Провинившийся мальчишка

Часы, что стояли на прикроватной тумбочке, показывали 2:17 ночи. Комната была поглощена тьмой, лунный свет не был способен пробиться через столь плотные шторы. Хозяин квартиры долго ворочался в кровати, но вскоре сел на край. Он молчал. Его голова была забита лишь одним человеком. И это губило Эриха изнутри.   Уснуть он так и не смог. Продержаться весь день на ногах помогал лишь горький кофе. И, пожалуй, желание увидеть предмет своего обожания. Хотя бы одним глазком.   После множества безрезультатных попыток разобраться с документами Эрих взглянул на карманные часы. - Десять вечера... Нужно идти - тихо сказал Реруген.   Кое-как он спустился по лестнице и вышел из здания Штаба. Он успел пройти около десяти метров, как вдруг. - Стой - донеслось за спиной. В миг Эрих замер на месте. Его ноги стали ватными, отказывались его держать, руки затряслись, словно он жутко замёрз, на лбу выступила пара капель пота. Сзади были слышны медленные шаги.   Спустя ещё несколько секунд человек положил ладонь на плечо окаменевшего Реругена. - Неважно выглядишь. Заболел? - спросил голос. - Я... Нет, вроде бы - ответил Эрих, поворачиваясь в сторону человека. - Позволь мне проводить тебя до дома. Мне бы не хотелось, чтобы ты упал где-нибудь на дороге - продолжал голос. - Если... видите в этом необходимость, генерал Цеттур - произнёс подполковник, сглатывая ком в горле.   Генерал посмотрел прямо в карие глаза Эриха. „ Словно в душу заглядывает... Это так... Приятно... “ - подумал Эрих, но мигом отвёл взгляд в сторону. - Пойдём? - спросил генерал. - Да, пойдёмте - ответил Реруген. Они шли по улице молча. Тишину нарушали лишь сверчки, что летали и радостно стрекотали. Тёплый летний ветер весело играл с волосами наших героев. Спустя десять минут они остановились. - Я... Поднимусь до квартиры сам. Спасибо, что проводили - смущённо поблагодарил Эрих. - Тогда доброй ночи - ответил Ганс, развернулся и пошёл домой. Но Эрих не спешил заходить. Он смотрел вслед уходящему генералу. Ему было как-то не по себе. Реруген не знал, сколько простоял. Но когда фигура Ганса начала теряться в темноте улицы, в груди у Эриха что-то щёлкнуло. Сердце начало бешено колотиться, кровь ударила в виски, а пальцы на его ладонях начали дёргаться.   И именно в этот момент Эрих сорвался с места и за несколько десятков секунд догнал генерала, схватил его за правую руку и...поцеловал. Так робко и так неумело. Все это произошло за четыре, а может быть и за две, секунды.   На его щеках выступил яркий румянец, и он сжал штанину и опустил голову, словно провинившийся мальчишка. - Я...Я п-просто...- не мог закончить Эрих - люб... В эту секунду Ганс подошёл и к Реругену, что есть силы, обнял его. - Я понял... Я понял - ответил генерал, при этом гладя по спине юного Эриха.   Сколько они простояли так посреди тёмной улицы? Две минуты? Или, быть может, целый час? В любом случае, двум любящим сердцам никто не посмел мешать.