Базиль

      Когда у Артура возникают проблемы, именно Базиль неожиданно становится для него всем. Он смешной, местами откровенно нелепый, но никогда этого не стыдившийся. Он поддерживает Артура куда лучше, чем кто-либо другой.       Базиль понимает Артура.       Базиль — чувствует — Артура.       И после безудержной пьянки в прошлый четверг Артур вынужден признаться: это вовсе не то, чего он ожидал. Сложные отношения с Алексией, проблемы со здоровьем — ментальным и физическим. Неприятие самого себя делают ему слишком больно.       Но Базиль ждет.       Базиль предугадывает.       И, пожалуй, он единственный, кому Артур в сложившихся обстоятельствах доверяет безоговорочно. Он даже принимает приглашение Базиля снова посетить ферму; в этот раз, ему клятвенно обещают, они будут совершенно одни. Внутреннее и внешнее состояние Артура — вот, чем они займутся. Больше ничего. Ничего лишнего.       И все равно Артур предпочитает знатно накидаться прямо перед поездкой. Его голова — его тараканы-мысли — не дают никакого покоя. Он приглашает Базиля в клуб, и тот, сверкнув грустными глазами, соглашается.       — Только ненадолго. Ехать на ферму посреди ночи — плохая идея.       Но плохие идеи — лучшее, что может сейчас Артур.       Он запрокидывает голову, звучно смеется, когда они разменивают один шот или три. Базиль смотрит на него нечитаемо, не отвечает на случайные прикосновения и вообще, кажется, старается остаться единственным островком трезвости, ясности посреди царящего мрака. Жаль, Артур на такое не согласен.       Он обхватывает ледяными пальцами запястье Базиля и ведет танцевать.       — Пожалуйста, — он, кажется, почти задыхается, и самому страшно.       На виске неслышно бьется жилка, отчаяние — ком поперек горла. Под кожей бурлит кровь, и единственное, что значимо сейчас, это громкая музыка и возможность забыться.       Базиль.       Базиль служит ему константой.       Он как свет маяка, он мерцает где-то вдали, и благодаря ему Артур помнит: нужно вернуться. Нужно пропустить еще по стакану, утонуть в неоне танцпола, втереться в буянящее людское море, а потом — вернуться. Найти под рукой его руку, сжать до хруста и стукнуться лбом о пахнущее влагой и спокойствием плечо.       Осознать: я в порядке, я под защитой. И я могу уйти куда угодно, но после снова очнуться рядом с тобой.       Для Артура это сейчас так чертовски важно, но он молчит, хотя невероятно Базилю благодарен. Хотя Базиль — дурашливый, местами еще такой мальчишка — оказывается враз на годы старше и мудрее. И это неожиданно, внезапно, это способно напугать и восхитить одновременно.       Артур вскидывает руки, они плывут в синих огнях, и все оттенки океанского света играют на коже. Ему нравится, ему правда нравится: тут умиротворенно и тепло, толпа качается в едином ритме, и несмотря на всеобщую расположенность на самом деле никому нет до него дела.       Никому, кроме Базиля.       Базиль — другой — особенный.       И ему никогда не было наплевать.       Артур танцует с ним у небольшой сцены, постепенно уходя все дальше от барной стойки. Они кружатся и несвязно кричат, фальшивя на самых верхах. Французская попса быстро сменяется новыми американскими хитами, местами звучит что-то итальянское.       Базиль сам его притягивает. Обхватывает ладонями лицо — бережно, с необъяснимым трепетом. В такие моменты его поведение ничем не напоминает дружеское, но Артур застрял слишком глубоко в себе, чтобы делать очевидные выводы.       Базиль заглядывает ему в глаза. Мурчит что-то тихое, тут же исчезающее в шуме клуба. Потом отталкивает. Но не перестает смотреть.       — Я всегда буду с тобой, знаешь?       И Артура опаляет. Задевает за живое, скручивает в тугой пульсирующий ошметками нервов жгут. Он дергается все еще в такт музыке, но в голове медленно нарастает белый шум. И все рецепторы отключены, и все координаты потеряны.       Есть только он.       Клуб.       И Базиль.       Базиль. Не родители, не Лука и их тесная мальчишеская компания. Не Алексия, в конце концов. Никто другой, кто все еще живет на этом свете.       Базиль. Непосредственный, с вечно смеющимся ртом, неуправляемыми руками и азбукой Морзе вместо адекватных мыслей. В глупой гавайской рубашке.       Базиль.       Артур поначалу думает, что это провал. Что это — все, о чем он мечтал, к чему втайне стремился — вдруг сбилось с ориентиров и выдало неверный маршрут. Но тут же он отметает столь гнетущую звенящую мысль. Не в его правилах жаловаться, не в его правилах закрывать глаза. Реальность слишком яркая и однозначная, чтобы ее так отчаянно игнорировать.       У него был и есть Базиль.       И что бы он там себе не придумал, это всегда будет он.       Артур в танце приближается осторожно, но торопливо. Дрожащими холодными пальцами ловит чужую шею, гладит плечи и вычерчивает линию челюсти. Базиль смотрит. Базиль, кажется, не дышит и не моргает.       — Мне будет с тобой хорошо, — голос Артура хрипит, и он, если честно, крайне пьян для связных предложений, но рядом с Базилем всегда ясная погода. — Мне будет с тобой хорошо?       Он сомневается. Он — сломавшийся, наизнанку вывернутый — все сомневается. А еще в глубине души чуточку верит, что и сейчас Базиль найдет верные слова. Склеит все то, что разбилось на осколки, соединит оборванные провода. Соберет его. Заново.       И Базиль это делает.       Базиль — неповторимый, живой, настоящий — это делает.       Прямо сейчас делает.       Он берет его за руку, заботливый и красивый жест. Прижимается губами к бледным костяшкам, замирая посреди людской толпы, и поднимает глаза. Улыбается, слегка смущенно и все же крайне уверенно.       — Будет, — Базиль перетекает вперед одним слитным движением, и вот он уже возле алеющего уха Артура, красноречивый и обольстительный как черт, совсем не похожий на мальчишку из вчерашнего дня, что пил колу и бил стекла на крыше. — Тебе будет со мной хорошо.       Артур целует его первым.       Он очень надеется, что свет Базиля — такой, какого нет даже у Алексии — его однажды окончательно отогреет.