Шанс на спасение

— Товарищ Маяковский, что же вы о Есенине думаете? — А что о нем думать то? Забавный малый… — задумавшись, отвечал футурист. Множество пар глаз устремились на него в ожидании продолжения реплики. Но разве скажешь правду? Только сейчас Маяковский понял, что точный ответ на этот вопрос не может дать. Как часто спрашивали его о Есенине, на что Владимир лишь отмахивался и усмехался. Сергей ведь действительно талантлив, но его привычка к алкоголю, его обособленность от советской жизни, его неудовлетворенность, творческая и личная, прогрессировали с невероятной быстротой. Сколько раз Володя хотел взяться за Есенина, не дать пропасть ему и его таланту, да всё никак не решался… Поэты знали цену друг друга, но не высказывали же свое хорошее отношение — из принципиальных соображений. Мысли в голове спутались, а руки вспотели по неизвестным причинам. Маяковский громко кашлянул в кулак и расправил плечи. — Господа, я противник имажинизма, но не Есенина. Серёжа то чертовски талантлив. Не дай бог, пропасть ему и его одаренности… Смотрите, Есенину ни слова о том, что я говорил, — на лице футуриста блуждала хитрая ухмылка. Литераторы, сидящие в просторном зале, замолкли. Все направили свой взор на входную дверь. — Не скажут, не скажут! Довольно неожиданно, товарищ Маяковский. Ведь день назад я слыхал от вас абсолютно другие слова. Стало быть изменил ты своё ничтожное мнение обо мне? Легкая полуулыбка Владимира сменилась обычным строгим выражением лица. Его брови сошлись на переносице в одну сплошную линию. Нервно сжав кулаки, футурист «одарил» молодых поэтов грозным взглядом. Литераторы, знав характер Маяковского, не стали медлить и поступили самым благоразумным образом — покинули комнату. — Какие люди! Есенин, как же тебя сюда занесло? — С чего бы вдруг ты похваливаешь меня, да будто бы волнуешься за меня, мое состояние и будущее! — игнорируя вопрос, отвечал имажинист. Володя с таким ж каменным лицом сел на мягкий зеленый диван, стиснул голову руками и зажмурился. — Ты в порядке?.. — помешкал Есенин, оставаясь стоять у двери и, опомнившись, прошёл к дивану, медленно садясь. — Это я должен спросить у тебя. Серёжа, опомнись! Ты же сам себя на дно тянешь! Неужели тебе жить надоело? — Сказать по правде, сам уже сомневаюсь в своём желании жить. Чувствую себя оболочкой для воздуха вперемешку с угнетением. Наступает ощущение полной безысходности и с каждым днём решения принимать становится всё труднее и труднее… Да какие к черту решения! Абсолютно ничего не хочу, испытываю постоянно апатию и какую-то потерянность в самом себе. Сколько раз меня посещали мысли о том, чтобы наложить на себя руки… Единственный выход из этой гребаной ситуации — алкоголь. Он хоть как-то меня взбадривает, -имажинист украдкой взглянул на Владимира, тот напрягся и молча уставился в пол, как человек, потерявший всякое самообладание, — Пожалуйста, ничего не говори. Знаю, я постепенно схожу с ума. Знаю, я сам себя гублю. Я прекрасно всё понимаю… Черт, как же хочется забыться и ни о чем не переживать. В воздухе повисла напряженная молчаливая пауза. Мучительные минуты не могли длиться вечно, поэтому Маяковский взял инициативу на себя и заговорил, неожиданно оборвав тишину: — Ты обязательно справишься со всем этим. Несмотря на наши двуличные отношения, мне действительно хотелось бы помочь тебе, не дать погрязнуть в этой мерзости. Футурист нерешительно накрыл своей крепкой ладонью руку Есенина. От неожиданности имажинист опешил и немного растерялся, но не убрал руку. На мгновение их взгляды встретились. Володя набрал воздуха и наплевав на всё вокруг, прильнул к губам Серёжи, которые показались ему мягкими и слегка холодными. Того в свою очередь, будто ударило током, но поэт не отстранился, а лишь обвил шею старшего руками и крепче прижался. Упоительный поцелуй заставлял обоих терять остатки благоразумия и бдительности. Сладкая истома охватила их тела. Оторопевший футурист неохотно и аккуратно отстранился и нежно взглянул на Есенина. Тот был оглушён столь приятными новыми ощущениями. — Наверное не стоило бы так сразу… Сереж, просто знай одну важную вещь: я всеми силами помогу и непременно дам тебе шанс на спасение, — сказав это, Владимир почувствовал на себе тёплый взгляд любимого человека. Теперь несомненно всё будет по-другому.