Ты не один

Слабый солнечный свет едва проникал в плотно зашторенное тёмное помещение. В этой комнате царила вечная ночь. И её обитателю было определённо всё равно, была ли сейчас на самом деле ночь или же раннее утро с только что вставшим ярким солнцем и радостной трелью птиц. Он не помнил, когда последний раз интересовался временем дня или погодой за окном. Он не знал, сколько времени провёл в этой тёмной квартире, избегая любых контактов с внешним миром. Пару дней? Годы? Тяжесть, которая сдавливала сейчас его сердце, была физически ощутима, делая всё окружающее совершенно незначительным, ненужным, глупым. Измайлов сидел на покрытом какими-то этикетками и другим мелким мусором полу своей квартиры, вытянув ноги и облокотившись спиной о диван. Серые домашние штаны и чёрная футболка с парой неоформленных мутных пятен висели на худощавом силуэте парня, понуро повесившем голову и смотрящем в одну точку бесцветными глазами. Его грудная клетка размеренно вздымалась под напором лёгких, равнодушно качающих воздух в безучастное тело. Журнальный столик рядом с диваном был покрыт разномастными пустыми и полупустными бутылками с жидкостями разных цветов от янтарного-золотого до почти чёрного, включая прозрачно-бесцветный оттенок старой доброй огненной воды. Несколько пивных бутылок валялись тут же рядом на полу, часть содержимого одной из них пролилась на дорогой паркет, образовав небольшую, уже подсыхающую лужицу. На подлокотнике дивана давно разрядившийся телефон глазел своим чёрным безжизненным экраном в потолок. Гриша не помнил, когда в последний раз спал, ел или пил что-то, что не являлось алкоголем. Всё равно. Ему стало настолько всё равно, что уже не хотелось ничего, даже сдохнуть. *** Алиса соскочила с последней ступеньки в тёмном подъезде и, предварительно нажав на маленькую кнопку, с усилием надавила на тяжёлую металлическую дверь, открывая её. Сщурилась от моментально ослепившего её уже столь яркого в ранее летнее утро солнца и по-детски радостно улыбнулась. Утро обещало быть хорошим. Прокрутив пару раз на пальце связку ключей, она убрала их в карман джинсов, и пружинящей походкой направилась к машине, мотая тёмно-русым хвостом из стороны в сторону в такт каждому шагу. Бросила хитрый улыбающийся взгляд на встретившуюся ей на пути незнакомую бабку, хмуро сверлившую её глазами, в особенности большую цветастую татуировку на шее, и будто бы случайно слегка оттопырила полу своей чёрной ветровки, демонстрируя кобуру с висящим в ней увесистым Глоком, чем вызвала испуганный вздох и всплеск руками, сопровождаемый чем-то вроде "Батюшки... Матерь...". Остального Рыбкина уже не расслышала, так как подошла к машине и, разблокировав её, с невозмутимым видом забралась внутрь. *** Входная дверь открылась с гулким грохотом, ударившись о стену, впуская с потоком свежего воздуха запыхавшуюся слегка взлохмаченную блондинку с объёмным пакетом в одной руке и связкой ключей в другом. Ника хмуро вгляделась в кромешную темень квартиры своего брата и, недовольно вздохнув и закатив глаза, не глядя захлопнула дверь ногой. Потом прошла внутрь, настороженно оглядывая помещение, и, заметив парня, сидящего на полу у стены с бутылкой в руке, с явным облегчением шумно выдохнула и произнесла с укором: – Ты знаешь, братан, в Москве уже какую неделю не могут потушить этот грёбанный шино-монтажный завод, всё в дыму. Но ты так загадил свою квартиру, что вот этот Московский воздух сейчас мне кажется просто Швейцарскими Альпами по сравнению с перегаром, который здесь стоит. Гриша ничего не сказал, даже не посмотрел на сестру, только слегка сжал губы, что дало Веронике знак, что он всё-таки её слышит. – Блин, пиздец, – она ещё раз огляделась, оценивая масштаб бедствия и предстоящей уборки в этом свинарнике. Потом подошла к большому панорамному окну, по пути забросив пакет с продуктами на кухонную столешницу, и резким движением распахнула шторы. Яркий солнечный свет врезался в холодные стены квартиры, наконец, освещая пространство и одновременно ослепляя саму Веронику и хозяина квартиры. – Не надо! – захрипел он с громким рокотанием, закрывая глаза рукой. – Закрой! Закрой, я сказал! Она бросила быстрый взгляд на брата и, повернувшись, неожиданно покорно снова задёрнула шторы, возвращая комнату в привычный покойный мрак. Потом опять развернулась и посмотрела на парня грустным и слегка напуганным взглядом. Ей было страшно за него... Ника проскользила глазами по осунувшемуся лицу Гриши, его явно давно нерасчёсанным и немытым волосам, безжизненно свисающим вдоль тела рукам, и сглотнула. Потом всё же взяв себя в руки, глубоко вздохнула и уверенно подошла к нему. – Дай, – спокойно, но решительно произнесла она, протягивая руку. Парень поднял на неё мутные глаза и, поначалу оставаясь в том же положении несколько секунд, под настойчивым взглядом сестры медленно поднял руку с пола и всё же протянул девушке ополовиненную бутылку виски. Вероника, забрав трофей, тут же подошла к умывальнику и слила в него оставшееся янтарное содержимое. Гриша лишь равнодушно наблюдал за процессом, не шелохнувшись. Потом девушка подошла к столу и, выцепив на нём недопитую бутылку пива, всунула её в руку брату. – Хочешь бухать, бухай, – рассерженно выпалила она. – Но подохнуть я тебе не дам. – Зря что ли я у тебя ключи от тачки забрала? Чтобы ты тут же сдох от алкогольного передоза? Нет уж, братец... – продолжала Ника, практически сгребая весь высокоградусный алкоголь со стола и унося его к мойке. Гриша поднёс ладонь к лицу и с силой потёр его, сжимая, будто пытаясь вызвать хоть какие-то ощущения. Закончив со сливанием в водопроводные системы имеющегося в квартире крепкого алкоголя, Ника бегло осмотрела содержимое холодильника, выкидывая пару коробок с испорченной едой, и переложила продукты из принесённого пакета в него и пару ящиков на кухне. Потом молча прошлась по квартире, поднимая самый заметный мусор со всех поверхностей и убирая его в пакет. Гриша снова уставился куда-то в пол, не проявляя никакого интереса к присутствовавшей в квартире сестре. Вернувшись к кухонной столешнице и убрав пустые бутылки в мусор, Ника недовольно цокнула, заметив разбитую на прошлой неделе дорогущую кофеварку, всё ещё обитающую на кухне, и довольно громко пробормотала себе под нос: – Ладно хоть квартиру перестал крушить, – она ещё раз окинула взглядом помещение кухни и гостиной, убеждаясь, что недавно осиротевшая без женского внимания квартира хоть и выглядела уныло, но по крайней мере не имела никаких разбитых вещей на полу, как осколки той огромной напольной вазы, которую им с Алёной на свадьбу подарили Мухич с Верой, или несчастный телевизор, лежащий экраном вниз на полу в прошлый визит Вероники. Девушка повернулась, всё же решив начать разговор, и осторожно произнесла, нащупывая почву: – Алёна... – Ммм, – громко простонал Гриша, останавливая её и закрывая лицо руками. – Ты не понимаешь, Ника! – зарычал он. – ОНА умерла! А ты говоришь про какие-то вещи. Я ничего и никого не хочу! – парень опустил руки. На его лице блеснуло несколько капель, отражая те немногочисленные лучи света, проникающие через маленькие щели между шторами. – Гринь? – Ника снова испуганно посмотрела на него, в её глазах тоже блеснула влага. – Мне так плохо, Ника, – произнёс Гриша упавшим голосом и обречённо уронил голову себе на грудь. Девушка, не выдержав, подлетела к брату и, взяв его голову в свои руки, порывисто обняла. – Гринь, скажи, как тебе помочь? – Ника отчаянно цеплялась за него, боясь, что если отпустит, он рухнет в пропасть. – Что сделать? Через несколько секунд молчаливых объятий Гриша осторожно, но уверенно отстранил от себя сестру и, посмотрев в её тоже мокрое то ли от его то ли от её слёз лицо, прошептал, надеясь, что она поймёт: – Пожалуйста, дай мне побыть одному. На мгновение он увидел промелькнувшую обиду и тот же знакомый страх в её глазах, которые всё же быстро сменились на принятие. Девушка глубоко вздохнула и, коротко кивнув, поднялась на ноги. Следом дотянулась до Гришиного телефона и, бегло оглядев пространство на наличие зарядки и узрев искомое устройство на одном из комодов, подсоединила смартфон к шнуру и розетке. – Хотя бы ИНОГДА, – с нажимом произнесла блондинка, включая гаджет, – Отвечай на телефон! Гриша снова поднял на неё мутный взгляд и вместо ответа медленно моргнул. Видимо, всё-таки расценив это как согласие, сестра развернулась и, собрав мешки с мусором, направилась к выходу. И уже перед тем, как скрыться из виду, повернулась к нему и, снова взглянув на брата погрустневшими глазами, чуть нерешительно предложила: – Если я не могу вытянуть тебя из этого, то позвони тому, кто сможет. Парень как-то странно посмотрел на неё и, тяжело вздохнув, к неожиданности Ники всё же прохрипел: – Проблема в том, Ника... – он сглотнул и прикрыл глаза, замолкая. – Мне плевать, какая там проблема. Если есть кто-то, кто может тебе помочь вылезти из этого дерьма, то позови этого человека! Потому что я, блять, – Вероника неожиданно всхлипнула и продолжила, всеми силами стараясь не разрыдаться, – Уже отчаялась! – она утёрла несколько скатившихся по щекам слезинок и произнесла совсем тихо, глядя брату в лицо: – Я боюсь тебя потерять... Гриша стыдливо опустил глаза, на миг поражённый болью и страхом, услышанными в словах сестры. Потом всё же поднял на неё полный сожаления взгляд и встретился с её голубыми глазами на несколько долгих мгновений. Вдруг Ника громко шмыгнула носом, чем-то напомнив ему саму себя в далёком детстве, и, резко развернувшись, гремя пакетами, пошла открывать дверь, напоследок бросив уже перед тем, как выйти из квартиры и хлопнуть дверью: – Жрать не забывай! Это твоё пойло не считается! *** Скрестив руки на груди, Рыбкина с довольным видом наблюдала, как рослый Котельников, ухватив одетого в "браслеты" задержанного петушару под локоток, и для надёжности нежно подцепив его за шкирку, тянет тщедушного мужичонку за собой в отдел для оформления. – Ты ещё пожалеешь, сука! – рассыпался преступник в искренних проклятьях для арестовавших его оперов. – Чё ты лупишься, гандон? – злобно плевался он в сторону стоявшего рядом с кислой миной Олега. – Мои пацаны тебя в порошок сотрут, – дергаясь в нелепых конвульсиях, бурчал он Котельникову, который с самым невозмутимым лицом протащил его по лестнице в отдел, а затем затолкнул в гостеприимно открывшиеся двери. – Ого! Что у вас тут такое? – заинтересованно произнесла только что подошедшая от своей машины Кристина, обращаясь к Алисе. – Да накрыли тут небольшой наркопритон, — ответила девушка, проводив задежанного холодным взглядом. Потом повернулась к подруге и с усмешкой добавила: – Хотя наркопритон это громко сказано. Варил он там... – майор осеклась, заметив грустное слегка отсутствующее выражение на лице психолога. – Крис? Брюнетка пару раз моргнула и посмотрела на внимательно вглядывающуюся в неё нахмурившуюся Алису. Потом на мгновение сжав свои пухлые губы, с выражением беспокойства на лице, начала говорить: – Ты ведь знаешь, что случилось у Гриши? С Алёной... Алиса опустила голову и кивнула. – Да, я слышала... – грустно ответила она. – Я за него волнуюсь. Надо проверить, как он. Думаю увидеться. Может, и тебе хотя бы ему позвонить? – неожиданно предложила Кристина. Рыбкина почти испуганно вскинула на неё глаза. Потом слегка потрясла головой, нервно сглатывая. – Я... Я даже не знаю, что ему сказать. Что говорят в таких случаях... – она смотрела на психолога одновременно просящим и извиняющим взглядом, прося прощения за свою слабость и в то же время ища хоть какой-то помощи у подруги. Крис грустно пожала плечами и задумчиво ответила: – Думаю, сейчас ему просто важно знать, что он не один. Алиса ещё раз внимательно посмотрела на девушку и, опустив глаза, глубоко вздохнула, обдумывая её слова. – Пойдём у меня кофе попьём? – предложила Кристина той мягкой интонацией, что так располагала к себе её знакомых. Рыбкина не отвечала, ещё пару секунд пространно глядя в пол, но потом неожиданно снова вскинула большие глаза на подругу и спросила с волнением в голосе: – Ты думаешь, он будет в порядке? Психолог не сразу, но кивнула. — Он сильный. Но даже очень сильным людям нужна поддержка друзей. *** Сегодня ночью Гриша всё же решил перебраться в кровать. Отвратительно-гаденькое чувство стыда после разговора с сестрой скреблось на его душе, будто потревожив то блаженное безразличие, царившее в залитом алкоголем сознании последние несколько дней. Но вместе с ним он ощущал, как всё его естество снова начинают охватывать всплывшие на поверхность те же чувства отчаяния и невыносимой тоски. Ника была права, конечно, права. Но, видимо, не знала, кто именно может вытащить его из всего этого. "Проблема в том, сестра..." Измайлов оторвался от подушки и в полной темноте на ощупь придвинул к себе телефон с ночного столика. Разблокировал экран деревянными пальцами и с третьей попытки, наконец, открыл нужное окошко контактного листа. Пролистал до искомого контакта, механически открывая его, и уставился стеклянным взглядом на имя Алиса Рыбкина. Почти провёл большим пальцем по зелёному значку практически канувшей во временную лету телефонной трубки, но очнувшись от нахлынувшего наваждения, с усилием зажал боковую кнопку, вырубая гаджет и почти яростно выкидывая его куда-то в недра кровати. *** Алиса резко проснулась от странного глухого хлопка. Она села на кровати и огляделась, пытаясь понять, что за звук её разбудил и откуда он появился. Не увидев ровно ничего подозрительного в тёмной комнате, освещённой лишь тонким полумесяцем, проглядывающим сквозь незашторенное окно, девушка решила, что это скорее всего с улицы, и, успокаивая дыхание, прикрыла глаза. Спустя пару секунд раздумий она немного неуверенно потянулась к телефону, лежащему на зарядке прямо на полу. Отсоединила девайс от провода и поднесла ближе к лицу, разблокировав экран. Девушка уставилась на картинку заставки с длинноволосым кудрявым певцом с гитарой на фоне церковных витражей, несколько секунд водя пальцем над панелью значков, будто сомневаясь, стоит ли вообще прикасаться к экрану. Потом всё же опустила палец и почти невесомо дотронулась до иконки контактов, нашла нужное имя, но посмотрев на слово "Измайлов" пару секунд, вдруг передумала и, снова заблокировав экран, убрала телефон обратно на пол и улеглась в постель. В голове засела предательская мысль: "А может ли она реально ему помочь?" *** Кристина в который раз настойчиво нажала на кнопку дверного звонка. Никакого ответа. Потеряв последнее терпение и наплевав на свежий маникюр на ухоженных руках, она с фанатичным упорством принялась барабанить в дверь. – Гриша! Гриша, открой дверь! Я знаю, что ты дома. Гриша, я никуда не уйду отсюда, пока ты, наконец, не откроешь эту чёртову... – она уже занесла обутую в бархатную чёрную туфлю ножку для сильного удара по крепко держащей оборону входной двери в таунхаус друга, но та вдруг открылась. На пороге стоял лохматый и обросший многодневной щетиной хозяин квартиры и смотрел на неё бесцветным взглядом. Мятая серая футболка и штаны, которые, кажется, не меняли как минимум неделю. Тёмные круги под глазами на пол-лица. В руке пустая на треть бутылка пива. Девушка оглядела Измайлова с ног до головы внимательным грустным взглядом и, потом не выдержав, крепко обняла его. – Ох, Гриш... – вздохнула она, с трудом сдерживая собственные слёзы. Было невыносимо видеть друга таким поломанным. Парень не обнял её в ответ, но и не отстранился, позволив ей передать всю свою поддержку и тепло через их прижатые друг к другу тела. Он знал, что ей тоже это нужно. Крис оторвалась от него и, кивнув на бутылку в руках, произнесла со слабой усмешкой: – Я ожидала увидеть что-то покрепче. На лице Гриши даже появилось кривое подобие улыбки. – Ника вчера всё вынесла... – ответил он осипшим голосом. – Всё-таки как хорошо, что есть братья и сестры... – снова попыталась пошутить девушка, но парень уже ушёл вглубь квартиры, предоставляя право закрыть входную дверь своей гостье. Кристина вошла в совмещённую с кухней гостиную и деликатно огляделась, напряжённо вглядываясь в покрывающий пространство полумрак. Измайлов уселся на диван, широко расставив ноги, и, отхлебнув пива из горла светло-коричневой бутылки, уставился стеклянным взором вперёд себя. Потом будто снова согнувшись под тяжестью накатившего, он опустил голову и уронил её на сложенные на коленях руки. Крис хотела было подойти и дотронуться до него, погладить по волосам, успокоить как маленького ребёнка. Но парень вдруг обхватил голову руками, будто прячась и пытаясь защититься от рвущих его на части чувств, и хрипло простонал: – Мммм... Кристина посмотрела на него, борясь с подкатившими к горлу слезами, и, сделав пару глубоких вдохов, произнесла, почти справившись с дрожью в голосе: – Гриш, так нельзя... Сколько дней уже прошло. Ты себя убиваешь... Несколько секунд Измайлов не отвечал, будто не слышал её, погрузившись в странный транс с переплетёнными вокруг своей головы руками. Потом всё же приподнял взъерошенную голову и, хмуро уставившись куда-то в пол прохрипел обвиняюще: — А почему тебе сейчас не хуёво? Вы же дружили! Почему ты стоишь там такая спокойная и понимающая, как всегда готовая помочь, а я не могу вздохнуть?! А, Крис?! – на последних словах он сорвался на крик. На несколько мгновений квартира погрузилась в звенящую тишину. Гриша смотрел девушке в лицо с отчаяньем в глазах. По её щекам, как и по его, катились слёзы. – Я любил её, – неожиданно тихо хрипло сказал он. – Я знаю, – ответила Кристина, наконец, подходя ближе и присаживаясь рядом с ним. — Мне тоже очень грустно, что её нет. И если бы ты заметил что-то ещё кроме собственного горя в те первые дни, то увидел бы, как мы все были расстроены. Никто тебя в этом не обвиняет, тебе сейчас очень тяжело. Но нельзя убивать самого себя. Нужно продолжать жить. Мы падаем, но нужно вставать и идти дальше, ради нас самих и ради тех, кому мы дороги. Ты нужен Нике, ты нужен нам всем, – она тихонько приобняла его за плечо, осторожно склонив голову парню на плечо. Измайлов, наконец, повернул свою голову к девушке и едва слышно ответил, глядя на неё с благодарностью: — Спасибо, Крис. Она тепло улыбнулась. – Тебе надо выбраться отсюда. Прогуляться, пойти куда-то, где тебе станет легче. Хочешь, я составлю тебе компанию? — мягко спросила подруга. Гриша ничего не ответил, что она расценила как "Нет", но другого она пока и не ожидала, он ещё не готов. — Тогда, пожалуйста, хотя бы включи телефон. Меня заколебало слушать твой автоответчик, – Крис аккуратно поднялась с дивана, оправляя юбку, и, деликатно прокашлявшись, произнесла с улыбкой: – И я, конечно, не изнеженная принцесса, но тебе определённо нужно принять душ. – она снова тепло улыбнулась с проблеском весёлых огоньков в глазах и, дождавшись слабой тени улыбки от Измайлова, поцеловала его в щёку и пошла к выходу из квартиры, напоследок снова напомнив: – Включи телефон. Есть много людей, которым ты не безразличен. *** Алиса с довольным видом возвращалась по коридору отдела в свой кабинет. Сегодня должен был быть чрезвычайно продуктивный день. Арестованный вчера мудила, который всех работавших с ним оперов достал своими проклятьями, в то же время в первые десять секунд сдал всех своих корешей в обмен на предложенное смягчение условий будущей отсидки. Благодаря этим показаниям, опера собирались совершить сегодня обширный рейд по небольшим лабораториям по производству наркоты. Она вошла в оперской кабинет, широко распахивая дверь и окидывая удовлетворённым взглядом почти готовых к выезду парней, уже одетых в бронежилеты и разложивших оружие на столах. Сама Алиса тоже облачилась в броник и начальственным тоном обратилась к оленям: – Так, все готовы? Олег, поведёшь, — она перекинула Елисееву ключи от машины. – Только дворами придётся ехать, на главной дороге полная жопа сегодня. Что за город, ёпта. Не разгонишься... — Да там взрыв был ночью на каком-то предприятии на окраине. Пол города перекрыли, чтобы туда технику доставить, – прокомментировал Олег, забирая свои стволы со стола и направляясь к двери. – Мм, – задумчиво промычала девушка, вспомнив разбудивший её загадочный ночной хлопок, который тут же напомнил ей об отложенном разговоре, и проводила выходящих из кабинета парней взглядом. Рыбкина подождала, пока за операми закроется дверь и, решительно выдохнув, достала свой телефон и, за пару секунд найдя нужного абонента, нажала на кнопку вызова. Не получив ответа и практически сразу подключившись к голосовой почте, девушка дождалась звукового сигнала и, взяв секундную паузу, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, начала говорить: – Привет, Гриш. Как ты? Кхм, – она осеклась, – Глупый вопрос. Я... – Алиса вздохнула. – Я не знаю, что сказать тебе, чтобы хоть как-то помочь. Я никогда не была особенно сильна в подобных речах. Это к Крис надо, – она усмехнулась. – Я знаю, мы давно не общались. И я даже не уверена, хочешь ли ты слышать меня в данный момент. Но... Я хочу, чтобы ты знал, что я рядом. Когда тебе тяжело или легко... Просто помни, что ты не один. Я всегда рядом, если нужна тебе... Монолог девушки прервал монотонный писк окончания записи сообщения, что по её мнению произошло очень вовремя, потому что она совершенно не знала, что ещё сказать. Рыбкина ещё с пару секунд смотрела на светящийся экран с фото улыбающегося Измайлова над его телефонным номером, а потом, слегка кивнув самой себе, заблокировала смартфон и убрала в карман, поспешно выходя из кабинета. *** Измайлов неуклюже опустился с только что включенным телефоном на один из кухонных стульев, игнорируя бесконечную плеяду звуковых сигналов о пропущенных звонках и ворвавшихся в, наконец, оживший гаджет сообщениях. Практически не глядя смахнул все пропущенные, без особого интереса пролистал вереницу сообщений, не открывая ни одно из них. Потом зашёл в голосовую почту и, не обращая внимания на все остальные записи, уставился взглядом на одну единственную строчку. Он вздохнул как-то поверхностно и отвёл глаза к окну с пробивающимся сквозь тонкую щель между шторами послеполуденным солнцем. Задержав там взгляд на несколько секунд, всё же повернулся обратно к телефону и, нажав на строчку с именем Алиса Рыбкина, поднёс гаджет к уху. " – Привет, Гриш..." Её голос одновременно оглушил и моментально успокоил, разрушил и тут же собрал по кусочкам обратно. Едва дыша, парень дослушал сообщение, после чего положил телефон на стол со смешанными чувствами. После чего снова включил запись подрагивающими пальцами, на этот раз ставя её на громкую связь. Под звуки её голоса Гриша поднялся, слегка пошатываясь, и, подойдя к окну, вдруг распахнул тяжёлые шторы. Зажмурясь и инстинктивно отшатнувшись от неожиданно яркого света, парень чуть не грохнулся на пол, ослабленный многодневным вливанием в себя спиртных напитков различной крепости, отсутствием нормального сна и питания. Запись снова кончилась. Сщуренными в тонкие щёлочки глазами Измайлов смотрел на буйство тёплых красок за окном и понимал, что хочет выбраться из тьмы, которая находилась позади него. Он подошёл обратно к столу и снова взял в руки телефон, открывая контакт Алисы. Гриша неожиданно нежно провёл большим пальцем по её имени на экране и улыбнулся совсем маленькой и кроткой улыбкой. *** Не особо церемонясь, Рыбкина засовывала в машину очередного задежанного, чуть наклонив ему голову уверенным движением руки, когда почувствовала вибрацию своего телефона в заднем кармане джинсов. Захлопнув дверь за усаженным в служебный автомобиль преступником, девушка достала аппарат из кармана и посмотрела на имя звонившего. На секунду зависла, поняв, кто именно это был, но уже в следующее мгновение была отвлечена голосом одного из оленей, зовущих её разбираться с двумя остальными задержанными. – Иду, – коротко бросила она, убирая телефон с уже прекратившимся звонком обратно в карман и направляясь к своим операм, пряча лёгкую улыбку в уголках губ. Она перезвонит ему позже... Не хотелось говорить с ним впопыхах. Поэтому Алиса решила сперва закончить со всеми делами и арестами на сегодня, приехать домой и уже оттуда позвонить Измайлову, когда их точно никто не побеспокоит. Рыбкина мельком взглянула на небо, щурясь от яркого солнца, и слегка нахмурилась, заметив лёгкую дымку в воздухе. И, уже подойдя к оленям с задержанными, застала комическую сцену. Опера, принюхиваясь и подозрительно поглядывая друг на друга и на двух находящихся под стражей мужиков, вертели головами. – Чем воняет? – сморщил нос Олег. И кинулся на так некстати глупо улыбнувшегося Котельникова, ощутимо толкнув коллегу в плечо: – Димон, это ты что ли? Опять?! Арестованные мужички, скривив лица, осторожно отодвинулись от полицейских, насколько это было возможно в условиях задержания. Рыбкина закатила глаза на спорящих между собой коллег и устало произнесла: – Дебилы, от вас даже преступники шарахаются, – она резко дёрнула за собой одного из задержанных и повела к машине, уже по пути выкрикивая парням: – И заметьте, не из-за ваших профессиональных навыков! Олени слегка пристыженно переглянулись между собой. Олег всё ещё не сводил подозрительного взгляда с друга. – Да не я это, – в который раз оправдывался Котельников. – Горит что-то, воздух дымит... *** Измайлов открыл квартиру и зашёл внутрь. Он не помнил, откуда к нему попали ключи. Все воспоминания сейчас были размыты, покрылись за последние дни слоем виски и дымным налётом. Гриша аккуратно закрыл дверь и остановился, чувствуя странное смятение в душе. Зачем он сюда приехал? Зачем зашёл? Он прекрасно знал, что её тут нет. Шумно выдохнув, он аккуратно разулся и, оставив обувь при входе, прошёл внутрь квартиры. Последовав дельному совету Крис, ещё будучи дома, он, наконец, принял душ и побрился, переодевшись в свежую чёрную футболку и джинсы. И сейчас чувствовал себя чуть лучше хотя бы физически. Гриша огляделся. Всё та же обстановка, как он её помнил, гитара на стуле у окна, небольшой диван с цветастым пледом, телевизор и несколько больших коробок в углу. На кресле небрежно висит та самая красная клетчатая рубашка, которая была на ней в день их знакомства и в которой она так круто сделала его у Яковлева. Никогда не знавшая занавесок на окнах квартира была окутана тёплым мягким светом заходящего за соседние высотки солнца. Кажется, Крис была права, и у него действительно есть место, в котором ему может стать легче. И Ника права, ему нужен человек, который может вытянуть его из чёрной дыры, в которую он себя зарыл. "Проблема в том, сестра, что единственный человек, который может это сделать, это Алиса..." *** Когда после долгой и изнуряющей поездки через брутальные Московские пробки рекордной длины Рыбкина, наконец, подъезжала к дому, на город уже опустились сумерки. Но почему-то усталость, накопившаяся за этот длинный день, куда-то улетучилась, стоило девушке вспомнить про телефон с одним пропущенным звонком за сегодня. Алиса снова улыбнулась сама себе, зная, что наберёт его номер, как только войдёт в квартиру. Девушка в нетерпении слегка тарабанила пальцами по рулю, стоя на последнем светофоре перед домом. Она снова улыбнулась, вспомнив своих оленей, которые несмотря на то, что постоянно отмачивают какую-то дичь, сегодня здорово помогли ей с арестами. Всё-таки хорошо она их натаскала. Хоть и олени, но уже свои, родные. Рыбкина усмехнулась подобным сентиментальным мыслям, заезжая в свой двор. Она припарковала машину, обратив внимание, что уже действительно довольно поздно, раз не видно привычных мамашек с детьми на качелях и перемывающих косточки, в том числе и ей, бабулек. Выключив зажигание, капитан выбралась из автомобиля, и только захлопнув дверь поняла, нет, почувствовала годами натренированным чутьём, что рядом с ней кто-то стоит. Ощутив угрозу, она машинально развернулась, на автомате поднося руку к рукоятке Глока. Но уже через секунду поняла, что опоздала. Буквально на мгновение прямо перед собой она увидела тёмную фигуру в капюшоне, скрывающем бОльшую часть лица, и с пистолетом на взводе, нацеленном прямо на неё, но вместо страха испытала только странное обречённое понимание неизбежного. Потом были три громких хлопка и жгучая разрывающая боль в груди. Девушка рухнула на сухой ещё тёплый от дневного солнца асфальт, краем глаза уловив, как быстрым бегом удаляется в тёмноту только что стрелявший в неё человек, и попыталась пошевелить пальцами, чтобы добраться до своего телефона, но тело будто сковало невидимыми цепями. Она чувствовала, как силы выливаются из её тела, покрывая всё вокруг горячей липкой кровью, чувствовала её запах, перемешанный с запахом пороха и горящей резины. Одна секунда. Время утекало в асфальт тёмной вязкой жижей. Две. Не было сил делать что-либо, сопротивляться, дышать... Три. Алиса устало закрыла глаза, позволив тяжёлому обволакивающему сну окутать её сознание. *** Гриша не знал, сколько точно он пробыл в её квартире. Может, час или два. Просидел на маленьком диванчике, практически не шевелясь всё это время, будто боясь потревожить благодатную тишину и то хрупкое спокойствие, которое появилось в нём с момента прихода сюда. Только когда комната погрузилась в вечерний полумрак, парень поднялся и, движимый внезапным порывом, распахнул дверь на балкон, подходя к окну. Он уставился вниз в тёмноту двора, будто бы и правда мог что-то разглядеть, будто бы мог видеть, как она подъезжает к дому, паркуется и идёт к подъезду своей пружинящей походкой. Измайлов вдруг отпрянул от окна, опять почувствовав, как грудь сжало в тиски, не давая ему дышать. Практически выбежал с балкона, с силой хлопнув дверью, будто пытаясь запереть только что снова проснувшееся кровожадное чудовище, пришедшее по его душу. В полной темноте Гриша стоял, глядя куда-то в пол и стараясь перебороть сильнейшее желание снова напиться. Усилием воли всё же взяв себя в руки и почувствовав проблески возвращающегося здравого смысла, он неспеша подошёл к большой напольной лампе и, дёрнув за тонкий шнурок, озарил комнату мягким приглушённым светом. Потом, следуя только что сформировавшемуся какому-то внутреннему плану выбрал одну из коробок среднего размера из стоящей в углу башни и, раскрыв её, поставил рядом с диваном. Парень достал телефон из кармана и быстро пройдясь по экрану пальцами, нашёл нужную строчку и включил запись, поставив её на громкую связь. " – Привет, Гриш..." – голос Алисы разнёсся по полупустой квартире, вновь наполняя её жизнью. Измайлов улыбнулся. Сообщение, которое она записала почти две недели назад, чтобы поддержать его из-за развода с Алёной. Всего за несколько часов до того, как её убили во дворе собственного дома по наводке арестованного ей же накануне упыря, который из мелкой мести за порушенный бизнес решил лишить человека жизни. Вот так просто. Она лежала там, истекая кровью, пока он ждал дома ответного звонка от неё. Вместо неё уже ночью неожиданно позвонил Володя, взрослый мужик, который, судя по голосу, рыдал уже который час. Измайлов действительно плохо помнит те первые дни. Ему было плевать на всё и всех, хотелось бить, крушить или просто самому сдохнуть, чтобы больше не чувствовать те затопляющие и не дающие ему дышать эмоции. Ника, которая уже и забыла его таким, шокированная реакцией на смерть человека, о котором заботилась меньше всего, пыталась что-то сделать, как-то помочь, но, кажется, делала только хуже, так как просто не понимала. " – Я не знаю, что сказать тебе..." Гриша осторожно взял в руку красную рубашку с кресла и, слегка сжав материю, нежно провёл по ней пальцами, будто касался не её, а самой Алисы. Он положил предмет одежды себе на колени, не в силах расстаться, тут же потянувшись за ярко-красной гитарой, восседающей на своём законном месте. Не смея даже дотронуться до струн, парень аккуратно, будто сокровище, опустил гитару на дно коробки. И следом всё же положил рядом рубашку девушки, с трудом отрывая от неё пальцы. " – Я хочу, чтобы ты знал, что я рядом... " Измайлов откинулся на спинку дивана и, оглядев комнату, вдруг улыбнулся, игнорируя струящиеся из глаз слёзы. Она действительно всё ещё была рядом. И в который раз снова вытаскивала его из тьмы, ничего не прося взамен. " – Просто помни, что ты не один..." Гриша посмотрел на всё ещё светящийся экран телефона, когда сообщение закончилось и, в первый раз за последние дни вздохнув полной грудью, произнёс в воздух с ещё витавшими там словами девушки: – Я помню, Алиса. Спасибо тебе... Он проведёт сегодняшнюю ночь в её маленькой квартирке, впервые за две недели не нажравшись в хлам, окружённый её запахом и бархатным голосом. А с утра, забрав коробку с бесценным грузом, навсегда попрощается с этим местом, ведь её тут больше нет. Она всегда будет рядом с ним, в его сердце, она обещала.