* * *
Глаза молодой девушки резко открылись. После чего она недовольно нахмурилась — ну вот, опять эти воспоминания. Хоть и прошло уже столько лет, а кажется, что все это было словно вчера. Тряхнув головой, она приподнялась и, разомнув спину, оттолкнулась от башни какого-то строения, на котором последние несколько часов медитировала, чтобы сразу же устремиться вверх, к поверхности озера. Она плыла медленно, не спеша, движения ее обнаженного и молодого тела были идеальны. Ну прямо русалка, только вот рыбьего хвоста ей не хватает. Уже перед самой поверхностью она остановилась и взглянула вниз — хоть там и была сплошная темнота, но ее глаза все прекрасно и отчетливо видели: как саму местность, так и ее жителей. Но сейчас она смотрела только на огромный, полуразрушенный и давно всеми забытый древний замок. Всеми, но только не ею. Вынырнув из воды и выйдя на берег, девушка, не оглядываясь и ничего так на себя не надев, спокойно двинулась по каменной тропинке в сторону виднеющихся деревьев. Сейчас была глубокая ночь, а в этом месте водилось огромно количество разных опасных магических тварей, да и сами деревья были по себе небезопасны. Вот только ей нечего было бояться — ведь никто из всех жителей этого места не посмеет косо смотреть в сторону своей хозяйки. Это была ее территория, место, которое она сама создала. Сейчас девушка была похожа на сказочную нимфу. Но вот на мгновение Луна вышла из облаков, осветила все своим светом и… Окажись сейчас здесь случайный прохожий, его бы инфаркт схватил от представившейся картины: прелестная обнаженная особа, смотрящая абсолютно темными, словно сама тьма, глазами, с улыбкой хищника и идущая по дорожке, сделанной не из камней, а из идеально сложенных человеческих черепов… Но вот Луна снова исчезает за облаками, забирая вместе с собой показавшуюся на мгновение правду. Девушка двигалась около получаса, пока наконец не вышла к небольшому двухэтажному деревянному домику: в окнах горел свет, из дымохода шел дым. Пока она передвигалась, погода изменилась, уступив сильному ветру и ливню. Но ее это не беспокоило — пусть даже сейчас пошел бы снегопад, а температура опустилась до -50 градусов, она бы просто ничего не почувствовала. Зайдя внутрь и щелчком пальцев мгновенно себя высушив, она, накинув на свое тело ночной халат и взяв на одной из полок бутылку вина с бокалом, прошла в центральную комнату, где присела в кресло возле пылающего камина. Налив вино и немного надпив его, девушка стала просто смотреть в пламя. А ведь как бы ей хотелось сейчас уснуть в кровати, прижавшись к телу своего любимого; лежать обнявшись, ощущая его тепло и слушая ритм стука сердца, под который спокойно засыпаешь. Быть желанной и любимой... Но ничто из этого было не возможно. Ее лишили этого счастья, уничтожили то, что было смыслом ее жизни. И этого не вернуть... Пока. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, она приняла самое важное решение. Она решилась на то, на что отваживались лишь единицы — бросить вызов самой судьбе. О чем и не жалеет до сих пор, не смотря на то, какую цену в свое время ей пришлось заплатить и какие последствия в дальнейшем это имело как для нее, так и для всех остальных. Ведь тот путь, что она выбрала… да даже большинство Темных лордов на такое не решались. Да уж, если бы знал один ее знакомый безносо-лысо-импотентно-змеиный Темный лорд, чего достигнет в будущем грязнокровное отродье, которое он и его цепные псы презирали больше всего, то точно бы своим змеиным ядом подавился от зависти. Или бы просто раскаялся, разочаровался в своем собственном «темнейшестве» и подался бы в монахи. Хи-хи... В прочем, по правде говоря, она и сама такого от себя не ожидала. Она, та, которая всю жизнь соблюдала правила и сражалась со злом, та, которая боролась за освобождение домовых эльфов еще только учась в школе магии, а в дальнейшем ставшей Темной леди (о чем так никто и не узнал), и настолько продвинувшись в темной – нет, по настоящему черной магии, что смогла преодолеть и выйти за все возможные допустимые в этом направлении границы. И даже продолжает это делать до сих пор. Да уж, не такой в свое время представляла свой жизненный путь одна маленькая девочка, только-только поступившая на первый курс факультета гриффиндор школы вошебства и чародейства «Хогвартс» — Гермиона Джейн Грейнджер. Когда-то она готова была отдать жизнь за то, чтобы помочь спасти невинных. Теперь же она сама отнимает жизни и ей глубоко плевать на то, сколько виновных или невиновных жертв пало от ее рук. У нее была цель и для ее достижения она готова была пойти на все что угодно. А ведь чтобы все скрыть и не вызвать никаких подозрений, ей пришлось здорово постараться — в том далеком времени магический мир знал ее как героиню второй магической войны, а потом как великого ученого, освоившего новую отрасль науки по изучению души. А еще, спустя 300 лет, Гермиона получила известность, как второй маг (после Николаса Фламеля), который сумел создать новый Философский камень и даже видоизменить его, обретя не только бессмертие, но и вечную молодость. Подумав об этом, девушка искренне рассмеялась. И ведь все на это тогда и вправду купились. О, нет-нет, в последствии Философский камень и вправду был ею создан (и даже несколько, причем разных видов), вот только не он был причиной ее безсмертия. Ведь камень дарит тебе вечную жизнь и защиту только от природной смерти, но не от насильственной. А ведь сколько раз – после того, как она создала эту легенду — на нее покушались; она уже и сама не помнит. И причем было даже несколько удачных случаев, но к счастью все провалы «любители на все готовое» списывали всегда на чертов камень, из-за чего постоянно предпринимались новые попытки им завладеть, которые порой заканчивались для них же фатально. Простодушные глупцы, не знающие всей правды. Хотя стоит признаться, они и не могли этого знать. Это была только ее тайна, которую она заберет с собой в могилу, если конечно когда нибудь туда отправится. Ее истинное бессмерти было в… крестражах. Да-да, в тех самых, что когда-то создавал Том Нарволо Реддл. Гермиона усмехнулась – а ведь только благодоря Реддлу ей и удалось их создать. Как показывали ее расчеты, создать один или даже два крестража не представляло проблемы, а вот больше, и при этом без последствий для своего разума – совсем другое дело. Том был, так сказать, первопроходцем в этом направлении – до него на такое действительно никто не решался. И пусть он допустил не мало ошибок, но благодаря этому она смогла как следует все изучить и избежать подобной участи. Она очень тщательно к этому подошла. Ей перевалило далеко за двести лет, когда она, изучив все что только возможно о душе, о ее связи с телом и разумом, и получив знание мастера или магистра в нескольких магических областях, что хоть как-то были связаны с этим направлением, была полностью готова приступить к созданию своих якорей бессмертия. Но это заняло еще около полусотни века. На тот момент Философский камень еще не был ею создан, и чтобы, как говорят, «не отдать концы», ей приходилось постоянно принимать различные зелья, что имело несколько последствий — в свои триста лет она выглядела старше чуть ли не в двое, а ее организм стал настолько зависим от зелий, что не прими она их хоть раз, то мгновенно бы рассыпалась в прах. К счастью ей удалось все подготовить и совершить до того, как у нее полностью бы выработался иммунитет от разных методов продления жизни. Ошибка Тома Реддла была в том, что он создавал крестражи с разным промежутком времени и разрывая душу на неравные куски. Как показали ее расчеты, если сразу же разделить душу на необходимое количество равных частей и их всех одновременно запечатать, то побочный эффект на разум будет сведен к минимуму. Но была, увы, одна сложность — чтобы так все и вышло, в ее теле не должно остаться ни «грамма» души, что было практически невозможно. Крестражи — это всего лишь якоря безсмертия, которые поддерживают вечную жизнь своего первоисточника — то, что осталось от целой души, с которой они когда-то были единым целым. Но раз нельзя нарушить это правило, то его можно обойти. Гермионе потребовалось много времени, но все же удалось найти выход — она решила сделать свою душу материальной, создать новое тело внутри старого тела. Бред? А почему бы и нет, ведь душу можно же разрывать? Да, теория была хрупкой, но в итоге она себя все же оправдала. И в этот раз благодаря дементорам — демоническим тварям, способным «выпивать» душу и затем просто ее съедать. Грейнджер изучила этих тварей чуть ли не до вскрытия (буквально). И именно они стали основным источником, благодаря которому ей удалось задуманное. При помощи рун, чар, трансфигурации и еще много чего другого, а также минимум с три десятка этих тварей, которые послужили исходным материалом, она смогла создать место для ритуала: рунный круг, который был собран из костей дементоров, и пропитан их кровью (или тем, что ее заменяет) и всеми внутренностями. И раз в неделю, находясь в нем, Гермиона выполняла одно из самых ужасный действий — десятки людей, в основном все же виновных и заслуживающих смерти, ставали ее жертвами: как только они, находясь под империо, становились в круг, то мгновенно старели, а после и просто рассыпались в пепел; а их души поглощались ритуальным кругом, чтобы потом же быть переданными и поглощенными уже находящейся и неподвижно сидящей в центре круга девушке — души входили в нее, всасываясь в ее скелет, на котором, для удержания и поглощения, она выжгла волшебной палочкой необходимые руны. И так, вместе с подготовкой ритуалов для создания крестражей, продолжалось на протяжении пяти десятков лет. Вот только хоть у не и получилось, и душа стала материальной, но далеко не так, как ожидалось — невозможно было создать тело внутри тела. И в итоге все ее тело стало самой душой, правда разделенное на две части: внутреннюю — скелет, каждая кость которого была покрыта дополнительной кожей, и который стал главным источником ее души, хоть и содержащий в себе лишь только около ее 5%, и внешнюю — это все остальное. Да, неожиданно, но в итоге так оказалось даже лучше. И вот, наконец-то, пришло время. Хотя, несмотря на все приготовления и неоднократные проверки, риск, что ничего не выйдет и ее душа будет полностью уничножена, все же был огромен. Вот только ей уже нечего было терять. Огромное количество наложенных заклятий, магические руны и еще много-много чего другого, включая самих жертв – в основном чистокровных магов (среди которых даже были потомки тех, кого она знала еще по школе), кровь которых хоть раз на что-то пригодилась, – а также неимоверную, просто адскую боль – это лишь одно из, через что ей пришлось тогда пройти. Ведь создать крестражи было лишь опервой ее задачей. Еще нужно было также создать новое тело — но после такого ритуала, и в одиночку, ей бы это не удалось. К счастью она многое тогда предусмотрела. Когда ее «внешняя» душа была разделена, потеряв при этом свою материальность, и помещена в сосуды, то, что осталось от ее тела, упало в заранее предусмотренную емкость с находящимися там кровью единорога и слезами феникса, что были отданы добровольно (пусть и не ей, но сам факт). Они то и начали впитываться в ее «тело», исцеляя и частично восстанавливая его. А когда это произошло, но от шока она уже не могла даже двигаться, в ход вступила «помощь» — рунная цепочка заклятия империус, которую она также выжгла на скелете с четко запрограммированной задачей. А ведь без этого ей бы не удалось достичь конечного результата — принять те три флакона с необходимыми зельями: - «костоправ» — зелье, которое помогает исцелять поломанные и вставлять на место вывихнутые кости. Правда при этом принявший его подвергается шоку от всей ощущаемой боли, поэтому оно со временем стало не актуальным в использовании, а на его основании было изобретено зелье для выращивания удаленных костей — «костерост»; - «оборотное» — нужно было сделать новую внешность, и своя молодая версия Гермиону полностью устраивала. Да, зелье не действовало, если добавить волосы самого себя, пусть и другого возраста. Зато оно действовало, если туда добавить волосы своего клона, причем даже созданного магловским способом; - «эликсир жизни» — последний, созданный из Философского камня Фламеля, который ей удалось купить (инкогнито, разумеется) на аукционе. Он был необходим, чтобы восстановить силы и магию в новом теле. И при этом каждый прием зелья сопровождался закреплением их эффекта в новом теле, делая их постоянными. Тогда она пришла в себя, все еще лежа в грязи в пещере, только где-то через месяц, когда ее тело смогло приспособиться к новой… “функции”, а разум снова мог нормально мыслить. Хотя двигаться и заново разговаривать ей пришлось чуть ли не с основ. Но результат того стоил – ее душа полностью (за исключением 5%, ставшей материальной и имевшей теперь лишь, так сказать, телепатическую связь с другими сосудами) была изъята из ее тела и, разделившись на семь равномерных частей, одновременно помещена и запечатана в семи специально подготовленных сосудах. Магических сосудах, что только укрепляло защиту души. И не только это. Гермиона пошла намного дальше и действовала куда хитрее. Ей бы на слизерин с такими действиями. Ведь как известно, крестражи способны влиять на того, кто их спользовал – постепенно овладевая разумом своих жертв. И ее сосуды не были исключением, вот только действовали они по-другому. Первым сосудом стало зеркало Иэналиж. То самое, которое некогда Дамблдор использовал как последнее испытание еще на первом курсе ее обучения, хотя тогда она его ни разу не видела. Сейчас же оно находилось в одной из самых известных всемирной библиотеке – как обычное зеркало, принадлежавшее когда то королевской семье. Об этой библиотеки давно ходили слухи, что мол все, кто там обучается, становились известными мировыми специалистами, добивающихся огромных успехов. Что ж, так оно и было, вот только это проиходило не столько благодоря знаниям книг, а скорее силе зеркала – ведь благодаря крестражу оно слегка изменило свою функцию. Любой, кто смотрел в него, видел самого себя обычного, а вот на подсознательном уровне крестраж внушал ему уверенность, желание добиться успехов, принести в мир что-то новое и полезное. И если в человеке были таланты, он обязательно со временем своего добивался, а когда это случалось, то через некоторое время он снова оказывался перед зеркалом, как бы вспоминая свою молодость и то место, что навсегда изменило его жизнь. А на самом деле в его мозгу всего лишь срабатывала последняя установка, и того времени, что он находился перед сосудом, было более чем достаточно, что бы крестраж полностью считывал все его знания и достижения. Вторым крестражем был выбран меч Годрика Гриффиндора, который сейчас находился в современном Хогвартсе, точнее был вставлен в камень, стоящий посреди главного двора школы. Когда-то было принято решение все так организовать, и когда выбирался новый директор, он обязан был вытащить меч из камня. И также сделать, когда он оставлял свой пост, передавая его своему приемнику. Гермиона на это только качала головой – современные маги даже понятия не имеют, что подражают давным-давно потерянной во времени легенде об короле Артуре и экскалибуре. Правда здесь была двойная выгода: крестраж получал знания не только директоров школы — на протяжении всего года обучения меч всегда пытались извлечь (хоть и безрезультатно) и ученики разных курсов. Маховик времени – именно он стал третьим крестражем. Да уж, как же были рады тогда невыразимцы, когда она передала им его. Ведь казалось, что еще на пятом году обучения считалось, что все они были полностью уничтожены. Все, кроме одного – того, который она успела взять до всего этого. Жаль правда, что воспользоваться им она уже не могла – Гермиона никому этого не говорила, но после третьего курса ей пришлось тайно проходить специальный курс лечения, что бы полностью востановить свое магическое ядро от длительного воздействия маховика. Но она сама была во всем виновна – слишком увлеклась предоставленной возможностью. Так что использование этого артефакта с тех пор было для нее под запретом. Но польза от него все равно имеется — он до сих пор не только поглощает знания постоянно его используемых невыразимцев разных отделов и направлений, или даже обычных магов, но и ментально внушает, что не стоит создавать новые маховики. Кубок огня – как выяснилось позже, он прекрасно подходит не только для участников в магических соревнованиях, но и для заключения разных контрактов, к счастью временных. А к счастью именно для заключающих, потому что крестраж на время действия контракта получал доступ к магии родового источника магов. Арка смерти – это был самый сложный артефакт, которым крестраж долго не мог завладеть, да и то получилось это частично. Но поскольку все проходившие через арку были уже готовыми смертниками, при прохожении через вуаль, крестраж действовал довольно грубо – он полностью изымал всю память магов, делая тех живыми овощами. Все равно через секунду они и так прекращали свое существование. Шестым сосудом была выбрана книга, некогда принадлежащия “Принцу-полукровке”. Вернее это была лишь ее магическая копия, оригинал был полностью уничтожен в адском пламени в выручай комнате. Еще на шестом курсе, Гермиона, тайно от всех, сделала себе ее копию – да, тогда она повела себя как последняя эгоистка. Видите ли, ее задело, что Гарри стал в чем то лучшее нее. Спустя время она не раз себя ругала разными словами за свою тупость и совсем не дружеское отношение к другим. Так что сейчас этот сосуд служит редкой археологической находкой, которую не одно десятилетие пытаются расшифровать великие умы мира. Безрезультатно, надо сказать — ведь английский язык, как и многие другие, были забыт давным-давно. Кроме нее, разумеется. Ну и последним крестражем стала волшебная палочкоа – легендарный дар смерти. Некоторое время никто не знал о его местонахождении, но когда она “случайно” и под бутылкой огненого виски оговорилась о его местонахождении, то не прошло и суток, как палочка исчезла из склепа Дамблдора, правда никто так этого и не заметил. Вот так и стал последний крестраж путешествовать по миру – даря своим постоянно меняющимся владельцам временную силу и получая от них новые знания. Правда сейчас легенда о «дарах смерти» давно изчезла, и старшая палочка называется «мечем богов», но все равно след ее истории все так же остается кровавым. Семь… Семь артефактов… Семь частей одной души... Семь крестражей, которые разбросаны по всем уголкам планеты... Семь… Магическое число. Семь источников знаний. Благодаря им узнала и достигла много. Ведь она была телепатически связана со всеми своими сосудами, и когда те поглощали новую информацию, она ее мгновенно получала, прекрасно ее усваивая, и могла без проблем сверять с другой полученой. Так ей и удалось порой открыть или изобрести что-то новое: например, однажды из трех источников с разницей в несколько десятков лет изобрести противоядие от ликонтропии. И это только одно из многих. Гермиона поглощала информацию, как помачалка поглощает воду. Да, поначалу было довольно трудно все это усваивать. Да чего уж там, даже собственными мыслями управлять оказалось сложно, не говоря уже о сильных головных болях. Но постепенно все стабилизировалось и становилось легче воспринимать реальность. Будь она и дальше обычным смертным человеком, то давно бы погибла – ее мозги просто бы взорвались эффектом атомной бомбы. Но она уже давно не смертна. Да и не человек в принцыпе. Пусть ее тело и не является гомунколом, пусть она сохранила свой человечекий вид – за исключением разве что глаз, на которые в людных местах приходится накладывать иллюзию – и даже большинство смертных потребностей, без которых могла и годами обходится, но она уже давно не та Гермиона Грейнджер, которую когда-то знал магический мир. Нет, теперь она безсмертное существо, которое обрекло себя на вечную жизнь, но не из-за чувства стараха смерти или желания вечной власти. Нет, причина этому поступку была другая...* * *
Дощ давно прекратился, ветер утих. Ночные тучи развеялись и теперь в окна дома проступал лунный свет. Но Гермиона на это не обращала никакого внимания, все так же продолжая смотреть на горящее пламя камина. Вино было все выпито, но это и не важно — все равно пьянеет. Наконец, выйдя из своих мыслей, волшебница поднялась и направилась к одной из дверей, ведущей в подвал – в ее главную сокровищницу и лабораторию, которая опускалась под землю где-то на 300 футов. Проходя по ней, девушка слегка лениво рассматривала стелажи с их содержанием: инструменты для работ, сделанные как магами-артефакторами, так и представителями других магических рас; колбы с разными зельями, находящимися под заклятием стазиса; заспиртованные части тел разных магических существ; различные магические артефакты, как добытые, так и вновь воссозданные. Возле одной из полок она на минуту остановилась и усмехнулась, смотря на три Философских камня разного цвета и, разумеется, с разными особенностями: янтарно-красный, который когда-то также создал и Фламель; темно-зеленый, также дающий бессмертие, но металл превращает не в золото, а в серебро; и последний, серо-темный — в отличие от предыдущих двух, главным его источником создания были тела дементоров и вампиров, а также экзо-плазматическая сущность призраков и полтергейстов. А что, ведь эти... существа, тоже как бы бессмертны. Правда элексир бессмертия получался с неким побочным эффектом — принявший его уже больше не мог появляться на солнечном свете, которое его пусть и не губило, но адскую боль приносило. Переведя свой взгляд на рабочие столы, где находились стопки бумаг, Грейнджер нахмурилась — ведь все эти записи, куда она записывает каждый свой эксперимент — как удачи в нем, так и неудачи, — еще предстоит оформить в очередной фолиант, который займет еще одно место в ее личной библиотеке. Постепенно она дошла к самому важному и воистину бесценному, что только здесь находилось. Хотя нет, это представляло для нее даже большую ценность, чем ее крестражи. В стеклянном саркофаге находился юноша, приблизительно 17-18 лет. Его глаза были закрыты, а лицо выглядело спокойным и умиротворенным, и лишь только шрам в виде молнии на лбу слегка все портил. Казалось, что парень просто находится в мире сновидений, но может проснуться в любую минуту. Вот только этому не суждено было случиться — юный маг спит вечным сном уже очень и очень давно, и если бы не чары стазиса, которые периодически обновляются, то от его тела давно бы ничего не осталось, даже праха. Гермиона посмотрела на него и на ее лице образовалась улыбка – вот он, смысл ее жизни. Именно ради него она пошла на многое, ради него она стала бесмертной и ради же него она добровольно превратилась в монстра. Все только ради него – того, кто был для нее всегда только просто обыкновенным Гарри Поттером, а не Героем Магического Мира; того, кого она любила и продолжает любить всем сердцем. И о чем он так и не успел узнать. Как же она себя кляла тогда последними словами за свою трусость, оправдываясь самой себе, что еще не время, что это будет только отвлекать его от миссии, что если враги узнают о их чувствах, то используют это для своей победы и т.д. и т.п. Даже после случая в Годриковой Лощине, когда Гарри морозило после укуса Нагайны и, чтобы ему помочь, она, раздев их обоих, всю ночь грела его тело своим, постоянно шептав на ухо успокаивающие слова. И она еще тогда радовалась, что на утро он так ничего и не вспомнил. Вот дура-то! Все потом, все потом... А потом... стало слишком поздно — она его потеряла. Победив Вол-де-Морта, они все слишком расслабились, за что и поплатились — Беллактриса, которая выжила после схватки с Молли Уизли, решила отомстить за своего господина, отняв у ненавистного Поттера его самое дорогое (догадалась, тварь). Но все провалилось — Гарри, который Чертов-Поттер-Спасающий-Всех-Ценой-Собственной-Жизни, в последний миг закрыл ее от проклятия. Ради нее он пожертвовал собой – это было ужасное, запрещенное проклятие, которое разорвало его душу на сотни, а то и тысячи кусков. Даже тогда Поттер не кричал, а просто улыбался ей, радуясь, что с ней ничего не случилось. И с такой же счастливой улыбкой его обездушенное тело и рухнуло на пол. Гермиона даже не помнила, как крик, полный боли и потери, сорвался с ее губ; как она в ярости и отчаянии атаковала безумно хохотавшую Лейстредж, поразив ее огненным заклятием, испепеляя заживо... Ее тогда долго пытались успокоить, даже погрузили в магическую кому, чтобы она смогла прийти в себя. Прийти в себя то она смога, но вот какой в этом был смысл, кому она теперь была нужна – потеряла свою любовь, а родителям память, увы, так вернуть и не удалось. Да, друзья остались, но… Тогда она около года провела в дипрессии, пока, перелистывая старые книги, кое что не вспомнила. В книге о создании крестражей было описано много чего, в том числе и предупреждение, что добровольное разрывание своей души в конечном итоге лишает ее любой возможности на перерождение. Добровольное и перерождение… Вот то, что за что она ухватилась, как тонущий за спасательную соломинку. Ведь проклятие, которое использовала Беллактриса — «Кредаж», изобретенное Вол-де-Мортом на основе методики создания крестражей — пусть и разорвало душу Гарри на множество осколков, но совершило это против его воли — не добровольно. Душа хоть и ушла, но все же не сгинула, а сохранилась, пусть и в не целом виде. А значит душу можно вернуть, возродить... Да уж, тогда это была самая жалкая теория, которую только можно было вообразить. Гермиона и близко не понимала как это можно доказать. Вот только она была не из тех, кто так просто сдается! С этого момента и начался ее новый путь. Годы работы в отделах Тайн, как в Англии, так и за границей; множество путешествий по разным континентам и странам; изучение различных магических областей — демонология, химерологя, Вудду и прочие; проведение огромного количества экспериментов по вызову (с помощью Воскрешающего камня, который ей удалось отыскать) духов и создания полтергейстов; а об экспериментах с живыми телами разных подопытных и говорить не стоит. Уже в свои неполные двести лет, Гермиона обладала такими познаниями, включая и саму черную магию, которые даже Вол-де-Морту не снились. И тем не менее годы стараний окупили свое — пусть все еще и теоретически, но уже подкрепленное фактами ее наблюдений и приведенных экспериментов (но только тех, которые бы одобрили), Гермионе удалось установить и доказать на мировом магическом саммете (ну да, а почему бы не приобрести и знаменитость в мире), что же случается с душами, когда они покидают смертное тело. Согласно ее теории, то, что называют душами, являются жителями иного, так сказать абстрактного мира. И они могут покидать свой мир, но чтобы выжить в другом, им необходим материальный сосуд, в который они и вселяются, давая ему будущую жизнь еще в самом зародыше. А когда материальный сосуд со временем приходит в негодность, то есть погибает — душа отправляется назад в свой мир. Звучит как бред? Возможно. Но тем не менее такова возможная правда. Почему так все происходит? Сложно ответить, вернее невозможно. Это одна из тайн мировоздания. Возможно это и является циклом жизни, движущимся по кругу: «все имеет свое начало и свой конец, но начало - это тот самый конец, а конец — начало». Каждая душа по своему уникальна, и является единичной в своем существовании. Поэтому ее и не возможно «скопировать». Даже если создать клона, любым из возможных способов, и он начнет жить, мыслить, то вселившаяся в него душа все равно будет уже другой, только имея чужие воспоминания благодаря генетической памяти тела. Также ее теория доказывает, что все души приходят в наш мир одними и теми же – “чистыми”, не имея ни воспоминаний, ни желаний, ни стремлений, словно чистый лист бумаги; а вот возвращаются назад уже “грязными” – со знаниями, памятью о своей прожитой жизни и... последствиями своего (бес)смертного существования. Сам же абстрактный мир должен состоять из трех частей: - верхняя, куда попадают те души, которые достойно прожили свою жизнь. Там же они и находятся определенное время, пока со временем не успокаиваются и не решают «идти дальше»; постепенно воспоминания о своей жизни полностью исчезают и их больше ничего не тревожит – они снова просто продолжают существовать, плавно и не спеша двигаясь в никуда. Как раз эту теорию и подтвержадают те факты, что далеко не всех духов удавалось вызвать – ведь призвать можно было лишь того, кто еще помнил себя, а вот когда он “очищался”, то просто его “я” навсегда исчезало. - нижняя, там оказываются те души, которые прожили мерзкую жизнь, полную грехов. Таким не место наверху, вначале. Они должны очиститься от всей грязи, что накопилась в них. Такое очищение приносило боль, порой неймоверную, но эта же боль их и исцеляла, выжигая все пламенем. И лишь потом, когда это заканчивается, душа переходит в верхний уровень, чтобы со временем также все забыть, стать окончательно и полностью чистой. - средняя, где все начинается и одновременно заканчивается – когда приходит время, души опускаются в бесконечное море небытия, растворяются в нем, сливаясь со всеми остальными, а после снова становясь целыми, совершенно новыми, чтобы оттуда опять отправиться на новый круг перерождений, в новую жизнь нового живого существа. И именно в этом море небытия также находятся и «раненные», например, разорванные насильно. Вполне возможно, что она не была первой в изучении таких вопросов. Уж слишком все это было похоже на рассказы об Рае и Аде. Таких совпадений быть не могло. Но как бы там ни было, душа Гарри не исчезла безследно – она лишь вернулась назад. Вот только, в отличие от других, целых душ, из-за своего состояния она не смогла бы очиститься, и поэтому ее осколки, каждый из которых хранит определенный отрезок память своей последней смертной жизни, будут вечно находить там, пока случайно не станут частью вновь созданной души для новой жизни. Возможно поэтому такое явление, называемое реинкарнацией, периодически и всплывает в нашем мире. И только благодаря этому, Гермиона и обрела наконец то надежду. Надежду, что сможет его вернуть. Благодаря методу создания крестражей, ей удалось создать несколько новых заклятий, два из которых она постоянно использует в своей “работе”: извлекая душу из живого существа – ритуал, созданный на основе изучения дементоров, но при этом связь извлеченной души с телом и разумом сохраняется, – она ее временно разрушала, разрывая на сотни, даже тысячи осколков, тщательно перебирая и просматривая каждый из них, а после, не зависимо от результата, вновь все соединяла, восстанавливая душу, и пусть не полностью, но вполне достаточно, чтобы уйдя в абстрактный мир, она со временем смогла очиститься и исцелиться, а затем вновь стать чистой и готовой для дальнейшего перерождения. Правда во всем этом действии был один минус – во время самого процесса жертва должна быть жива и находиться в сознании, а вместе с этим заодно и чувствовать всю боль, которую познает ее душа, даже не имея при этом возможности сойти сума. В сравнении с этим боль от круцио ничто. Вот так, на протяжнии многих лет, Гермиона искала частицы души своего любимого. Прям как Снежная королева из магловской сказки, которая долго искала осколки своего зеркала. Грейнджер даже и сама не знает, сколько за все это время жизней погубила – как невинных, так и виновных, – для нее это просто не имело значения. Люди, маги, гоблины, русалки и много других – они все были всего лишь исходным материалом; материальным сосудом, в одном из которых мог хранится один из осколков ее “зеркала”. Проходили года, а результата все небыло и небыло. Но она не здавалась. Просто не могла, не имела права! И вот в один из ритуалов, когда осколки души очередной жертвы стали соединяться, один маленький кусочек остался. Крошечный, словно песчинка на пляже, но остался. Гермиона, не веря своим глазам, с трясущимися руками провела последнюю проверку – синхронизация осколка с сохранившимся остаточным эффектом бывшей целой души, который все еще присутствовал в теле Гарри – и когда ее ожидания подтвердились, она, больше не в силах сдерживаться, рухнула на пол и впервые за очень-очень долгий период времени разревелась. И это были слезы счастья. Наконец-то, наконец-то ей удалось. Ее теория была окончательно и безповоротно доказана. Она была права! И пусть это лишь маленькая капля в огромном океане, но она найдет и другие. Это лишь вопрос времени. А времени у нее как раз более чем достаточно…* * *
Гермиона вытерла подступившие слезы, продолжая смотреть на тело любимого. А затем, легонько проведя рукой над ним, улыбнулась – в футе над Гарри засветились золотисто-белоснежные песчинки. Результат ее упорных трудов. Их было огромное количество, но тем не менее они составляли, в лучшем случаи, лишь третью часть всей души. Глядя за тем, как осколки души снова становятся невидимыми даже для ее зрения, девушка была счастлива. Она давно уже подготовила все остальное – когда все осколки полностью будут собраны, Гермиона их обьединит, а потом вселит исцеленную душу в новое тело – магического клона – которого она создаст на основе давно утерянных знаний прошлого. Иногда она задавлась вопросом – если все окончательно получится, простит ли ее Гарри. Ведь она ничего не будет от него скрывать. Права ли она была или нет, когда решалась на это? Что ж, будет видно. Сколько же времени то прошло? Ну, пять тысяч лет так уж точно. Того мира, в котором она когда родилась, уже нет давным давно. Даже упоминание о тех временах были давно утеряны во времени. Взлеты и падения государств, гибель континентов и возникновение новых материков, развитие технологии и магии, и их потеря. Тот же Хогвартс, что сейчас известен миру, был построен ею же лет 500 назад, а тот, в котором она училась, давно забыт и погребен на дне ее озера. Она часто там бывает, часами медитируя, вспоминает старые времена. Даже иногда общается с его некоторыми оставшимися жителями замка – призраками и портретами, единственными, кто ее еще помнит. Возможно она и застряла во времени, но не весь остальной мир. Сейчас ее “работа” продвигается заначительно быстрее – со временем ей удалось изобрести специальный артефакт, который был настроен на поиск души с определленной “частотой”. Постепенно он был усовершенствован и теперь мог показать любую точку на карте мира, пусть и приблизительную. Ей остается лишь ожидать и заниматься вторым любимым делом – изучать новые знания и изобретать новые достижения.* * *
Гермиона наблюдала за одной семьей, которая сегодня решила устроить себе пикник на природе: муж, накрывающий стол, и его молодая девушка, жена, находящаяся на восьмом месяце беременности. И именно как раз на нее и указывал ее прибор. Правда кто именно был ей нужен – она или ее еще не родившийся ребенок – Грейнджер пока не знала. Но это было не сильно то важно. Гермиона предвкушающе улыбнулась, словно очень голодный людоед перед вкусным обедом – спустя сто двадцать два года появился новый осколок, а значит его нужно просто извлечь из материального сосуда. А все остальное не имеет никакого значения.