразличие — это холод.       От мысли, что я Майклу теперь совсем неинтересна, расстроилась. На мгновение я даже позлилась на себя: то хочу от него избавиться, специально параллели провожу с бывшим, лишь бы сердце перестало мне «сигналить», взращиваю в себе негативные эмоции к Тёрнеру, то вот ревную, переживаю, что он обо мне думает. Не всё ли равно должно быть? Должно быть. Получается у меня просто отвратительно.       — Привет, —сказала я, переступая с ноги на ногу. — Я решила Бобби шоколадки занести за помощь в алгебре. Ему бы педагогом работать. Так хорошо объяснил, — протараторила я, чтобы Майкл не успел меня прервать и я не потеряла мысль.       Он кивнул.       — Заходи, Бобби телевизор смотрит, — и отвернулся. В голове у меня всё происходило по более хорошему сценарию. Без понятия, что делать.       — Ты не боишься, что машина поедет? — наконец нашла я, что сказать.       — Тут ездят раз в сто лет. Не беспокойся. — Тёрнер хмыкнул, сделав затяжку. Я чувствовала, что он не слишком настроен на болтовню. Взяла и села на корточки в метре от Майкла. Он всё-таки посмотрел на меня и усмехнулся.       Настал момент, который я несколько раз репетировала в голове вчера и сегодня. Жутко волновалась, что не смогу высказать задуманное.       — В общем… Майкл. — Не смотрела на него, так было легче. — Знаю, что общение у нас с тобой не очень… Но всё же хочу тебя поблагодарить за помощь. Прежде всего за то, что ты не разболтал про мою паническую атаку.       Майкл молчал, и я была благодарна ему за это — так с мысли не собьюсь. Тут же вспомнилось, как Люк рассказал Кэнди о нашем с ним разговоре, но я посчитала, что он это не со зла, думал, скорее всего, что Кэнди, как моя подруга, это и так знает.       — И поддержал меня тогда, хотя момент был… нерасполагающий. Для меня это важно. — Попыталась таким образом намекнуть на помощь Тёрнера после того, как я его отшила. Хотя мог моментально обидеться и уйти. — Спасибо, что защищал от Адель и тогда от Бурого тоже… — я запиналась. Как же это было сложно проговаривать! — И что до дома подвёз, когда… В общем, держи. — Я поставила рядом с ним пакет, при этом всё ещё не поворачиваясь. Сохранялось невероятно сильное желание сейчас где-нибудь скрыться.       Впервые осознала, что Майкл сделал мне столько добра за один месяц, сколько и близко не сделал бывший за всё время общения.       — Что это? — Он рассмеялся.       Я всё-таки рискнула повернуться к нему. Было приятно, что Майкл повеселел — а то меня чуть дрожь не пробрала от неловкости.       — Мандарины. Я не знала, что ты любишь. Мандарины вроде все любят. И шоколадки там тоже. Вообще, они для Бобби, но если вдруг хочешь, то и тебе хватит.       Тёрнер правой рукой раскрыл пакет. Я использовала этот момент, чтобы спокойно за ним понаблюдать. Майкл совершенно не двигал левой рукой. На нём была тёмно-зелёная футболка, которая подходила к глазам, и я невольно залюбовалась ими.       — Ну что же. Благодарности приняты. Только если ты мне мандаринку почистишь. — Тёрнер уже теплее посмотрел на меня. — Одной рукой как-то не айс. Левая пока нерабочая.       Я кивнула и взяла из пакета мандарин, начала очищать, ногти у меня длинные, поэтому легко подцепила.       — Так значит, ты поэтому пришла? «Спасибо» сказать? — заинтересованно спросил Майкл, и мне от этого немного легче стало.       — Ну… да. Тебя проведать, — еле-еле призналась я и перевела на него взгляд.       Майкл приподнял уголки губ.       — Выходит, я всё-таки тебе интересен, — довольным голосом произнёс он. — Уже хорошо. Или тебе из-за плеча меня жалко стало?       Я почистила мандарин только наполовину и остановилась. Вспомнила вопрос, который долго крутился у меня в голове.       — В последнее время… тебе было плохо, потому что я тебе отказала? — быстро произнесла я, смотря вперёд. Скорее всего, Тёрнер подумал, что мне неинтересен из-за отказа.       — А ты думаешь, что весь мой мир вокруг тебя вертится? Спешу огорчить. Есть и другое, — он прозвучал холодно. В то же время его слова послужили отрезвляющей мыслью. Это бывший разводил меня на жалость, у Майкла же есть свои поводы грустить.       К слову, о грусти…       — То есть тебе и до этого плохо было? Поэтому ты тогда плакал, когда мы встретились? — На этот раз я на Майкла посмотрела. Его лицо тут же приобрело злое выражение.       — Давай договоримся: я не лезу к тебе под юбку, вот и ты не лезь ко мне в душу. Окей?       Достаточно грубо. Но понятно, что его задело.       — И не плакал я. Тебе показалось. — Он поспешно отвернулся от меня и сделал очередную затяжку.       Я знала, что видела. Однако догадывалась, почему он не пожелал в этом признаваться. Мы просидели минуту в тишине, я крутила неочищенный мандарин в руке.       — Почему тебе нравится курить? — неожиданно спросила я. Было странно, мне так хотелось с ним разговаривать, но вот теперь, когда возможность появилась, то всё забыла, что хотела узнать.       — С чего ты решила, что мне нравится? — Тёрнер взглянул на меня, нахмурившись, и потушил сигарету. — Привычка. Курю периодами. Пока не было мотивации бросить. И вообще, давай мандарин.       Я дочистила и протянула ему. Он пальцами одной руки пытался разделить дольки. Получилось, пускай и не быстро. Запах мандарина меня немного расслабил и на чуть-чуть перебил сигаретный.       — Не знаю, как потом буду оправдаться перед мамой, что от меня сигаретами несёт, — усмехнулась я, только сейчас подумав об этом.       — Можешь в душ сходить. Я всё равно тут сижу.       — Ага, а одежда что? Постираю и моментально высушу? Больше от неё пахнет. — Я расхохоталась, но больше от смущения — Майкл слишком долго не сводил взгляда.       — Скажи, что попробовала, но тебе не понравилось. — Он посмеялся вместе со мной.       — А ты почему попробовал?       Майкл помрачнел и склонил голову.       — Меня заставили. По приколу. В маленьких городках вырастают жестокие дети. А подростки ещё более жестокие, чем взрослые. Я в этом убедился.       — Над тобой издевались? — догадалась я. — Прости, ты сказал в душу не лезть.       — Тогда придётся мне залезть к тебе под юбку, чтобы квиты были. — Тёрнер приподнял уголки губ, но было видно, что ему невесело от этой темы.       — Я в джинсах, — пыталась пошутить, чтобы хоть как-то разрядить угрюмую атмосферу.       — Кстати, заявление о своей нетрадиционной ориентации очень даже стандартный ход, чтобы парни не лезли. Ты меня так испугалась, что ли?       Я посмотрела Майклу в глаза и сдвинула брови.       — Нет. А чего ты так прикопался к этому? Даже если лесби, то что? — Решила гнуть свою линию и не признаваться во лжи. Хотя лгунья из меня отвратительная. Я ложь терпеть не могу, а особенно когда сама вру: противно становится.       Майкл захохотал, не знаю почему. Я взяла ещё одну мандаринку, чтобы почистить.       — Ну, тогда у меня нет других теорий. Ты вроде не фригидная, судя по тому нашему поцелую. Что не так-то? Не понравилось что-то? У тебя секс с парнем был?       Мне казалось, что от такого прямолинейного вопроса я покраснела до ушей. И вообще, что Тёрнер там во время нашего поцелуя мог заметить? Профи тоже мне нашёлся.       — Вижу, что нет. Так, а с девушкой? Что, тоже нет? — Майкл говорил и ел мандарин. Пристально смотрел на меня. Что, ответ пытался увидеть?       — Нет, не было.       После моего ответа Тёрнер подавился долькой, и мне пришлось постучать ему по спине.       — Теперь мне неловко, — призналась я, когда Тёрнер отдышался. Зачем вообще он завёл эту тему?! Видимо, отказ и мой каминг-аут беспокоили.       — Вот знаешь, мне тоже. — Майкл съел последнюю дольку. Лицо у него и правда было недоумевающее.       — А тебе-то чего? Девственниц не видел? — фыркнула я, стараясь не выдать сейчас всё своё волнение.       — Таких красивых — нет.       Хорошо, что я сейчас не ела мандарин, иначе бы тоже подавилась. На этот раз почувствовала, как зарделась. На Майкла не смотрела. Улыбалась как дура, еле заставляла лицевые мышцы опустить уголки губ. Быстро начала закидываться дольками, чтобы перестать лыбиться.       Не знала, что говорить. Уточнять смысла не было, он ведь прямым текстом мне сказал.       — У тебя ноги ещё не устали на кортах сидеть? — усмехнулся Майкл, когда я быстро съела весь мандарин. Ноги у меня, и правда, готовы были отвалиться, я просто так увлеклась Тёрнером и его словами, что игнорировала боль. Резко встала.       — А ты, как я понимаю, не хочешь иметь в будущем детей. — Я посмотрела на него сверху вниз. — На холодном бетоне сидишь…       Майкл засмеялся и встал.       — Солнце нагрело. Я недолго. И обычно так не делаю, — начал он оправдываться. — Боишься, что застужу? Мне приятно, что ты сильно обеспокоена моим репродуктивным здоровьем. Пойдём, с Бобби поздороваешься. — Майкл пошёл к дому, я взяла пакет и проверила, не упала ли кожура от мандарина на дорогу или траву, а затем направилась следом за Тёрнером.       Бобби сидел на диване и увлечённо читал. Я видела, как менялись эмоции на его лице.       — Мультики кончились? — спросил Майкл, сняв кроссовки. Что-то сомневаюсь, что младший Тёрнер смотрел мультики, скорее, канал Discovery.       — Ага. Сара, привет. — Бобби заметил меня, оторвавшись от чтения. Майкл попросил подождать здесь. Я подошла к младшему Тёрнеру. Мы заговорили о видеоигре, я отдала Бобби шоколадки и даже не заметила, как Майкл оказался рядом и брызнул на меня цветочными духами. Я кашлянула. От меня несло сигаретами, мандаринами, а теперь ещё и жасмином.       Сигареты и духи — это та ещё смесь, конечно. Задохнуться можно.       Майкл старательно обрызгал меня со всех сторон. В гостиной теперь духами пахло так, что голова кружилась.       — Ты сейчас все духи истратишь. Осторожно, — только и удалось мне сказать. Майкл перестал. — Это чьи?       — Моей мамы.       — Ну всё, теперь Сара знает, что для тебя словно феромоны, — пошутил Бобби, с лёгкой усмешкой смотря на нас и поправляя очки.       Тёрнер повернулся к брату и ничего не сказал. Взгляд я его не видела, поскольку он оказался ко мне спиной, только заметила, как Бобби глаза закатил.       Призналась, что мне теперь надо было выйти на улицу, Майкл пошёл следом. С чистым воздухом стало намного легче дышать.       — Ну что, я, пожалуй, пойду. — Посмотрела на Тёрнера, прощаясь.       — В гости не хочешь? Можем с Бобби посидеть, а можно и без него.       Я вглядывалась в его изумрудные глаза, и меня всё больше затягивало. В голове уже всё пронеслось — и как я сорвусь, оставшись с ним в комнате наедине — хочу его обнять, поцеловать, подержать за руку, просто поболтать. И понимала, что всё это лишнее. У Майкла есть Адель. Точка.       — Да нет, пойду уроки делать, — еле-еле произнесла я. В моей фантазии я уже с Майклом целовалась. — А тебе всего наилучшего! Надеюсь вскоре увидеть тебя в школе. Пока! — быстро проговорила я. Увидела в глазах Майкла разочарование.       — Пока, детка Сара, — хмыкнул он. Я поскорее пошла прочь от него. Подавлять желания с каждым разом всё труднее, хоть я и мастер в этом.       К счастью, дома мамы не оказалось, и я успела принять душ. Запах кое-как немного выветрился. Остаток вечера провела в своей комнате. Вроде пронесло — мама не отругала. Лежа на кровати, я взяла розовую кофту, в которой сидела рядом с Майклом. От неё продолжало пахнуть ужасным миксом: сигаретами, мандаринами и жасмином. Именно сейчас для меня это был самый прекрасный запах, поскольку сразу же вызывал воспоминания о прошедшем вечере. Не желала себя ограничивать в фантазии. Нисколько не хотелось стирать одежду, чтобы не заменить этот запах на запах обычного стирального порошка.       Оказалось, что за вторую половину дня Адель написала мне кучу смс. Я осторожно отвечала ей. Моринг желала познакомить меня с одной девушкой, и я согласилась. Надо поддерживать легенду.       Эх, Адель… я вот сейчас сидела и мечтала о твоём парне. И чем он запретнее для меня, поскольку есть Адель, поскольку у меня были болезненные отношения и я не хочу травмироваться ещё, тем больше хочется. От этих чувств так приятно и настолько же сильно больно.