***
Увидев, как страстно ее друзья обжимаются, их новый знакомый сильно смутился, отвел взгляд, часто моргая. И сел не на спинку скамьи, как они, а на сиденье. На пьяного или обкуренного он что-то совсем не был похож. Вот только на парад глядел ошарашенно, будто и впрямь выбрался из какой-то страшной глуши. — Первый раз такое видишь? — кивнула она на толпу. — Да. Она протянула ему свой пакет с бутылкой. Неуверенно взяв его в руки, он поднес горлышко ко рту, хлебнул. — Я Шарлотта. Это Дэвид и Мэг, — не отрываясь от своего парня, Мэг пошевелила пальцами в воздухе. — В этом году много классных костюмов, есть на что посмотреть. — О, так это костюмы, — пробормотал он с облегчением. — Очень правдоподобно. — Мы домой, — хрипло заявил Дэвид, стягивая Мэг со скамьи. — Ну, начинается... Мы так не договаривались! — возмутилась Шарлотта. Дэвид развел руками. — Мы же не одну тебя тут бросаем. У тебя есть один шанс на миллион показать нашему новому другу из глубокой провинции ужасы ночного Лондона в Хеллоуин. А ты... Тронешь ее, руки переломаю. Ни в одной деревне не спрячешься. Их новый знакомый удивленно захлопал глазами. Приобняв Мэг, Дэвид повлек ее по улице. Шарлотта соскользнула со спинки вниз, устроилась рядом. Толпа текла мимо, они будто сидели на берегу шумной реки. — Ну, мистер Клэр, расскажите что-нибудь о себе. Он удивленно взглянул на нее и сразу отвернулся, опустив голову. На вид ему было около тридцати пяти, хотя под гримом, да еще в этой старомодной одежде... — Что бы вы хотели узнать? — Да не знаю... Что в таких случаях рассказывают? Где родился, на кого учился?.. — Я не знаю, мисс. — Это как? — Со мной произошел несчастный случай. Я не помню кем я был, — он неуверенно дернул плечом. — Человеком. — А как же документы? — с сомнением спросила Шарлотта. — Ведь по ним можно узнать все. — У меня не было документов. — Ну, а дать объявление? — Там где я живу, мисс, большинство не умеют читать. Да и если бы я нашел родных... Кто захочет быть рядом с уродом? Повисла пауза. Шарлотта пристально рассматривала профиль своего собеседника. — Так это, — она провела ладонью возле своей щеки и указала на его, — не грим? Это настоящие шрамы? Он не ответил, только голову склонил, чтобы скрыть упавшими волосами оголенную на виске кожу, сросшуюся неровно, буграми. — Эй, — Шарлотта пихнула его локтем. — Меня ты этим точно не напугаешь. Каждый день я вижу шрамы страшнее. Он нерешительно повернул голову, кивнул на опустевшую спинку: — Как у вашего друга? — Ага. Я их создаю. Учусь на гримера-визажиста. — Вы делаете людей монстрами? — В основном зомби или вампирами, это сейчас популярно, — она вдруг на секунду нахмурилась, а потом улыбнулась: — У меня идея. К черту Хэллоуин. Давай будем самыми нормальными людьми на этом празднике чудовищ? Я скрою твои шрамы, их никто не увидит. — Скрыть шрамы? Как это? — Ну, я же ведьма, забыл? Он улыбнулся. Доверчиво, словно ребенок. Забрав из его рук пакет с бутылкой, Шарлотта уверенно сделала большой глоток, показывая, что ей он вовсе не отвратителен. Хитро посмотрев, соскочила с лавки и протянула руку. Джон растерялся, его глаза метались от протянутой руки к лицу, будто он боялся к ней прикоснуться. — Метлу подай, — засмеялась она. — Идем, я живу неподалеку. По привычке пряча лицо за воротником плаща он послушно следовал за ней. Музыка гремела, они влились в толпу. На секунду у Шарлотты мелькнула мысль, не совершает ли она ошибку, приглашая к себе незнакомого человека? Мелькнула и пропала. Что-то подсказывало: его не нужно боятся. Шарлотта повернула к своему спутнику улыбающееся лицо. — Ты можешь не прикрываться, Джон. Посмотри вокруг! Уверяю, сегодня ты из них самый симпатичный. Давай, хватайся за метлу, а то потеряемся.***
— Прошу прощения за творческий беспорядок, — она впустила его в свою маленькую квартирку. — Я редко бываю дома: после учебы подрабатываю в театре. Его глаза широко распахнулись, он улыбнулся: — Я тоже работаю в театре! Рабочий сцены. Я отвечаю за свет и механизмы. — Ну вот, так мы с тобой, оказывается, коллеги! Бросив ключи на тумбочку, она прошла на кухню и достала бутылку вина. Через дверной проем Шарлотта видела, как ее гость застыл посреди комнаты, разглядывая обстановку с заметным недоумением. Осторожно провел пальцами по гладкому икеевскому столу. Вручив ему бокал, она нашла пульт. По музыкальному каналу шла десятка лучших рок-баллад. Шарлотта, прихватив джинсы и футболку, скрылась в ванной. Он так и стоял столбом посреди комнаты, пялясь в экран, и только тихо спросил, заслышав шаги за спиной: — Мисс Шарлотта, а кто это? Его лицо... Что случилось с его глазом? — Мэрилин Мэнсон. Такой у него образ. Это грим, в глазу линза. — И... Людям нравится? — У него тысячи поклонников, а поклонниц, поверь, еще больше. Удивленный подобной статистикой, ее гость обернулся, и вдруг сделал шаг назад, в сильнейшем смущении быстро переведя взгляд на окно. Она что, забыла застегнуть ширинку? Да нет, все в порядке. — Эй, ты чего? — Вы не одеты... — Нет. Я одета. О, черт... Черт, я поняла! Ты из этих, да?.. Амиши? Я смотрела про вас передачу. Женщины в старинных платьях, никаких современных технологий, лошади... У вас же лошади вместо автомобилей? — Джон кивнул, все еще стараясь не смотреть на ее ноги, обтянутые джинсами. — Блин, друг, ну сейчас все так ходят, это обычная форма одежды. Повседневная. Ладно, снимай плащ, садись сюда, буду колдовать. Где там мои зелья? Она указала на крутящийся стул-таблетку перед большим зеркалом, задумчиво выставляя разноцветные баночки, тюбики, стаканчик с кистями. А как только он устроился на стуле, повернула к зеркалу спиной, ловко застегнув на шее гримерный воротник. — Уберу волосы, чтобы не мешались. Стоя за спиной, Шарлотта собрала темные пряди, завязала резинкой, стащив ее зубами с запястья. Аккуратно обтерла бледное лицо ватным диском, смоченном в очищающем лосьоне. Стоило ей дотронуться до шрама, Джон ощутимо напрягся, занервничал. Давая лосьону высохнуть, она кивнула на бокал в его руке, и отпила из своего. Парню необходимо расслабиться. А вот ей, наверное, стоит притормозить: уже сейчас, заметив что он смотрит куда угодно, только не на нее, Шарлотте из озорства хотелось поймать его взгляд. Нанося основу для грима, она не могла не разглядывать его шрам. Тот расходился от виска рваными линиями, будто в это место ударила молния. И каньоном углублялся в слои кожи — простой затиркой для пор тут обойтись не получится. Разве только на щеке, где шрам сходит на нет. Стоя напротив, Шарлотта, подняла его лицо ладонями, повернула к себе изуродованной стороной. Джон часто моргал и старался не шевелиться, словно боялся ее напугать, бросал быстрые взгляды, опасаясь увидеть на ее лице отвращение. Щемящая жалость сдавила грудь. — Вот так и сиди, — кивнула она и принялась наносить мягкий моделирующий воск, плотно втирая в углубления, старательно, чтобы сравнять высоту кожи. Судя по поведению, в общине амишей Джон был изгоем. Из-за роста и крепкого телосложения он вряд ли часто подвергался физическому насилию, но ведь слова могут ранить намного больнее. И она видит это сейчас. В неумелых улыбках, неуверенных словах и опасливых взглядах. Сгладив высоту, Шарлотта слой за слоем наносила корректор, растамповывая спонжем. Интересно, а девушка у него есть? Хотя... вряд ли свободные отношения приветствуются в религиозном обществе с древними устоями. То есть, получается... Если он после несчастного случая сразу прибился к амишам... Шарлотта перебирала кисти, поглядывая на смирно сидящего мужчину. Получается, он почти что девственник? Выбрав подходящий тон, она допила вино и приблизилась вплотную. Начала из-за уха, там где волосы не росли после всех повреждений, вышла к височной кости, опустилась к щеке. Чтобы выровнять тон по всему лицу, Шарлотта встала напротив, очень близко, бесцеремонно раздвинув ногой его колени. Джон упорно смотрел в сторону или на потолок, но, стоило ей отвернуться, погружая кисточку в тональный крем, сразу бросал на нее быстрый взгляд. Стараясь не трогать затонированных мест пальцами, она повернула его голову, держа ладонь под подбородком. Тут же почувствовав, как нервно он сглатывает. — У тебя хорошая кожа, — констатировала Шарлотта, будто случайно задевая кончиками пальцев мягкую щеку. — Слишком бледна и холодна. Абсолютно уверенный в собственном уродстве, он, похоже, не хотел принимать никаких, даже самых скромных, комплиментов. — Вегето-сосудистая дистония сейчас у каждого второго. Чему удивляться: экология, питание и все такое... — мягко надавив на затылок, она наклонила его голову, простукивая кистью лоб. — Хотя у вас-то там должно быть получше, вы же сами продукты выращиваете. Нос Джона оказался ровно напротив ее груди. Особо похвастаться в это области ей было не чем, но Шарлотта все равно чувствовала исходящее от него волнение. Закончив с тоном, она осторожно, чтобы крем не скатался в шарики, припудрила лицо для придания естественной матовости кожи. И принялась удалять излишки пудры с бровей, ресниц, губ. Губы у него были тонкие, напряженно сжатые, и всегда готовые приоткрыться от удивления. — Расслабь рот, — попросила она, снова чуть приподнимая его голову. Глаза метнулись влево, вверх, а потом закрылись, пока Шарлотта придавала губам естественный оттенок, касаясь их мягким грифелем. Это было непрофессионально, но она растушевала карандаш пальцами, чтобы ощутить их мягкость. И его дыхание. Кажется, вино какое-то слишком пьяное, обычно за ней такое не водится. Выпрямившись, она пододвинула еще один стул, устроилась напротив, снова взяв кисть. Колено касалось внутренней стороны его бедра. — После того несчастного случая ты совсем потерял память или что-то все же помнил? — Я заново учился говорить, мисс. — О... Ясно. Можно руку? А то теперь кажется, что ты в перчатках. Растерявшись, Джон посмотрел на свои руки, неуверенно протянул ладонь, готовясь к выражению отвращения на ее лице. Ей снова стало его жалко. Кожа сухая, холодная. Но не мертвецки холодная, а скорее, как бумага, как книжная страница, легко согревающаяся от прикосновения. Пальцы сильные, даже какие-то изящные, по сравнению с ее обкусанными заусенцами. Так же как и лицо, Шарлотта не стала сильно тонировать их, добиваясь идеального цвета, просто добавила немного тепла, "оживила". Ее гость смотрел, словно перед ним действительно творили волшебство. — Ну вот и все, — она зашла ему за спину, отстегнула воротник и осторожно сняла резинку, постаравшись не дергать волосы. Несколькими плавными движениями распредилила пряди на одну сторону. Так сейчас даже модно. Положила руки на плечи, отчего он едва заметно вздрогнул. — Готов? — Да. Она развернула его к зеркалу, так и оставив ладони лежать на грубо сшитой одежде. — Та-дам! Несколько секунд он сидел неподвижно, потом медленно повернул голову, оглядывая место, где теперь еле угадывались шрамы. Это, если знать, что они там были. Поднял на нее глаза, потом обернулся. Глядя снизу вверх, показал пальцем в зеркало и сам же туда посмотрел. Его губы судорожно подергивались, будто он силился что-то сказать и не мог выговорить ни слова. — Ну это, конечно, не идеально, — перебила Шарлотта его красноречивое молчание. — Я сейчас не в том состоянии, но вообще вроде неплохо... — Нет, это идеально. Это идеально, — повторил он, поднимаясь. — Спасибо! Спасибо! Он ухватил ее руку, но тут же испуганно выпустил, а она улыбнулась. — Ну, и куда мы с тобой пойдем, как два самых обычных человека? — А... Ведь сейчас ночь? — Точно. Время, когда происходит самое интересное. Время для волшебства.***
С проходом в клуб проблем не возникло. — А это... — В холле Джон снова увидел себя в зеркале. — Надолго? — Пару часов точно продержится. Его лицо омрачилось и она торопливо потянула его внутрь, откуда доносилась музыка. Они сели за барную стойку, Шарлотта заказала два бокала вина с трубочкой для Джона, чтоб он не стер грим раньше времени. Тот оглядывал зал расширившимися глазами. У стойки было потише, но для него музыка наверняка звучала оглушающе. Ведьмы всех мастей, зомби, вампиры и черти извивались, скакали в бешеной пляске. — Ну, а у вас там бывают вечеринки? В смысле, танцы? — говорить приходилось прямо в ухо. — Да... Но у нас танцуют не так. — Представляю, — засмеялась Шарлотта. — А где же музыканты? — Видишь того парня сверху? Это он делает музыку. — Один? — Один. Джон неуверенно улыбнулся и снова склонился к ее уху: — У нас, чтобы получить музыку нужно много людей и инструменты... И все равно получится не так громко. У него был приятный голос, а "р" он произносил очень мягко. Шарлотте хотелось заставить его говорить еще. Она спросила, что ставят в театре где он работает и слушала, то и дело внимательно глядя ему в глаза. Эти взгляды его стесняли: речь замедлялась, Джон пытался отвернуться, по привычке спрятать лицо, но не останавливался. Даже зачитал наизусть пару монологов из пьес. Шарлотта пьесами никогда не увлекалась, но у него получилось очень выразительно, а голос окончательно покорил ее. Видимо, парень действительно любит свою работу, маленький театр, где он, словно призрак, которого замечают, только если что-то ломается. Шарлотта коснулась его руки: "Расскажи еще!". Казалось, он что-то чувствует. В какой-то момент Джон отворачиваться перестал и уже не дергался от прикосновений, но в глазах все равно читался укоренившийся страх быть отвергнутым, высмеянным. И этот страх, запечатленный в изгибе бровей, в скованности движений, только увеличивал желание отогреть его, приласкать. Сердце сжималось от каждого брошенного в ее сторону взгляда, полного открытой беспомощности. Возвращаясь из дамской комнаты, Шарлотта наткнулась на Патрика. — Какого черта ты здесь делаешь? — нахмурился он, придавив ее плечо здоровенной ладонью. — Отвали. — Топай домой, мелкая. — Прекрати играть в заботливого папочку, я уже давно совершеннолетняя. Патрик приблизил к ней злое лицо: — Давно, это сколько? Ну-ка посчитай. Внезапно его резко развернуло и подняло. Шарлотта растерялась: Джон легко, словно щенка, поднял ее собеседника за шею и, шарахнув спиной о ближайшую колонну, потащил вверх по шероховатому бетону. Лицо ее безобидного до этого спутника стало по-настоящему страшным, он что-то сказал, бешено сверкая глазами. Очнувшись, Шарлотта повисла на его руке, вопя: — Отпусти его, Джон, это мой брат! Это мой брат! Услышав ее, он резко отступил, выпустив покрасневшего от удушья Патрика и тот осел на пол, словно полупустой мешок. Джон виновато переводил взгляд с нее вниз и обратно. — Ему просто не нравится, что я околачиваюсь тут, он за меня боится. — Простите, — Джон наклонился, протягивая руку Патрику, чтобы помочь подняться. — Простите, я думал... Взбешенный брат вскочил на ноги и коротко ударил Джона в лицо. — Блин, Патрик! — к ним уже протискивалась охрана. — Ну ты и придурок. — Квиты, — буркнул тот. Из носа Джона текла кровь, он не вытирал ее, только глядел растеряно. — Кто это вообще такой? — Потом все объясню! Шарлотта схватила Джона за рукав и потащила прямо навстречу охранникам. — Простите, мой жених только что познакомился с моим братом. Получилось не очень удачно, но кажется они друг другу понравились. Мужчины понимающе переглянулись между собой и немного расслабились. — У вас кровь, сэр. Вам нужна помощь? — Спасибо, — отмахнулась Шарлотта. — Мы живем неподалеку. Поток гуляющих на улице уже немного поредел. Не выпуская рукава, она заставила Джона сесть на лавочку и, устроившись напротив, достала бумажную салфетку. — Не нужно, — воспротивился он. — Не хочу стирать эту... — Грим, что ли? Глупости. Все равно придется умыться, у тебя половина лица в крови, — она осторожно промокнула кровь. — Тебе не больно? — Нет. — Черт, надеюсь он не сломал тебе нос... Вот же придурок... — Он просто беспокоился за вас, мисс Шарлотта. Я не подумал, прошу прощения. — Перестань. Ты же не знал. Его брови были печально изогнуты. — Все стерлось? — Ну, не все. В темноте не особо видно, до дома дойдем, — она быстро облизнула губы и посмотрела ему в глаза. — Послушай. Ты зря переживаешь. Ты добрый и милый парень, а те, кто смотрят только на внешность просто не достойны твоей дружбы. Не ты. Они не достойны. Я могу с помощью грима сделать из себя уродливую старуху или ослепительную красавицу, но под гримом-то я останусь собой. Все эти шрамы и бледная кожа, это не ты. Ты — вот там. Шарлотта коснулась указательным пальцем его груди. Он смотрел на нее как на чудо. А потом опасливо дотронулся до ее ладони в ответ. Как можно предать этот жест доверия? Она сжала его пальцы, поднялась. — Идем домой? Он послушно встал с лавки, кивнул. *** — Горячая вода сюда. А так холодная. Шарлотта оставила его умываться. Разлила вино по бокалам. Какое-то необъяснимое волнение захватило ее. Неожиданно неловко стало смотреть в лицо новому знакомому. И при этом хотелось смотреть. Она нарезала сыр и перенесла поднос в комнату. Джон уже сидел на том же стуле. Улыбнувшись, Шарлотта заметила: — Ты тут плохо краску смыл. — У вас очень беспощадные зеркала, мисс, мне не хотелось долго в них смотреть, — опустил он голову. Действительно, сел он так, чтобы не видеть собственного отражения. Вытащив ватный диск из упаковки, Шарлотта смочила его косметическим маслом, откинула осторожно волосы и принялась стирать оставшийся грим, стоя между раздвинутых коленей. Коснувшись щеки, она повернула его голову к свету и медленно убрала ладонь. Он едва заметно дернулся за ней лицом, чтобы хоть на секунду продлить прикосновение, отчего сердце прыгнуло куда-то к горлу. Она с трудом сглотнула. Остатки грима легко стерлись, но ее пальцы все проводили и проводили зажатым в них ватным диском по высокому лбу. Его глаза были закрыты. Наклонившись, Шарлотта поцеловала вздрогнувшие губы. Джон не шевельнулся, словно любое его движение могло спугнуть ее. Только смотрел. И она поцеловала его еще раз. И еще. Он отвечал ей неумело, слишком осторожно. Проведя ладонями по плечам, Шарлотта положила его руки себе на талию. Они слегка дрожали и эта дрожь передалась всему ее телу. Устроившись верхом на его коленях, Шарлотта гладила изуродованное лицо, спускалась губами на шею, чувствуя его возбуждение сквозь одежду. Действуя инстинктивно, он ритмично прижимал к себе ее бедра, и это трение заставляло ее тело бесстыдно извиваться. Он отзывался на ее движения судорожным выдохом, целуя все, до чего мог дотянуться. Из-за вина или из-за его ответного, почти первобытного желания, она уже ничего не соображала. Напряжение где-то глубоко между ног увеличивалось и Шарлотта мечтала поскорее перебраться на кровать, чтобы загасить этот внутренний жар. Сползая с его колен, Шарлотта услышала тихий, полный протеста стон. Он что, думает она уйдет? Ну уж нет, она хочет его не меньше. Не отрываясь от мягкого рта, Шарлотта потянула его за собой, на ходу расстегивая джинсы. В спальне царил кромешный мрак. Шепча все ласковые слова, которые могла припомнить, она подсказывала и направляла его движения. На нее обрушилась такая волна нежности, будто именно ее — Шарлотту — Джон искал всю жизнь и, наконец, нашел. Это не было простым сексом, чтобы сбросить напряжение. Это что-то большее. Его внимательность к ней, частое, хриплое дыхание, дрожь, — все это неожиданно быстро довело ее до оргазма. Задыхаясь, вцепившись пальцами в его спину, Шарлотта задвигала бедрами быстрее, желая доставить ему такое же острое наслаждение. И удовлетворенно выдохнула, когда Джон дернулся в последний раз, и замер, пытаясь отдышаться. Его руки ни на секунду не выпускали Шарлотту из объятий. Прижавшись к ее груди, Джон слушал сердцебиение, медленно проводя ладонями сверху вниз по спине и обратно, украдкой касался губами кожи. Или утыкался ей в шею лицом и крепко прижимал к себе, дрожа всем телом. Шарлотта успокаивающе проводила по волосам, и поднимала его голову, чтобы поцеловать. Боже, кажется, она влюбилась в этого странного человека. В человека, с телом взрослого мужчины и раненой душой ребенка, тянущегося к теплу. Джон уже несколько раз погружался в дрему и тут же вздрагивал, открывал глаза, чтобы убедиться, коснуться, чтобы почувствовать, что она рядом. Это было до того трогательно, что Шарлотта тихо шептала какую-то нежную бессмыслицу, и гладила плечо, пока он не уснул окончательно, вымотанный всеми свалившимися на него сегодня событиями.***
Деревянный потолок, балки, поддерживающие сцену... Джон вскакивает со своей жесткой кровати, оглядывается. — Нет... Нет, прошу... Ноги не слушаются, он падает обратно на комковатый матрас, погружает пальцы в волосы и сжимает до боли. Подвывает и скулит в подушку. Злая судьба подарила ему такой прекрасный сон... Такую реальную иллюзию... Чтобы потом со всей жестокостью показать всю тщетность его мечты о спутнице, о неподдельной любви. Жалкое подобие жизни вызывает отвращение. Ну почему, почему у него не хватает воли оборвать это мучительное существование? Весь день он на грани срыва, слишком сильно дергает канаты на главной репетиции и не вовремя трясет железный лист, имитирующий гром, вызывая раздражение актеров. Весь день думает о той, с кем "провел ночь". Как она улыбалась, как смотрела, как целовала его... Слишком красивая для него. А ночью, после премьеры, непонятно зачем бродит по Лондону, в поисках улицы из своего сна. И застывает в удивлении, когда действительно находит ее. Это новый, строящийся район. Воздух наполнен горьким дымом — кирпичи обжигают тут же, круглосуточно. С бешено колотящимся сердцем он идет вперед. Глаза быстро оглядывают строения, которым пока не присвоены номера. Джон ускоряется и вдруг резко останавливается: вот он! Дом из сна был старым, а этот даже не обзавелся еще крышей, и все же это тот самый дом. Красуется новенькими ровными стенами. А через много лет кирпич потрескается, потускнеет — Джон это знал, он это видел. И когда-нибудь здесь поселится молодая девушка с длинными светлыми волосами, легкая и прекрасная, которую он успел полюбить всего за одну ночь. Нужно только запастись терпением. И они встретятся. Пускай нескоро, но это все же случится. Да и что такое сто, двести лет для его бессмертного тела? Он готов ждать. Ведь теперь у него есть самое главное: надежда.