Двигается
Из всей верхней летней одежды, что существует в мире, я предпочитаю бомберы. Ярких цветов, шелковистые на ощупь, с интересными и красочными вышивками. Этот элемент образа придавал мне пафоса, внутренней силы, что ли… Точно скажу, что куртка прибавляла уверенности. В ней я представляла себя героиней японского боевика про местные мафии, учитывая отдельную и правдивую историю бомбера в Японии. Если память мне не изменяла, он был излюбленным предметом гардероба женских криминальных банд. Однако я, каждый раз надевая это, не ощущала себя приверженцем подобных групп, скорее положительным героем, внедрившимся в самые глубины человеческой непорядочности и жестокости. В общем, не одобряю преступность, бандитов и все, что с ними связано. Итак, выяснилось, что мне не к лицу джинсовые куртки, которые я осмелилась примерить только ради разнообразия. Лето в нашем городе всегда жаркое, и летние ночи — соответственно. Правда, с наступлением темноты никакого палящего солнца, естественно, не наблюдалось. Сказано все это для того, чтобы дать понять тем, кто решится прочесть рукопись, что в летнее время можно было ограничиться легкой одеждой. Пресловутые «джинсовки» превращают меня в громилу. Отмечу, что некоторым девушкам и женщинам подходит вид грозного шкафа, как бы ни странно и отталкивающе это не звучало. Я же подпадала под иную категорию: девушке предназначено с рождения амплуа худощавого существа, похожего на пациента, поглощаемого болезнью. Куртка же из меня делала мертвеца-великана. Примеряя в первом, сияющим хромированными поверхностями и белизной, попавшимся на глаза отделе одежды в ближайшем торговом центре одеяние из денима, на рукавах которого были вышиты желтыми и розовыми нитками два рожка мороженого, мозг непрестанно отдавал команды искать бомберы. «Что в ступе воду толочь» — подумала тогда я. Было пройдено достаточно торговых точек, но так и не решилось, какая куртка пилота сослужила бы долгую службу. Сидя на белой скамейке возле цветущего сада или парка, я озадаченно, даже растерянно озиралась по сторонам. Затем произошло нечто, от чего мое сердце екнуло. Настолько сильно увлеклась размышлениями, какой магазин еще стоит посетить, что не заметила, как ко мне подошла какая-то женщина. — Наведайтесь в гости в «Невероятные штучки», мисс. Я вздрогнула и невольно издала звук удивления. — Да не вздрагивайте вы так, милейшая. Я всего лишь… как бы выразиться? Своего рода промоутер, — спокойно прокомментировала мой испуг незнакомка. Блуждающий взгляд проскользнул по внешности промоутера. Немолодая женщина, старающаяся изо всех сил замаскировать свой возраст косметикой, в бежевом расстегнутом пальто и легком струящемся платье оттенка шампанского, на котором блестели цветы из золотистых блесток. Как-то слишком празднично для работы. Ее чересчур большую голову обматывал тонкий бежевый платок. Кое-что вызывало беспокойство: едва видимые бледно-красные пятна на лице, как будто оставленные помадой. Возможно, я придираюсь, и это всего лишь признаки аллергии или еще какой кожной дряни. Незнакомка в пальто все не унималась: — Все же обязательно посетите магазин «Невероятные штучки», что рядом с новым алкомаркетом. В котором еще алкоголь разлит по необычным бутылкам. Ну вы видели, наверное. Промоутер достала из кармана пальто рекламный флаер и помахала им перед моим лицом. Его отличительной чертой был логотип-трапеция. В центре фигуры вырисовывался венок из сорняков и полевых цветов. Что же, если мне действительно так трудно угодить, и с ассортиментом в уже посещенных местах худо, возможно, стоит проведать предложенное место. В конце концов в действиях этой женщины не чувствовалось дурных намерений. Она всего лишь рекламирует магазин, выполняет свою работу. — Хорошо, — соглашаясь, кивнула я пиарщице. — Спасибо. И удачи. Затем она удалилась, скрывшись в зеленой листве парковых берез. Когда я прибыла туда, куда было нужно, первое, во что вцепились глаза — массивные ряды деревянных построек, образующих квадрат. Он был огорожен белой изгородью. Я вошла в нутро через такую же белую арку, которая обычно блокировалась двустворчатой решеточной дверью. В целом же «Невероятные штучки» представлял собой рынок с деревянными ларьками без оконных стекол. Между забором и нагромождениями строений фиолетового оттенка росли клумбы с георгинами, львиным зевом, гладиолусами, календулой, астрами, петуниями. Казалось, в цветочном ковре переплелись все цвета радуги. Вся территория рынка была накрыта лиловым навесом, поэтому вовнутрь проникал свет подобного оттенка, отчего лица людей были озарены светло-сиреневым. Посередине рыночной площади стоял не функционирующий колодец, выложенный из белых кирпичей. Мне краем глаза удалось рассмотреть лишь черное пространство, как будто не имеющее дна. Один из продавцов окликнул меня скрипучим голосом, велев отойти от колодца, по причине того, что якобы данная часть рынка опасна. — Не дай бог, вы сорветесь вниз, — проскрипел торговец. На прилавках располагались разные товары: от заколок до ковров. Из всего хлама я заметила оригинальную по дизайну банку-светильник, за стеклом которой плавали светящиеся разноцветные медузы, и музыкальную шкатулку, поверхность которой складывалась из зеленой и желтой мозаики. Мне позволили внимательно изучить товар. Открыв крышку и покрутив за ручку, я узрела, как паук в котелке, сжимающий мохнатой лапкой трость, затанцевал. До ушей донеслась мелодия. Настолько прекрасная, что она не поддается описанию. Впоследствии я нашла ларек, таящий в своем нутре нужный мне бомбер. Хотелось отыскать нечто особенное — получила. Со стороны куртка выглядела очаровательно: рукава окрашены в пастельно-голубой цвет и расшиты маленькими парчовыми синими кружками; остальная область — пастельно-фиолетовая, украшенная уже сиреневыми кругами из того же материала; справа, рядом с молнией-застежкой, выписывалась буква «П» из салатовых сердец; также рукава были оторочены бледно-голубым кружевом; сзади простиралась неоновая, будто сияющая, вышивка. Это была женщина с голубыми глазами, как у персонажей японских мультфильмов. Ее коричневые волосы коротко стрижены и уложены волной, как у женщин из двадцатых годов. Голову обхватывала диадема из ярко-розовых камней, в центре которой крепилось бледно-розовое перо. Веки обрамляли густые ресницы, их кончики были словно посыпаны серебром. Губы накрашены ярко-розовой помадой. Женщина носила светящееся розовым боа, обвивающее шею, которую украшал чокер, якобы полностью сделанный из ослепительных бриллиантов. В душе объявилось ощущение, что, может быть, я совершу ошибку, если куплю бомбер, не раздумывая, будучи одурманенной мнимой роскошью одеяния. С точки зрения практичности, прагматичности и вообще здравого смысла, она не способна сохраниться надолго. Со временем все стекляшки, вся мишура придут в негодность. Однако мне еще нравилась весьма демократичная стоимость вещички. В общем, не мешкая, купила бомбер. Перед тем, как выйти за пределы рынка, надела бомбер и, пребывая в радостном расположении духа, отправилась в свою квартиру, располагавшуюся в отстроенном новом квартале.***
Сняв бомбер, я увидела, что мои руки покрылись гнойниками, хотя ничего не предвещало подобного поворота событий. В животе возникло неприятное сосущее ощущение, кожа покрылась мурашками. Я оглянулась в сторону распластавшейся на кровати куртки. Вышитый портрет изменился в выражении лица: теперь оно не улыбалось, а с безразличием смотрело в никуда. Далее началось безумие: могу поклясться, что женщина в боа моргнула. Изо рта вырвался нелепый звук испуга, при иных обстоятельствах показавшийся бы многим смешным. Я зажмурилась, затем по прошествии нескольких секунд, раскрыв глаза, передо мной предстало ужасающее зрелище: глазницы женщины превратились в два черных круга-пропасти, открытый рот увенчался двумя рядами окровавленных клыков. Пасть разверзлась. Из нее зияла непроглядная чернота. Дрожь прошлась волной по телу, и я вскрикнула, при этом потеряв равновесие. Прикладывая огромные усилия воли, мой взгляд осмелился устремиться на проклятое одеяние, после чего пришло осознание, что рисунок оставался прежним, без каких-либо изменений. Тело трясло, а еще меня тошнило. То, что произошло не поддавалось никаким законам логики. Но вполне возможно, что это был симптом нарастающего безумия. Никогда ведь не знаешь, когда сойдешь с ума и отчего. Побочный эффект человеческой жизни. Неясно как, но я оказалась перед раковиной и обливалась холодной водой. Вероятно, причиной кошмарного видения являлось всего лишь переутомление. Но, умывшись, и возвратившись в спальню, мною была обнаружена страшная находка: бомбер сдвинулся с места немного левее от подушки. Сердце содрогнулось. Что бы ни происходило, это не охватившее сумасшествие. И мне очень не хотелось разбираться, даже знать, почему начался этот ужас. Паника все возрастала, но способность принимать моментальные решения не пропала. Схватив пальцами жуткую тряпку, я выбежала из квартиры и метнулась вниз по лестнице, чтобы выкинуть злополучную покупку в мусорный бак. Даже не удосужилась запереть входную дверь в квартиру.***
Этой ночью мне снился кошмар. Я разглядывала луг, на котором росли странного вида цветы, выделяющие синюю слизь. Стебель, лишенный листьев, у растения был словно отлит из какого-то металла неопределенного цвета. Соцветие — звездообразное, студенистое и желтое. Простиравшийся простор заполнял голубоватый туман. В центре луга стоял банкетный стол, заставленный омерзительными блюдами: костяные тарелки со слизнями, бесформенными жирными рыбинами без глаз, зеленого оттенка; кубки из птичьих черепов. Чаши наполнял желудочный сок. Конечно, я не смогла бы так просто разобрать содержимое посудин, находясь в условиях, лишенных флюидов страха и безумия, но в те минуты во мне пульсировала непонятная сила, помогающая совершать невероятные вещи. Сначала я не заметила это: во главе стола восседал безобразный монстр. Оно являло собой образ коренастой и бледной, как бумага, образины. К его перебинтованному туловищу присоединялось шесть паучьих лапок, перебиравших отвратительную пищу. Оно имело копну длинных растрепанных волос черного цвета. На белой морде застыла маска тупого безразличия. Из приоткрытого рта выглядывал окровавленный клык. Глаза — два черных круга. Мне почему-то внезапно пришла мысль, что само существование этой мерзости есть насмешка над всем светлым и добрым в мире. Тварь недовольно заурчала, после чего я проснулась в холодном поту, крича во весь голос. Первым, на что упал заспанный взгляд, был бомбер, спиной свисающий с торшера, с красующейся вышивкой. Женщина нахмурилась, склоняя голову на бок. Мне не удалось удержать вопль. Кошмар и не думал заканчиваться. Я попыталась подняться с кровати и включить свет, хоть что-нибудь предпринять, но ничего не вышло. К своему ужасу, нагрянуло осознание, что не получалось и пальцем пошевелить. Невидимые оковы, больно обжигающие морозом кожу, окутали обмякшее тело. Неожиданно куртка вспорхнула будто птица, далее уже приземлилась на стуле, стоявшим напротив моей кровати. Лицо вышитой женщины исказила широкая улыбка, блистающая рядами мелких клыков, глаза ее выпучились, а их радужка исчезла, уступив место сплошной черноте. Кудрявая голова медленно высовывалась из плоского пространства. Я сделала усилие выпустить крик, но он словно застрял в горле. Только и удавалось делать, что издавать сипение. Вскоре из сатиновой плоскости показались чрезмерно худые руки. Настолько худые, что они походили на прутья. А затем выползла остальная часть чудища: истощенное тело, по сути, являвшееся прутом, из которого произрастали палочки-ноги и палочки-руки. Все это безобразие обвивало болтающееся боа. «Женщина» вызывала ассоциации с гипертрофированной карикатурой или незавершенным рисунком, на котором проработаны лишь шея и голова. Она медленно ползла в мою сторону, а мне оставалось только молиться всем известным богам, что закончилось безуспешно. Страх отнял умение думать. Казалось, что раньше меня убьет удушье или остановка сердца, нежели чудовище. И теперь ее «руки» с длинными спичками-пальцами схватились за край матраса, чтобы поднять туловище…***
Чем бы оно ни было, но тварь уже склонялась над лежавшей девушкой с вытянутым и посиневшим как у мертвеца лицом. Выползшая женщина продолжала улыбаться. Она приблизилась к жертве, подвигала головой в разные стороны, а потом выпустила из скалящейся пасти громогласный вой. На клетчатые зеленые обои выплеснулась кровь.***
Утром девушку должна была навестить подруга. Посетительница сначала долго звонила, усиленно давя пальцем в дверной звонок, потом колотила по двери. При этом в ее душе нарастала тревога. Хозяйка квартиры сообщила бы ей, если бы она планировала куда-нибудь уйти. Тут-то подруга и заподозрила неладное. Она позвонила родственникам девушки и в полицию. После того, как проход разблокировали усилиями двух полицейских, все они смогли с невиданным ужасом лицезреть порезанное на аккуратные кубики тело Эйлин Грин.***
В злополучный день, когда Эйлин Грин купила бомбер, от ее взгляда не укрылось нечто странное в продавцах «Невероятных штучек». Их глаза были прикрыты разными аксессуарами: то солнцезащитными очками, то козырьками бейсболок, то капюшонами. А еще в этом месте не выставляли на продажу зеркала, потому что тогда бы забредшие покупатели смогли разглядеть истинный облик работников рынка. Люди бы сразу догадались, что их кожа озарена сиреневым свечением не полностью, в отличие от кожи торговцев, ведь она по-настоящему имела сиреневую окраску. Прилавки скрывали нижние части тел. Вместо человеческих ног — червовидные, изумрудные отростки, покрытые слизью, на кончиках которых торчат костяные жала. Рты существ служили глазницами, в их центре находились глаза в одном количестве с кислотно-зеленой радужкой, а в той области, где должны быть глаза располагалось две зубастых пасти. Сегодня вормтейлеры были довольны, что скоро умрет много людей.***
Промоутер в бежевом пальто, стоя возле колодца, зачеркивала что-то на бумаге, свернутой в большой рулон. Он был заляпан пятнами крови. Из рыночного колодца раздалась речь на неизвестном ни одному человеку этой планеты языке. Женщина что-то ответила низкому голосу. — За месяц нужно умертвить необычными способами еще пять сотен человеческих душ. — Поняла. Никто из людей не подозревал, что продаваемые товары из «Невероятных штучек» были изъяты из могил, гробниц и храмов всех существующих реальностей. Мир землян всего лишь еще одно рядовое измерение мультивселенной. Перед тем, как продать их, вормтейлеры держали предметы в специальных контейнерах со студенистой коричневой массой. В их реальности эта субстанция аналог кладбищенской земли. Эти создания выполняли приказ Парящего из Шара, сокращая популяцию той или иной расы. В свою очередь, уже нечто более могущественное обязывало Парящего убивать по пятьсот особей в месяц. Никто не знал зачем. Можно сказать лишь одно про сущность из Шара: его лицо, если оно вообще было, всегда окутывал синий пар.