Злейший друг

Белокурая красавица медленно ступала по тронному залу. Вот она, цель, только руку протяни! Но стоил ли проклятый престол поломанных судеб, погибших за него людей, да и не только? Девушка не знала. А если бы и знала, то твердо бы ответила: «НЕТ». Миссандея, Дрого, сын, мать, брат и отец… Череда воспоминаний вихрем закружилась в голове. Вот Дени стоит обнаженная перед высокомерным Визерисом, не имея возможности прикрыть наготу и выслушивая грязные оскорбления в свою сторону. До чего же ей хотелось врезать ему, кто бы знал! Но нельзя: единственный родственник, к несчастью. В тот момент девушку невыносимо душила обида — ее, дочь самого Таргариена, смешивали с дерьмом, да ни кто-нибудь, а родной брат! Когда Дрого, ее горячо любимый Кхал, вылил распоясавшемуся Визерису на голову расплавленное золото, сердце Дени даже не ёкнуло. Столько унижений и гадостей, сколько она услышала от него, даже от врагов было бы легче принять. Правду говорят — самый злейший друг, это тот, ближе кого у тебя никого нет. Картинка в голове сменилась на смерть Миссандеи. Миссандея, юная дева из Астапора, которая никогда прежде не знала свободы… Ставшая наперсницей кхалиси, ее правой рукой, а впоследствии и подругой. Вместе с Матерью Драконов освободившая Залив Работорговцев, прошедшая огонь, воду и медные трубы и так бесславно казненная Серсеей. «Будь ты проклята, мерзкая гарпия!» — жгучие слезы против воли хлынули из глаз Дейенерис. Дрого, любимый варвар и действительно преданный муж. Сначала девушка его боялась и даже ненавидела, во многом благодаря усилиям братца. Однако прижившись в кхаласаре, Дени поняла, что дотракийцы на самом деле — не звери. Да, может, не столь умны и интеллигентны, как остальные жители Вестероса, но уж точно не чета самовлюбленной знати… Идея задушить мужа подушкой пришла к Бурерожденной в момент отчаяния. Она понимала, что без кхала ей не добиться своей цели. Женщин-вождей не признавали, а вернуться и предъявить права на престол девушка не могла, не имея за спиной поддержки. Поэтому ей пришлось стать такой, какой она являлась сейчас. Жестокой, холодной, циничной. Не случись горя с мужем и сыном, кто знает, как повернулась бы судьба? Задумавшись, Дейенерис не услышала, как сзади подошел Джон. — Что скажешь? Вздрогнув, девушка повернулась к возлюбленному. — Я добилась, чего хотела, но совершенно ничего не ощущаю. Ни радости, ни счастья, ни — че — го. Мне казалось, верни я власть, все стало бы по-другому. Но нет, я…не справилась. Брюнет непонимающе уставился на будущую королеву. — Я тебя не понимаю. Ради чего тогда ты сожгла Гавань, захватила столько городов? — Я изменила самой себе, Джон. Я верила, что смогу стать справедливее, чем Серсея, мой отец, Баратеон. А теперь вижу, к чему привела моя жажда власти… Резко замолчав, Дейенерис неотрывно смотрела вдаль — ей совсем не хотелось больше раскрывать душу. И без того Сноу услышал то, что ему не предназначалось вовсе. — Знаешь… Дени, я не буду тебя отговаривать. Но что ты собираешься делать дальше? Кому достанется трон? Таргариен долго не отвечала — собиралась с мыслями. В конце концов, отказываться от цели было не в ее правилах, поэтому, подойдя к сводному брату, девушка крепко обняла его. Удивленный такой нежностью, Сноу доверительно прижался к ней. Так пара стояла довольно долго, не в силах оторваться друг от друга. Наконец Дейенерис прошептала. — Ты будешь самым лучшим правителем Семи королевств, я знаю. Никто не сможет обуздать Железный Трон лучше тебя. А мне пора, прости. Ошеломленный Джон остался стоять как вкопанный — не в силах помешать сестре, он вынужден был с горечью наблюдать, как та седлает Дрогона. Матерь Драконов изо всех сил старалась доиграть роль непробиваемой до конца, хотя внутри все разрывалось от боли. Она знала, что это их последняя встреча и отныне королю Джону Таргариену и ей не суждено увидеться. Поглаживая шершавую спину Дрогона, Дейенерис медлит — мгновение разлуки страшит сильнее смерти. Хочется запомнить каждую морщинку, каждую ямочку любимого, пусть и провели они не так много времени вместе. Уже не скрывая, кхалиси утирает бегущие слезы тыльной стороной ладони. Чтобы окончательно не сломаться, девушка дает команду дракону, и тот срывается с места, тяжело хлопая крыльями. Стремительно уменьшалась ненавистная Гавань, место, где погибли дорогие ей люди, место, где осталась часть ее души. Все дальше и дальше «сын» уносил Бурерожденную туда, где все и начиналось — на Драконий камень…